– Я не вижу здесь никакой пищи, а это означает, что перед смертью она не ела как минимум несколько часов. – Маура подняла голову. – В квартире не было открытых бутылок? – Нет, – ответил Фрост. – Как и грязных бокалов в раковине или на столе. – Она могла выпить где-то в другом месте, – сказала Джейн. – Думаешь, она встретилась с убийцей в баре? – Это должно было произойти прямо перед тем, как она вернулась домой. Жидкости очень быстро проходят в тонкую кишку, а у нее вино все еще в желудке. – Она ушла из студии около шести вечера. До ее квартиры всего десять минут ходьбы. Я проверю бары поблизости. Маура переместила небогатое содержимое желудка в банку для образцов и перешла к голове жертвы. Постояла несколько секунд, глядя на пустые глазницы Кассандры Койл. Энуклеированные глазные яблоки она уже осмотрела, и теперь они лежали в банке с консервантом, словно две карикатурные оливки, плавающие в джине. – Итак, она заходит куда-то выпить бокал вина, – сказала Джейн, пытаясь зафиксировать хронологию событий. – Приглашает убийцу к себе домой. Или он сам идет за ней. Но что потом? Как он ее убивает? Маура не ответила. Вместо ответа она снова взяла скальпель. Начав от одного уха, она надрезала скальп через макушку до другого уха. «Как легко уничтожить все узнаваемые черты человеческого существа», – подумала Джейн, глядя, как Маура оттягивает скальп вперед одним вялым лоскутом. Хорошенькое лицо Кассандры Койл превратилось в мясистую маску, черные крашеные волосы, упавшие вперед, скрыли его подобно бахромчатому занавесу. Вой осциллирующей пилы пресек все дальнейшие разговоры, и Джейн отвернулась, почувствовав запах костной пыли. Череп хотя бы имел обезличенную природу. Не поймешь, чью черепную коробку распиливают, чей мозг сейчас увидишь. Маура сняла черепную крышечку, и обнажилась сверкающая поверхность мозгового вещества. Вот то, что делало Кассандру единственным в своем роде человеческим существом. В ее мозгу весом в три фунта хранились все воспоминания, все переживания, всё, что Кассандра знала, чувствовала или любила. Маура осторожно приподняла доли, перерезала нервы и артерии, после чего полностью извлекла мозг из черепного ложа. – Никаких очевидных кровоизлияний, – сказала она. – Никаких контузий, никаких отеков. – Значит, он выглядит нормальным? – спросил Фрост. – По крайней мере, на поверхности. – Маура осторожно опустила мозг в ведерко с формалином. – Это молодая женщина со здоровыми на вид сердцем, легкими и мозгом. Она не была задушена. Никаких синяков на теле. Сексуальному насилию не подвергалась. Никаких повреждений, следов инъекций, никаких очевидных травм, если не считать глаз. Но глаза были вырезаны после смерти. – Так что же с ней случилось? Что ее убило? – спросила Джейн. Несколько секунд Маура стояла молча, пристально глядя на мозг, погруженный в формалин. Мозг, который не дал ни одного ответа. Она посмотрела на Джейн и ответила: – Не знаю. В кармане Джейн зазвонил сотовый. Она сняла перчатки, сунула руку под защитный халат, выудила из кармана телефон и увидела на экране незнакомый номер. – Детектив Риццоли, – сказала она. – Прошу прощения, что не мог связаться с вами раньше, – произнес мужской голос. – Но я только что вернулся из Бока-Ратона[9] и теперь жалею, что сделал это. Ну и погодка тут у вас! – Кто это? – Меня зовут Бенни Лима. Ну, бюро путешествий «Лима». Вы оставили мне голосовое сообщение о моей камере видеонаблюдения. О той, что смотрит на Утика-стрит. – Ваша камера действует? – Конечно. В прошлом году мы отловили паренька, который бросал камни из окна. Слово «камера» привлекло внимание Фроста, и он с внезапным интересом прислушался к разговору. – Нам нужно все, что у вас есть с вечера понедельника, – сказала Джейн. – Вы ничего не стерли? – Ничего. Оно ждет вас. 9 Ледяной дождь, сыплющийся с неба, неприятно колол лицо Джейн, когда она с Фростом вышла из машины и быстрым шагом пересекла улицу в направлении офиса бюро путешествий. Они нырнули внутрь, дверь закрылась, и звякнул колокольчик, извещая об их приходе. – Эй! – позвала Джейн. – Мистер Лима? Офис казался пустым. Судя по запыленному пластмассовому филодендрону и выцветшим постерам, рекламирующим круизный отдых, уже очень давно никто не пытался поменять здесь обстановку. Экран стационарного компьютера в режиме скринсейвера демонстрировал соблазнительные фотографии тропических берегов – именно таких мест, где мечтал бы оказаться каждый бостонец в этот серый, ужасный день. Где-то в глубине помещения послышался звук сливаемой воды, и несколько секунд спустя из коридора появился идущий вразвалочку человек. Не просто человек – на них надвигалась гора плоти с пухлой рукой, протянутой в приветствии. – Вы из бостонской полиции, да? – Он с энтузиазмом пожал руку Джейн. – Бенни Лима. Я бы раньше ответил на ваш звонок, но, как вам уже говорил, только что вернулся из… – Бока, – сказала Джейн. – Да. Летали на похороны моего дядюшки Карло. Большая потеря. Очень. Он там среди пенсионеров был как знаменитость. В общем, я услышал ваше послание в голосовой почте, только когда сегодня утром пришел в офис. Буду рад помочь бостонской полиции всем, чем могу. – Вы сказали, что у вас есть запись с камеры наблюдения, мистер Лима? – спросил Фрост. – Да, наша система имеет емкость для записи всего на сорок восемь часов, и если вам нужно то, что происходило в этот период, тогда пожалуйста. – Нам нужно все, что было записано в понедельник вечером. – Должно сохраниться. Идемте, я покажу наше устройство. С убийственной неторопливостью Бенни повел их в заднюю часть офиса, которая была настолько невелика, что едва вместила всех троих. Фрост протиснулся следом за массивной фигурой Бенни и сел за компьютер. – Нам установили эту систему три года назад, после того как у нас за месяц произошло три взлома. Нет, мы денег тут не держим, но эти сукины дети воровали наши компьютеры. Наконец камера засняла одного из них на месте преступления. Можете себе представить, парнишка жил прямо тут за углом. Маленький говнюк. Фрост постучал по клавиатуре, и на экране появилось изображение, передаваемое камерой. Она была направлена на начало узкой Утика-стрит, где располагался дом Кассандры Койл. В объектив камеры попадала лишь часть улицы, и картинка не отличалась высоким разрешением, но из всех камер поблизости лишь эта могла зафиксировать всех, кто сворачивал на Утика-стрит или уходил с нее с южного конца. Видео, которое они сейчас просматривали, было снято в светлое время, в кадре присутствовали три пешехода. Судя по временно́му маркеру, запись была сделана в 10:00 в понедельник, когда Кассандра Койл была еще жива. – Это самое начало записи, – пояснил Бенни. – Как только я прослушал ваше послание, я нажал «Сохранить», чтобы не стерлось то, что вам нужно. Фрост кликнул по иконке быстрой перемотки вперед: – Перенесемся в вечер понедельника. Бенни посмотрел на Джейн: – Это связано с девушкой, которую убили здесь на улице? Я видел в новостях по телевизору. Таких вещей в нашем районе раньше не случалось. – Такие вещи могут случиться в любом районе, – возразила Джейн. – Но я тут целую вечность. Мой дядюшка открыл это агентство еще в семидесятые, в те времена, когда людям для планирования путешествий требовалась небольшая помощь. Мы бронировали много билетов в Гонконг и на Тайвань. У нас ведь Чайна-таун за углом. А теперь каждый может войти в Интернет и заключить любую самую дурацкую сделку через компьютер. Район тут безопасный, и я не помню у нас ни одного убийства. Ну, то есть если не считать ту стрельбу на Кнапп-стрит. – Он помолчал. – И того парня, что на складе убили. – Еще одна пауза. – О да, было время, когда… – Вот оно, – перебил его Фрост. Джейн уставилась на экран, где маркер времени показывал 17:05: – Видишь что-нибудь? – Нет пока, – ответил Фрост. – Как раз в это время я был в Бока-Ратоне, – сказал Бенни. – У меня все квитанции от авиакомпании и все остальное, если хотите взглянуть. Джейн не хотела. Она подтащила стул к Фросту и села. Просмотр записей с камеры видеонаблюдения представлял собой одну из тех изматывающих душу и мозг обязанностей, которые обещали много часов скуки и редкие впрыски адреналина в случае находки. Три коллеги Кассандры утверждали, что она покинула студию «Крейзи Руби филмз» около шести вечера, проведя целый день за монтажом «Мистера Обезьяны». Из студии до Утика-стрит ходу всего десять минут. Если она повернула на Утика с Бич-стрит, то должна была попасть в объектив камеры. Так где же она? Фрост увеличил скорость просмотра видео, и минуты замелькали в два раза быстрее. Машины проносились мимо. Пешеходы появлялись и исчезали дерганой походкой. Никто не сворачивал на Утика-стрит. – Шесть тридцать, – сказал Фрост. – Значит, с работы она не пошла прямо домой. – Или мы ее пропустили, – произнес Бенни так, словно уже стал частью команды. Он стоял за спиной у Джейн и смотрел через ее плечо. – Она могла войти с другой стороны улицы – со стороны Книланд-стрит. Но в этом случае моя камера ее не засекла. Джейн не хотелось это слышать, но Бенни был прав: Кассандра могла оказаться на Утика вне поля зрения этой или какой-либо другой камеры. Бенни дышал ей прямо в шею, и его сопение навело Джейн на мысль о зимних вирусных заболеваниях. Она старалась не замечать его, сосредоточиться на видео. Вечер в понедельник стоял холодный, мороз минус девять, и пешеходы быстро проходили мимо камеры, одетые в теплые пальто и обмотанные шарфами. Если Кассандра и есть среди них, то как они ее узнают? Джейн подалась ближе к экрану, наклонился и Бенни, с каждым выдохом увеличивая популяцию микробов на ее шее. – Мистер Лима, не могли бы вы оказать нам огромную услугу? – спросила она. – Да, конечно! – Я заметила тут кофейню поблизости. Мы бы с напарником выпили по стаканчику кофе. – Вам какой? С молоком? Капучино? У них всякий есть. Она вытащила из сумочки двадцать долларов и протянула ему: – Черный с сахаром. Для нас двоих.