Олдридж нервно откашлялся. — До моего, э-э, сведения донесли, что я вел себя, э-э, неподобающе. Мигель сдержал порыв ответить, потому что первой на ум пришла едкость. — И что ты об этом думаешь? — спросил он максимально вежливо и спокойно. — Что был потрясен, — иронично ответил Олдридж. — Что не умею нормально реагировать на спонтанность. Что вообще не люблю сюрпризы. Мигель фыркнул. Он включил на телефоне громкую связь и начал стягивать одежду. — Чем ты занят, Мигель? — Раздеваюсь. Здесь жара стоит градусов под сто, и я не могу перекрыть проклятые батареи. До трусов уже вспотел. Никто не заставляет тебя смотреть, papi. Никто не принуждает тебя что-то делать. — Знаю. Раздевшись до белья, Мигель плюхнулся в кресло. — Чего ты хочешь, док? Серьезно. Просто скажи мне. Хватить насиловать мой мозг. Резкий, сухой звук заполнил комнату, когда Олдридж горько рассмеялся. — Насиловать твой мозг. Точно. Я вернулся с работы и обнаружил тебя, привязанного к лестнице. И оказывается, именно я имею твой мозг. Мигель вздохнул. — Ты не обязан был трогать меня, не говоря уже о том, чтобы трахать. Снова повторился тот горький, ломкий смех. — Нет. Если это была проверка, то я ее не прошел. Считаешь, мне стоит отказаться от вашего курса? — Нет! — воскликнул Мигель. — Господи. Нет. Послушай. Все решаемо. Мы же взрослые люди, так? — А это, мистер Кордеро-Руис, спорный вопрос. — Ага. Так вот что? Проблема во мне? Просто скажи это, и я отстану. Задерну шторы. В твой кабинет ходить не буду. Никаких больше переписок. Мы поступим так, как ты скажешь. Преподаватель и студент. Ты этого хочешь? Олдридж молчал довольно долго, Мигель даже проверил, не скинулся ли вызов. — То, чего я хочу, слишком сложно. — Какой-то клуб непонятливых мужиков, док. Добро пожаловать. Население — практически все мужчины на планете. Я понимаю, что это сложно. Возможно, я би и нестерпимо хочу своего преподавателя, а он мужчина и на десять лет меня старше. Мою семью ни один из этих пунктов не устроит. — Возможно би? — переспросил док. — Пошел ты. Еще три месяца назад я считал себя натуралом. А потом ты врываешься в мою жизнь, все к чертовой матери переворачивая с ног на голову. Это не у тебя сложности. — Если проблема во мне, зачем тебе вообще это нужно? — раздраженно спросил док. — Почему я? Мигель застонал. — Как оказалось я торчу от красивых серых глаз и галстуков-бабочек. Да какая разница. — Для меня это тоже не просто. — Да ну, — Мигель уставился в трещину на потолке. — Я понимаю. И для меня тоже. — Нет, не понимаешь. Мой бывший... — Жених? — Мы с Тимом не были обручены. Может, при других обстоятельствах, он бы сделал предложение. И я не уверен, что согласился бы. Но у нас были... проблемы. Нелегко решаемые. — Например? — спросил Мигель, расстроившись, что док избегал любой настоящей информации. — Кто-то из вас храпел, оставлял в масле крошки, никогда не мыл посуду, забывал подстричь лужайку или что? — Не понял? — Из-за подобной херни ругаются мои родители. Ну, из-за этого и еще всякой несерьезной мелочи. — Нет, — холодно ответил Олдридж. — Мы ругались из-за того, что я каждый раз вздрагивал, когда он ко мне прикасался. Из-за того, что я постоянно на него смотрел. Из-за моего жуткого поведения. Из-за холодности и отстраненности. Из-за того, какая я сволочь. И эгоист. Особенно в постели. Мигель скривился. Этот Тим, похоже, самовлюбленный индюк. — Я считал тебя полной противоположностью эгоизму, по крайней мере, пока ты меня за дверь не выставил. Но с прикосновениями у тебя проблемы, да? — Мы уже определились, что я ненормальный, — док охренеть, как чопорно это сказал. — К черту нормальность. Какие у тебя... э-э... жесткие границы? — Мои что? — До того, как Луна унеслась надирать тебе задницу, она мне целую лекцию прочитала на тему границ, стоп-слов и прочей фигни. Потому что все проблемы в сексе решаемы, ее слова. Мы просто должны договориться. — Матерь божья. Мы, как два слепых, ведущих друг друга. Мигель фыркнул. — Есть такое. Ты мне нравишься, papi. Очень сильно. А от твоего члена я просто в восторге. Я готов решить любые возникшие у тебя проблемы. — Как великодушно с твоей стороны, — сухо произнес док. — Я хочу попробовать, — Мигель проигнорировал сарказм Олдриджа. — Пожалуйста. И снова док надолго замолчал. — Ты здесь, papi? — Наверняка, я об этом пожалею, но ладно. — Ладно что? Олдридж фыркнул. — Хорошо, мистер Кордеро-Руис. У нас будут правила. Меры предосторожности. И мы должны оставаться очень осмотрительными. — Но мы попробуем? — Мигель был взволнован так же, как ребенок в рождество. — Да. Мы попробуем. Глава 16 Границы Олдриджа Пятница, 6 декабря. Дом Олдриджа. Эванстон, штат Иллинойс. — Думаю, нам необходимо установить некоторые основные правила, — предложил бестелесный голос Мигеля. Оба сидели в креслах у себя дома и разговаривали по громкой связи. С единственным отличием — Олдридж, как всегда, наблюдал за Мигелем. — Типа… Решить, что совершенно недопустимо, придумать стоп-слова и всякое такое. — Уверяю вас, мистер Кордеро-Руис, это не такие отношения. Я не стану ходить в коже, и красной комнаты в моем доме нет. — Боже, даже не знаю, кто из вас хуже: ты или Дев. — Кто, — холодно поинтересовался Олдридж, — такой Дев?