Ник поморщился: – Не нужно, пожалуйста, равнять меня с этим! – А ты тогда не веди себя как «этот»! – Я назидательно подняла вверх палец. – И сейчас у тебя есть шанс заслужить мое доверие. Например, рассказать мне правду, зачем я тебе понадобилась. Тогда… – Я загадочно понизила голос, подобно Грегори Дарту. Надо же, его манера разговора, вернее, игра интонациями, очень заразна! – Тогда я поведаю тебе свои соображения. – Хорошо. Я и сам собирался рассказать тебе правду, – неожиданно легко согласился Ник. – Может, пойдем на кухню? Я заварю чай. К тому же я пирожных купил. У тебя ведь вроде не дошло до десерта? В твоем аромате нет ноток девушки, отведавшей сладкого. – Пес улыбнулся. – Пойдем, – вздохнула я. Ну ничего не скроешь. Один – маг, другой – пес, который по запаху сечет, что ты ела и чем занималась. Я поплелась за ним на кухню. Чайку и верно выпить не помешает. Особенно если такой вот альфа-самец (ну бета, но суть-то не меняется!) нальет мне его в чашечку, позаботится… – И что же, ты считаешь меня своей истинной парой? – честно и устало спросила я, когда деловитый и чуть озабоченный Ник действительно поставил передо мной чашку с дымящимся чаем. Пах напиток чабрецом, видимо, волкопес купил новую заварку по дороге домой. Ник мгновенно напрягся. Отвернулся, оперся руками на кухонный стол и глубоко подышал. Потом повернулся ко мне. Лицо его выглядело так, словно он собирался прыгнуть в бездну. – Нет, Тина. Ты не моя истинная пара. Если бы я увидел в тебе свою истинную, был бы счастлив, это ведь величайшее благо для любого волка. И всяко не боролся бы с собой столько лет. Зачем? Но нет. Ты не моя истинная, Тина. Ты моя… Он помолчал, сглотнул, все внутри его явно переворачивалось, скручивалось жгутами, закладывало горло. Похоже, ему просто невероятно сложно вслух сказать то, что он сейчас думал. – Ты моя хозяйка, – выдохнул он наконец. – Будь проклята собачья часть моей натуры, но это так! Глава 19 – Что? Какая хозяйка? – переспросила я изумленно. Хозяйка… хм… как у собаки? Та, которая кормит, гуляет и треплет за ухом, та, которой пес служит преданно и искренне? Так? Но он же оборотень, а не простая собака! – Такая. Как у собаки. Мой человек. Тот, кому пес служит, сосредоточение его жизни, ее смысл, – сквозь зубы ответил Ник. Выдохнул, видимо, ему удалось взять себя в руки. И сел с чашкой чая через угол от меня. Дальше его слова полились свободно. Моему оборотню явно нужно было и выговориться, и открыться. Просто сказать самое главное значило с болью вырвать пробку из бутылки. Или, еще вернее, вскрыть плотину. – Спросишь, как так вышло и почему мой пес выбрал тебя? Все просто. Я не выбирал тебя. Я любил своего отца-пса, но всегда предпочитал считать себя волком. Но кровь псов сыграла со мной свою обычную шутку, как бы ни пытались уберечь меня от этого родители. Помнишь, я сказал, что я наполовину пес и поэтому очень редкий вид? Я кивнула. – Так вот, псы редки, потому что, как ни берегутся, а в юности во второй ипостаси они встречают человека, которого запечатлевают как хозяина. – Ну и что? Почему от этого они редки? – удивилась я. Ник грустно усмехнулся: – Потому что дальше инстинкт берет свое. Они оборачиваются и становятся для этого человека настоящей собакой. Или тенью следуют за ним. Самым главным становится быть с хозяином, причем во второй ипостаси. А постоянное пребывание в шкуре зверя приводит к потере способности к обороту. Они превращались в собак. Лишь в Сибири и на Дальнем Востоке сохранились уединенные поселения псов-оборотней, в которых юного пса берегут от любой встречи с людьми до возраста тридцати лет, по которому проходит граница риска запечатления. Из такого поселения когда-то приехал мой отец… Я ошарашенно молчала. Слишком невероятным и болезненным было все, что говорил Ник. Невозможно трагичным. Что же, выходит, если Ник будет со мной, то он превратится в собаку? А если нет, то будет мучиться? – То есть ты рискуешь потерять человеческую ипостась со мной? – очень тихо и аккуратно спросила я. – Подожди, все не так просто. Отец прибился к волкам, его приняли в клан. И он оказался истинной парой сестры Крафта – нашего альфы. Родился я. Сразу было понятно, что до тридцати лет я рискую запечатлеть кого-нибудь из людей. Мать предлагала уехать на родину отца, как только в пять лет я начал обращаться. Но отец знал, что в клане псов его примут плохо. Он тянул время, надеялся, что волчья кровь во мне доминантна и трагедии не случится. В общем… – Ник вздохнул. – Они все же собрались уехать. А до этого мы проводили лето в глухом местечке в Карелии. Там почти никого не было, мы держались подальше от туристов. Но однажды произошла случайность. Ты, конечно, ничего не помнишь… – Ник с грустью посмотрел на меня, словно ему было бы легче, если б я помнила. – Наверное, нет, видимо, я была младенцем. – Да, – криво усмехнулся Ник. – Родители учили меня контролировать оборот. Мне было запрещено оборачиваться вне их присутствия. Но, разумеется, я хулиганил, как все дети. Родители лишь на пару минут отлучились, когда к озеру подъехала машина, из нее выгрузилось семейство… Мужчина, женщина и младенец – его, вернее, ее вынесли и посадили на мягкую подстилку под сосной недалеко от воды. Я помню, как мне захотелось рассмотреть этого младенца и поиграть с этой семьей в целом. В общем, когда мать с отцом вернулись, я уже обернулся и бежал, помахивая хвостом, к младенцу, сидевшему в теньке с соской во рту… Я неожиданно появился из-за кустиков, бросился обнюхивать тебя… И дальше сложно сказать, что произошло. Просто я вдруг осознал, что ты – мой человек. – Его губы болезненно скривились. – Что я должен быть с тобой рядом, защищать, служить. Что вся моя жизнь – для тебя. Радостно повизгивая, я лизал пухлые ручки малышке, которая выронила соску и весело улыбалась, пытаясь ухватить мохнатого щенка… Сама понимаешь, что началось дальше. Твои родители всполошились, мои тоже… Отец вышел, успокоил их, что просто щенок убежал пообщаться, взял меня в охапку и унес… С этого дня, Тина, и начался мой ад. С того момента, как тебя засунули в легковушку и увезли по лесной дороге, а я не мог вырваться из железных рук отца… Ник замолчал, в лице его отразилась едкая застарелая боль. Я не удержалась и мягко погладила его по плечу. Он перехватил мои пальцы и задержал в своих, от него разошлась легкая волна облегчения. – Вот так, – усмехнулся он. – Хозяйка потреплет своего пса, и все печали отступают. – Выдохнул и продолжил: – Родители понимали, что произошла трагедия. И если бы во мне была лишь песья кровь, я был бы обречен. Пришлось бы найти твою семью, жить рядом и скорее всего просто навязать тебе дружбу со мной, надеясь, что еще не скоро я начну задерживаться во второй ипостаси. