Я посмотрела на Генриха глазами, полными слёз, и стала озвучивать план мести. Он внимательно слушал, категорично мотал головой и говорил, что не будет этого делать. — Девочка моя, у нас с тобой размеренная, счастливая жизнь. Забудь о прошлом. Пожалуйста! Месть разрушает человека и не даёт возможности создавать будущее. Месть — это наказание себя. Надо желать себе счастья, а не продолжения боли. Ты должна простить проклятого банкира. Простить ради себя. — Генрих, милый, простить можно всё, но только не убийство. Если бы я не встретила тебя, то уже была бы мертва. — Вот и поблагодари мысленно этого человека за то, что он помог нам с тобой встретиться. — А круги ада, которые я прошла, когда была уродом?! Три с половиной года бесконечных операций — это тоже простить?! В некоторых случаях месть вполне оправданна. В любом правиле есть исключения. Я просто хочу наконец перестать быть пострадавшей стороной и восстановить справедливость. Таким образом я смогу освободиться от негативных эмоций, которые подарило мне моё прошлое. Груз прошлого давит и не даёт расправить плечи и спину, вернуть душевное равновесие. Мне хочется наказать человека, из‑за которого моя жизнь пошла под откос, по максимуму. С той минуты, как только увидела свёкра, я одержима жаждой мщения. И это внезапно возникшее желание становится навязчивой идеей, которую хочется воплотить в жизнь как можно быстрее. Я хочу отомстить грамотно и красиво. Хочу восстановить оскорблённое чувство собственного достоинства, призвать самоуважение и получить истинное удовольствие от собственной мести. И у меня есть главный козырь — уверенность в том, что я поквитаюсь с обидчиком. Сама судьба забросила его в Стокгольм на встречу со мной. Она даёт мне шанс восстановить справедливость. Глупо не воспользоваться этим. — Я вытерла слёзы и вновь обратилась к мужу: — А хочешь, я больше никогда не буду курить? — Хочу, — вздохнул Генрих и прижал меня к себе. — Скажи, за что ты меня любишь? За то, что я — твоё произведение искусства? — Ты действительно моё творение, как я могу тебя не любить… Ведь любовь — это прежде всего духовная близость, понимание, эмоциональная тяга… когда друг без друга невозможно, хочется быть с любимой каждую секунду, жить её жизнью и проблемами, принимать её такой, какая она есть, со всеми недостатками и достоинствами. Это сопереживание и единение душ. Понимаешь, в этом мире две любви. Любовь, нарисованная на фантиках от конфет, и любовь, находящаяся внутри шоколадного батончика. Любовь, существующая действительно, и любовь, которую выдумали люди, то, во что они хотят верить. Бывает любовь ради любви и любовь ради отношений. Любовь ради себя и любовь ради друг друга. Вопрос только в том, в какую любовь верит каждый из нас? Я верю в любовь ради отношений, в любовь ради друг друга. В любовь ради понимания друг друга. В любовь ради жертв друг для друга. — Ты сказал, что любимый человек должен жить проблемами другого… — Наташа, я уже пять лет живу только твоими проблемами. — Тогда помоги мне разрешить ещё одну, очень для меня важную проблему. Без тебя у меня ничего не получится. Сотни людей верят в то, что любовь — это когда прыгаешь ради другого с крыши просто потому, что любишь, и взамен тебе ничего не надо. А любовь на самом деле — это готовность сделать для другого то, что тебе самому совершенно не нужно. — Ты толкаешь меня на преступление. Я законопослушный гражданин своей страны. — Генрих, я всё обдумала. У нас всё получится. Никто ничего не узнает. — Я помолчала, поцеловала Генриха в губы и прошептала: — Я люблю тебя и прошу мне помочь. — Ты никогда раньше не говорила мне, что любишь… В глазах Генриха показались слёзы, и я останавливала их поцелуями… Я знала, что он согласится на мою авантюру, по‑другому просто не могло быть. Ведь он меня любит… Глава 20 У нас ещё никогда не было такой ночи, как эта. Такой раскрепощённой и необузданной в постели я была только лет пять