— Знаешь, я то и дело слышу о тех, кто нападает, не сказав ни слова. О ненормальных, съехавших с катушек, и все такое. Но встречаются мне почему-то только такие, как ты, — которые болтают и не затыкаются. Я уже начинаю мечтать, чтобы мне встретился обычный псих, — тогда бы я хоть немного побыл в тишине. Человечек усмехнулся и сплюнул: — Спокойствия, значит, хочешь? — Да. Так что будь добр, заткнись и проваливай! — Мейсон повернулся к нему спиной и продолжил копать. Но человек не ушел. — Нафиг ты тратишь время на эту яму? — спросил он. — Это для той девчонки, которую ты накануне сюда притащил? Ничего удивительного. Я бы ее тоже кокнул, выпади мне такой случай. Но зачем ее хоронить? Бросил бы в лесу. Волки бы обрадовались, я уверен. Мейсон застыл: — Замолчи немедленно. Ты даже не представляешь, что несешь! — А что? Ты ее замочил, верно? Потому и яму копаешь? — Хочешь драки — будет тебе драка! — Мейсон сжал пальцы на рукояти лопаты, не обращая внимания на боль — мозоли полопались и кровоточили. — Это еще зачем? Я не дерусь с такими, как я! Мейсон замер: — Да что ты вообще мелешь, черт тебя возьми? Человек заржал — согнулся пополам от хохота. Когда выпрямился, он все еще посмеивался. Мейсон готов был взорваться. Он представил, как сейчас раскроит лопатой это улыбающееся лицо. Представил, как этот человек рухнет на землю — точно так же, как тот, в парке Дифенбакер. — Ты до сих пор не знаешь, да? — наконец спросил мужчина. — Все еще не понял? — Что? — Ты на нашей стороне, парень. Им нравятся такие, как ты. Мейсон за пару секунду преодолел разделявшее их расстояние. Он схватил человека за ворот рубахи и толкнул, глядя ему прямо в глаза с черными прожилками. — Ты лжешь! — Еще один толчок. — Возьми свои слова назад. Еще один. На лице незнакомца усмешка сменилась злостью: — Полегче, парень! Стоит мне закричать, и они прибегут сюда. Тогда и посмотрим, насколько ты крут. — Возьми свои слова назад! — Какие слова? Когда ты последний раз смотрелся в зеркало? Лицо свое видел? — Человек вырвался от Мейсона и отбежал в сторону. Когда оказался достаточно далеко, он развернулся и зашагал обратно, по направлению к шоссе. — Но, может, я и вру. Всякое может быть. А может, и нет. Если ты им нужен, они за тобой придут. Мейсон повернулся и что есть силы отшвырнул лопату. Она отскочила от дерева и упала в нескольких метрах от него. Яма была уже достаточно глубокой. Вернувшись в комнату, он сразу пошел в ванную. Он не хотел касаться Синички, не счистив с себя грязь. Майкл стянул одежду, вылил в раковину воду из бутылки и распаковал кусочек мыла. Затем взял белое полотенце и начал смывать грязь и пот. Что не так, Мейсон? Почему ты на себя не смотришь? Тот человек пытался запугать меня, сказал себе Мейсон. Хотел вызвать во мне страх, потому что не справился бы со мной в драке. Это был просто прием, способ причинить боль, потому что для всего остального тот человечишка слишком труслив. Сейчас он, возможно, собирает своих дружков, чтобы вломиться в мотель и расправиться со мной. А чтобы гарантировать, что я никуда не убегу, человек заставил меня вернуться в комнату и торчать у зеркала. Тогда почему же он не решается поднять взгляд и посмотреть на свое отражение? Это глупо. Бояться нечего. Он не сделал ничего дурного и уж точно не собирался пускаться в кровавый разгул. Конечно, он зол — но на то есть причины. Разве не впадет в ярость тот, у кого отобрали все, что ему дорого на этом свете? — Раз. — Мейсон начал отсчет. — Два. — Он обеими руками схватился за края раковины и стискивал кулаки, пока костяшки не стали такими же белыми, как эмаль. — Три. Он поднял глаза и посмотрел в зеркало. На него смотрело его собственное лицо — одновременно удивленное и измученное. К вспотевшему лбу прилипли каштановые волосы. Усталые голубые глаза налились кровью. Что Мейсон должен был увидеть? Рога? Кровавые слезы, стекающие по впалым щекам? Может, клыки? Ничего. Вариант четыре: ничего из вышеперечисленного. Отражение с облегчением улыбнулось. Все вдруг показалось до крайности нелепым. Мейсон закатил глаза и подумал, что надо разобраться с водяными мозолями. Прежде чем хоронить Синичку, нужно забинтовать руки. Только инфекции ему сейчас не хватало. Мейсон снял с вешалки полотенце и начал вытираться. В зеркале он увидел свое отражение в полный рост. Надо побольше есть. За последние недели он определенно сбросил несколько кило. Трудно придерживаться здорового питания, если вся доступная еда — либо консервы, либо чипсы. Мейсон достал из рюкзака чистую рубашку и быстро оделся. Вполне возможно, тот лжец все еще поджидает его снаружи или уже направляется сюда. Надо выбраться. Глотнуть свежего воздуха. Успокоиться. Тогда в голове кое-что прояснится. Но нельзя бросать Синичку. Надо позаботиться о ней. Он вынес ее и осторожно опустил тело в могилу. Хотя он завернул ее в простыни, все равно было видно, насколько она маленькая и хрупкая. Когда на белую простыню просыпалась первая горсть земли с лопаты, по щекам у Мейсона потекли слезы. Он постарался