Анфиска никогда не страдала низкой самооценкой и, если шла в ресторан с мужчиной, заказывала всё, что хотела. Не смотрела на цены и уж тем более не думала о том, что будет после ресторана. Она не приравнивала себя к ресторанному счёту. У неё и в мыслях подобного не было, потому что она слишком дорого себя ценила. А если мужчина хотел продолжения банкета в более интимной обстановке, она просто говорила «нет» и ставила точку. Анфиса всегда подчёркивала: женщина, имеющая высокую самооценку, умеет ставить точку тогда, когда посчитает нужным. Мол, не умеют говорить «нет» и мотают сопли на кулак только закомплексованные дурочки. Если женщина ценит себя, тогда её будет ценить и мужчина. А те, кто считает постель расплатой за еду, — недалёкие дамочки. Анфиса не понимала женщин, которые думают о других, но не хотят подумать о себе, и тем самым загружают мысли проблемами. Она относилась к разряду женщин, которые не забивают голову подобной чепухой. Наталья хотела нравиться только Генриху, и ей этого было достаточно. Она и Генриха‑то стеснялась. Когда он ласкал её внизу живота языком, она стыдливо сжимала ноги и старалась осторожно оттолкнуть его голову. В отличие от стыдливой и закомплексованной Натальи Анфиса была просто богиней секса и хотела быть привлекательной для всех. Ей нравилось флиртовать с женатыми мужчинами, ни разу не замеченными в адюльтере. Как же она любила их провоцировать! Приятное и ни к чему не обязывающее увлечение. Так заманчиво раскладывать их судьбы пасьянсом и смотреть, что из этого выйдет. Отношения, из которых ничего никогда не сложится, манили её словно бабочку, летящую на яркий свет. Она считала, что мужчина — это допинг для борьбы со скукой, обыденностью и предсказуемостью. Больше всего Анфиса не любила, когда партнёры начинали лезть в душу. Она слишком долго шла к свободе, чтобы её потерять. Обязательства перед мужчинами воспринимала как многопудовый камень, который те жаждали привязать к её ногам. Анфиса обожала искушать судьбу, играя с ней в кошки‑мышки. Наталья боялась посмотреть прохожим в глаза. И если кто‑то глядел в её сторону, краснела, тут же поправляла платье и смущалась. Анфиса же, наоборот, любила одаривать взглядами, намного смелее тех, что позволяют приличия… Она умела испепелить любого своими жгучими глазами. Не оставляла мужчинам шанса её не заметить. А ещё обожала новые впечатления и крайности. Анфиса не любила любовь, она любила влюблённость. Любовь — это слишком серьёзно, а вот влюблённость — так будоражит… Она принадлежала только самой себе. Если по жизни Анфисе доводилось падать, она знала: судьба бросает её лицом в грязь для того, чтобы она смогла потом взлететь. Она — ветер! Анфиса верила, что родилась не для клетки, а для воли. Приручить ветер невозможно… Если Наталью тянуло на романтику, то Анфиса умела мыслить практично. Она знала, что в этой жизни ничто не вечно. Ей не нужны были планы на будущее, ей нравилось жить одним днём. Она относилась к тому типу людей, которые рассматривают мир с собственных позиций… …Утром я проснулась на плече мужа и улыбнулась этому миру. Затем посмотрела на открывшего глаза Генриха и, позёвывая, спросила: — Ну и что, куда сегодня пойдём? — Мне организовали встречу с одним очень важным человеком из Москвы. Пообедаем все вместе. — Генрих, ты ни минуты не можешь без работы. Опять деловые встречи. Я думала, мы проведём этот день вдвоём. — Прости, любимая, но обед у нас займёт пару часов, не больше. — Наверное, мне нужно вновь стать уродиной, чтобы ты при первом удобном случае бросал работу и бежал ко мне…. — Девочка моя, что ты говоришь. Обещаю тебе, один обед — и больше никаких деловых встреч, пока не вернёмся домой. А ведь нам осталось два дня. Мы обязательно найдём, чем себя занять. Я тебе ещё слишком много не показал. Глава 18 Мы зашли в довольно привлекательный старинный ресторан, и… я застыла, как вкопанная. За столиком сидел мой свёкор. К моему ужасу, он ждал именно нас. — При посторонних я тоже буду называть тебя Наташей, — шепнул мне на ухо муж и повёл к столику. — Хорошо. Мне действительно нужно привыкать к новому имени. Тем более, во мне уже ничего не осталось от Анфисы. — Роберт, дорогой, позволь представить мою супругу Наталью, — произнёс Генрих. — Наташа, — дрогнувшим голосом произнесла я и подумала, что за эти пять лет он как‑то сдал. Постарел, что ли. — Роберт. — Свёкор встал, расплылся