назад. Генриха это даже немного пугало… В эту ночь случилось что‑то невероятное. Я не ожидала от себя такого порыва, такой сумасшедшей страсти. Мы накинулись друг на друга, как изнывающие от жажды в степи путники на воду. Невозможно было понять, что же всётаки преобладало: желание взять или желание отдаться. Моё тело трепетало, дрожало, звенело, выгибалось, как струна. Я стонала, кусала губы и чувствовала себя на вершине блаженства. Чем дольше Генрих сжимал меня в объятиях и покрывал моё тело многочисленными поцелуями, тем больше я сгорала от сильнейшего желания, которое уже превратилось в потребность. Я откликалась на каждое прикосновение и своими коготками гладила спину мужа. — Я хочу тебя, — прошептала я и закрыла глаза. Господи, да разве Наталья могла произнести когда‑нибудь подобные слова?! Анфиса могла произнести всё, что угодно. А вот Наталья сгорела бы от стыда. Но этой ночью я была больше похожа на Анфису, чем на Наталью. Мы двигались в унисон и растворялись в сумасшедшем порыве, водовороте чувств и страстных эмоций… После секса мы не спали до самого утра. Все говорили и говорили… — Я целых пять лет ждал от тебя слов, которые ты мне сказала сегодня. — Я всегда боялась любви… — Почему? — Потому что когда мы любим, то словно отращиваем крылья. А нам их постоянно ломают. Я до невозможности привязалась к тебе. Мысли о тебе… Эмоции, зависящие от тебя…. — Ты никогда от меня не уйдёшь? — в который раз спросил Генрих. — Никогда, — в который раз ответила я. — Я хочу тебя чувствовать… Слушать стук твоего сердца, твоё дыхание… Не уходи от меня никогда. Умоляю, заклинаю, прошу! Мне без тебя нельзя… Мне не жить… Я хочу, чтобы было солнце, улыбки, разговоры по душам, холодный ветер, голубое небо, приятный дождь, счастье, туман, поцелуи, жизнь… Чтобы мысли и чувства были на двоих. Генрих говорил взволнованно, а я улыбалась. Я улыбалась, потому что мне в новизну слышать такое от мужчины с проседью на висках. Господи, ну какой же он романтик! ЛЮБИТЬ МОЖНО В ЛЮБОМ ВОЗРАСТЕ. — Ты, наверное, не веришь, что я могу скучать по тебе, когда тебя нет рядом. — Я тебе верю… — Я скучаю по тебе даже на работе, даже когда делаю операцию. Меня просто разрывает на части от тоски… Жажду чувствовать твои теплые руки и твои вкусные губы… Мне так нужно хотя бы слышать твой голос… Я хочу посмотреть в любимые глаза и растаять под твоим взглядом. А потом долго целовать тебя в разные места и смеяться. Знаешь, как мне помогают такие мысли, когда тебя нет рядом… Я не только скучаю по тебе, я просто не живу… Умираю без тебя… В эту ночь я поняла, что люблю этого человека. Да и как можно его не любить… С того самого дня, как мы поженились, я почувствовала, что подругому светит даже солнце. Все краски стали намного ярче. Я знала, что, пока Генрих рядом, я надёжно защищена от проблем и мне ничего не страшно. С ним я всё вынесу, всё выдержу и всё переживу. Я ощутила себя безумно счастливой оттого, что ОН есть и мы вместе. Этой ночью мы мечтали, как проживём вместе долгую и счастливую жизнь, встретим старость. Я искренне верила, что обязательно рожу Генриху классных ребятишек. Я вообще не представляла, как жила раньше без Генриха. Он подарил мне такие тёплые и ровные чувства… — Ты стала самой важной частью моей жизни. Я знаю точно: без тебя у меня нет будущего. Ты научила меня летать и подарила крылья… Ты дала мне второе дыхание и подарила способность любить. Я верила, что мы будем вместе всегда, так как созданы друг для друга. Генрих делал мою жизнь по‑настоящему гармоничной и умиротворённой. Ни разу не обидел словом — знал, что мрачные слова бьют слишком больно, а больно он боялся мне сделать больше всего на свете. Он умел быть понимающим и нежным, а также находить общий язык в сложные моменты. Мы оба представляли нашу любовь островком искренности и щедрой душевности. Генрих читал мои мысли, знал все мои тревоги и даже угадывал мои желания. В его взгляде читались