не обращать на них внимания и сосредоточился на работе. Мейсон думал, что стоило бы произнести какие-нибудь слова — в память о Синичке и том времени, что они провели вместе. Но на ум ничего не приходило. Да и не было таких слов, которые могли бы ее описать. Закончив, Мейсон развернулся и пошел прочь. Он не стал возвращаться в комнату за рюкзаком. Рюкзак был ему больше не нужен. Ничего не было нужно — кроме дороги под ногами. Он решил, что обо всем остальном позаботится позже, когда доберется до Ванкувера. Впереди лежал долгий путь, и у Мейсона было полно времени, чтобы все обдумать. Главное — ему надо было почувствовать океан. Клементина Они вошли в Сиэтл. Дороги больше не было. На месте запутанной паутины магистралей, тоннелей и эстакад остались лишь горы асфальта да брошенные машины. Повсюду валялось битое стекло. Город засыпало осколками. Здания превратились в скелеты из арматуры. Сильно пахло дымом. Некоторые дома все еще горели — наверное, те, где недавно хозяйничали мародеры. Дорогой Хит, я почти добралась. Ты меня ждешь? Надеюсь, что был ты в каком-нибудь безопасном месте, когда все это произошло. Тебя ведь здесь учили, как вести себя при землетрясениях? Помнишь, мама нам рассказывала, что делать, если придет торнадо? Меня и пугала, и завораживала мысль, что такое может случиться. Ох, что это я болтаю! Помнишь, ты меня дразнил пустоголовой Барби? Сиэтл весь в руинах. Я никогда не видела такой разрухи. Я буду на месте уже через несколько часов. Надеюсь, ты как-нибудь сумеешь уловить это сообщение. Посылаю в твою сторону позитивные вибрации. Может, ты их почувствуешь — так же, как мама чувствовала, когда с нами что-то происходило. В любом случае держись. Я скоро. Стояла тишина. Жуткая тишина. Повсюду лежали трупы. Некоторые погибшие были, по всей видимости, жертвами землетрясений — их тела лежали здесь уже очень давно, разлагаясь и распространяя вонь. Другие тела, окровавленные, свежие, принадлежали тем, кого убили загонщики. Кое-где трупы были свалены один на другой и подожжены. Клементина отвернулась, когда они проходили мимо первого такого костра. Миновав восемь или девять, она перестала вести им счет, а еще через какое-то время прекратились приступы тошноты. Как странно привыкать к таким вещам. — Умно, — прошептал Майкл. Запах разложения был таким сильным, что им пришлось прикрыть лица рубашками. — Они убирают за собой. Может, загонщики и сумасшедшие, но даже они беспокоятся о гигиене. — Зачем им это? — спросила Клементина. — Множество причин, — ответил Майкл. — Если они собираются здесь остаться, им надо навести порядок. Избавиться от запаха. Я слышал, некоторые из них в здравом уме. Не все чокнутые маньяки. — Неужели?! Майкл пожал плечами: — Может, они хотят возродить цивилизацию. В таком случае уборка бы не помешала. Я навидался трупов на всю оставшуюся жизнь. Если они задумали от них избавиться, я только за. Возможно, потом они починят дороги. Восстановят подачу электроэнергии. Было бы здорово снова обзавестись светом. И теплом. Скоро настанут холода. — Ты так рассуждаешь, будто они — люди. — А разве не так? Среди людей полно чудовищ. С этим Клементина не могла поспорить. Они осторожно свернули за угол и увидели целый квартал, уничтоженный землетрясением. Клементина вспомнила фотографии послевоенной Европы, которые им показывали на уроках истории. Но тогда разрушения были вызваны войной. А теперь? Трудно поверить, что мать-природа способна такое сотворить. — Интересно, сколько народу погибло во время землетрясения, — сказала Клементина. Как ни странно, она уже забыла про стихийное бедствие. А ведь в каком-то смысле с него все началось. Все эти убийства. — Здесь, наверное, много, — отозвался Майкл. — Никогда раньше не видел таких разрушений. Посмотри на эти осколки. Не хотел бы я тут стоять, когда они начали сыпаться сверху. Клементина вздрогнула. Наверное, людей буквально разрезало на куски. Хорошо, что загонщики успели очистить это место от трупов. — Как думаешь, далеко отсюда университет? — спросил Майкл. Клементина достала карту, которую захватила на заправке. Они развернули ее на капоте машины, и Клементина попыталась по ней сориентироваться. Но им пришлось проехать еще несколько кварталов — пока они не наткнулись на табличку с названием улицы. Определив свое местоположение, они проложили по карте дорогу к Университету имени Дж. Вашингтона. — Совсем неплохо, — заметил Майкл. — Если нам не попадутся загонщики, будем там через часок. Но когда они наконец добрались до университета, уже стемнело. Дело было не в загонщиках — просто многие дороги оказались непроходимыми. Часто приходилось поворачивать назад и искать новый маршрут — когда путь преграждал упавшее многоэтажное здание. Весь город теперь представлялся им грудой обломков. Правда, дела пошли лучше, когда они вышли на шоссе I-5. Вдоль него стояло не так много зданий, и разрушений было меньше. Оказавшись возле университета, они остановились, чтобы вновь взглянуть на карту. — В каком он, говоришь, общежитии? — спросил Майкл.