в улыбке и поцеловал мою руку. Мы сделали заказ и выпили по бокалу прекрасного вина. — Генрих, надо же, какая у тебя красавица жена. — Свёкор определённо хотел мне понравиться. — Наташенька, а давно вы в этих краях? — Пять лет, — улыбнулась я. — Ну и как? В Россию не тянет? Я поймала растерянный взгляд Генриха и тут же пояснила: — Я люблю Швейцарию и уже никуда оттуда не уеду. Тихая, добрая, уютная… — Да уж, Наташенька, эта часть Европы одинаково мила всем нашим соотечественникам. Не зря её обожали Карамзин, Набоков, Жуковский, Чаадаев, Тютчев, Толстой. Герцену удалось даже получить в вашей Швейцарии вид на жительство. Вот уж где раздолье для творческих людей, потому что там к ним приходит настоящее вдохновение! Не зря Чайковский завершил там оперу «Евгений Онегин». Только вот Пушкин туда так и не добрался. — Наташа, я не сказал тебе… Роберт банкир. Он владелец очень крупного банка. — А зачем в здешние края пожаловали? — У меня дрогнул голос. Мне было тяжело сидеть за одним столом с человеком, который меня убил, и уж тем более смотреть ему в глаза. Вот уж никогда бы не подумала, что судьба сведёт меня с ним в этом месте. Наверное, будь я Анфисой, схватила бы стул и ударила этого подонка со всей силы по голове. Но я была Наташей и чувствовала, как из моей груди рвётся сердце и во мне кричат дьяволы. Сколько же боли принёс мне этот человек… Сколько лжи… Я смотрела в его лицо и чувствовала, как во мне просыпается Анфиса… Как же мне хотелось ему отомстить… — Я здесь проездом, держу путь в вашу Швейцарию. Как и другие бизнесмены, я вкладываю инвестиции в швейцарские компании и держу денежные вклады в банках. Это даёт мне уверенность в завтрашнем дне. Качество банковской системы вашей красивой и сильной страны безупречно. Я уважаю Швейцарию за то, что это очень стабильное государство. Конечно, как и везде, есть свои минусы. Во‑первых, это очень дорогая страна. Во‑вторых, очень закрытая. Получить возможность для проживания могут позволить себе только очень состоятельные люди. Швейцария любит туристов, ведь она за их счёт существует, но при этом не любит иностранцев, которые стремятся в ней жить и работать. Я вот хотел какую‑нибудь недвижимость прикупить и что‑нибудь замутить, но передумал, несмотря на то, что очень и очень состоятельный. — Могу поспорить, — не согласился Генрих. — Есть Швейцария для туристов и Швейцария для жителей. Если идёшь в магазин, то цена для человека, который попал в него впервые, и для постоянного посетителя будет разная. Я общаюсь со многими советниками, агентствами по развитию экономики и всё больше убеждаюсь, что моя небольшая и уютная страна очень благоприятна для бизнеса, проживания и новых проектов. Так что, Роберт, если ты здесь хочешь что‑нибудь прикупить, добро пожаловать. Помогу, чем смогу. Кстати, почему ты приехал без молодой жены? При словах «молодая жена» я выронила ложку и постаралась сдержать эмоции. — Наташенька, тебе не нравится суп? — обеспокоенно поинтересовался Генрих. — Суп очень вкусный. Просто я подавилась. Генрих тут же постучал меня по спине. — Роберт, а действительно, почему вы приехали без молодой жены? — выступила я, злорадствуя про себя: «Кто‑то всё же окрутил старого козла». Вот уж не думала, что он разведётся со своей жёнушкой. Представляю, какой там делёж был. Как они друг друга не поубивали?! Вот тебе и Муся, как звал её свёкор… Вся перекроилась, пластики понаделала, но и это мужа не удержало… — Дело в том, что моя свадьба впереди, — заметно покраснел свёкор. — Так вы ещё в женихах ходите? — Хожу, — кивнул он и рассмеялся. — Дело в том, что ещё не прошла годовщина со дня смерти моей супруги. — У вас жена умерла? — Да, восемь месяцев назад. Я женюсь только после годовщины. — Надо же, какое горе. Примите мои соболезнования. А что с ней произошло, если, конечно, не секрет? — Ночью остановилось сердце. Врачи сказали, она выпила дозу алкоголя, не совместимую с жизнью. «Всё понятно, — отметила я про себя. — Не сомневаюсь: он и её на тот свет отправил. Уж без его помощи там точно не обошлось. Подмешал ей что‑то в алкоголь — и дело с концом. Нашёл себе молодку и решил избавиться от жёнушки, чтобы с ней ничего не делить, а то уж больно много совместно нажитого в браке имущества. То‑то даже до годовщины жены не дотерпел, уже объявил себя женихом. Башка седая, мудя тоже, а всё в женихах ходит. Кобелина хренов! — Да уж, горе