любовь и нежность. И от этого я чувствовала эйфорию. Хотелось сохранить свою любовь как самый ценный подарок и пронести её через годы. Мы даже научились понимать друг друга без слов. Могли молча идти и, не сговариваясь, делать одни и те же вещи. Генрих заботился обо мне как о ребёнке и выполнял все мои желания и маленькие капризы. Утром мы вылетели из Столькгольма в Швейцарию, чтобы осуществить план мести. Генрих набрал номер мобильного телефона Роберта и сказал, что приболел и не сможет прооперировать его через неделю. — Ну как же так, мы же договорились, — заметно расстроился протрезвевший свёкор. — Я не могу оперировать, когда плохо себя чувствую. — Но ведь до операции ещё неделя, — голосом, полным отчаяния, сказал свёкор. — Я врач, и я знаю, что не успею привести себя в порядок через неделю. Пока сдаю анализы, делаю диагностику, я не буду заниматься врачебной практикой. — Генрих, ты, наверное, просто обиделся, что я вчера в ресторане напился и некрасиво выступил. Ну извини. С каждым бывает. Просто несколько ночей не спал, работы полно. А тут выпил — и разморило. Конечно, ужасно получилось. Не отрицаю. Ладно бы ты один был, но с женой… В общем, Генрих, дружище, я приношу свои извинения. Давай забудем это как страшный сон. — Роберт, наш вчерашний обед ни при чём. Я же не мальчик, чтобы на что‑то там обижаться и потом лишать тебя операции. Я серьёзно говорю: я пока не оперирую. Извини, так сложились обстоятельства. — Вот чёрт, я же на тебя понадеялся. С работой всё подгадал. Теперь не знаю, под чей нож ложиться. Тебе я хоть доверял и шёл по рекомендациям. — Я тебе помогу в этом вопросе. Сегодня же, если ты, конечно, не против, вобью твой телефон в базу швейцарских клиник. С тобой обязательно свяжутся. — Конечно, не против, и чем быстрее со мной свяжутся, тем лучше. — Роберт был очень подавлен. Когда Генрих закончил разговор, он недовольно покачал головой и честно признался: — Ох, не нравится мне это всё… Но я восторженно захлопала в ладоши и сказала, что у нас всё идет по придуманной мною схеме. Главное, с неё не сбиваться, и всё получится. Мы заехали в магазин и купили мобильный телефон с новой сим‑картой. Теперь уже я позвонила Роберту и заговорила писклявым голосом с фальшивым акцентом. — Роберт Эдуардович? — Слушаю, — недовольно бросил свёкор. — Вас беспокоит клиника пластической хирургии. Я произнесла самое замысловатое название, которое только могла придумать, и продолжила: — Мы нашли ваш телефон в базе медицинских клиник Швейцарии. — Ну наконец‑то, — взбодрился свёкор. — А то меня тут технично прокатили, и я остался у разбитого корыта. — Наша клиника внедряет новейшие разработки и передовые технологии. Мы гарантируем вам полную конфиденциальность пребывания и лечения в нашей клинике. К нашим услугам часто прибегают звёзды культуры, спорта, крупные бизнесмены и политические деятели. При этом у нас очень доступные цены, высокое качество и безупречный результат. У нас индивидуальный подход к клиенту. В нашей клинике оперирует гуру пластической хирургии. Он же основатель собственной клиники. Обучался непосредственно у мэтров и фактически основателей пластической хирургии. Какую именно операцию вы бы хотели сделать? — Да морду натянуть, — грустно ответил свёкор. — Простите, не очень поняла. Как называется операция? Что такое «морда»? — Ну, рожа, если вам так удобнее. — Свёкор был явно не в настроении. Видимо, весть о том, что Генрих не будет оперировать, привела его в ступор. — Вы, наверное, имеете в виду лицо? — Оно самое. У меня жена молодая. Хочу, чтобы мой фэйс от её не особо отличался, чтобы родня на свадьбе пальцем не тыкала и не говорила, что молодуха вышла замуж за деньги. Пусть все знают, что она согласилась по любви, потому что я крутой и молодой мачо. — О, считайте, что вы попали в надёжные руки. Мы умеем делать молодых мачо из мужчин любого возраста, даже самого престарелого. — Но с меня ещё пока песок не сыплется…