какое. А сколько лет вашей будущей жене? — Восемнадцать, — как ни в чём не бывало ответил свёкор. — Совсем молоденькая… — опешила я. — Наташенька, а почему вас это удивляет? Вы же у Генриха тоже молоденькая. — Ну, я постарше, чем ваша будущая супруга. — Нам по рангу положены молодые жёны, — противно захихикал свёкор. Он посмотрел на Генриха, но тот его не поддержал, а всем своим видом показал, что разговор ему неприятен. Но до свёкра это, вероятно, не дошло, и он продолжил: — Мы же не зря всю жизнь вкалывали… Теперь имеем возможность выбрать себе любую молодую и красивую девушку. С молодой во всех отношениях проще. Ведь женщина как автомобиль. Одна — с большим пробегом, а другая — с совсем маленьким. Понятное дело, когда выбираем машину, то нас не интересует большой пробег, даже если она и стоит гораздо дешевле. Просто такой автомобиль не представляет ценности. Покататься на «дровах» мы всегда успеем. — Роберт! — одёрнул мой супруг подвыпившего банкира. — Благодаря молоденьким девушкам и мы сами омолаживаемся, — не унимался тот. — Ведь это жизнь с чистого листа. Нам сразу начинает казаться, что мы стали моложе на много лет и, несмотря на возраст, у нас вся жизнь впереди!!! Чем свежее женщина, тем более упругое у неё тело, — свёкор устал изображать благородного человека и вместо вина стал хлестать водку, постоянно гоняя официанта за новыми порциями. И почему мужчин в возрасте тянет на молодых? Вот уж и вправду говорят: седина в бороду — бес в ребро. У них открывается второе сексуальное дыхание? Или осознают, что жизнь проходит, мечты юности остались нереализованными и теперь уже поздно что‑то менять? Прожив почти две трети жизни, мужчины заново впадают в подростковый бунт, им претит обыденность. Им хочется сбежать из дома и позволить себе то, в чём раньше всегда отказывали. Их щекочет «бес в ребро», и они хотят вывести кризис среднего возраста на новый уровень. Их тянет на более молодых, свежих, сочных и красивых. Видимо, беспокоятся об утрате молодости намного больше, чем женщины‑сверстницы. Дамы более достойно и с пониманием принимают вызов судьбы под названием старость. А вот мужчины пытаются воспроизвести то, что у них есть, только в более молодой оболочке. Они не хотят мириться с тем, что имеют. И со стороны это выглядит печально и мелочно… И всё же состоятельным мужчинам есть чем привлечь молоденьких девушек. Они привлекают их деньгами. — И попки более упругие, и титьки повыше. А у наших ровесниц всё уже давно завяло и отвисло. Зачем нам их старые обвисшие задницы, вечные укоры и постоянные претензии?! Это мы можем стареть и выглядеть как угодно, и наши пивные животики никто не замечает, потому что фактором сексуальности мужчин являются деньги и социальный статус. У женщин всё по‑другому. — Роберт, прекрати немедленно! — Это ничего, что у нас виски «снегом» припорошило, мы ещё можем попрактиковаться в камасутре. Ещё в силах «засадить» и «навинтить» до самого горла. Мужская искушённость с возрастом только усиливается. — Роберт, я не хочу, чтобы ты говорил подобные вещи в присутствии моей жены, — повысил голос возмущённый раскрасневшийся Генрих. — Это недопустимо!!! — Ну хорошо, буду выражаться галантно. Просто молодое тело не может не тешить мужское самолюбие. Если со мной молоденькая девушка, значит, я ещё многое могу, — не сворачивал с темы свёкор, не обращая внимания на реакцию моего мужа. — Молодые, они такие загадочные и такие переменчивые… — Молодые барышни не столь искушенны в отношениях, их можно лепить под себя, — высказала я свою точку зрения. — Это лакомый кусочек для мужчины, который хочет быть на высоте на фоне длинноногой красавицы. Таким образом, он просто самоутверждается за её счёт. Я считаю, важен не возраст, а общность интересов, то, что соединяет людей. Секс, идущий от упругого тела, недолговечен. Двух близких людей должно связывать что‑то ещё. — Возможно, — хитренько усмехнулся свёкор. — Но когда отношения только начинаются, связывает только секс. А вообще нам, при нашем положении, нужно иметь несколько семей и любовниц. Мы их всех и удовлетворить, и прокормить сможем. Я за то, чтобы у каждого мужика был свой гарем. У меня друзья и первые семьи содержат, и вторые, — похвастался свёкор и хлебнул водку прямо из горла графина. — Вторые… это какие? — не могла я не поинтересоваться. — Ну, свои официальные и вторые — гражданские. — Это любовницы, что ли?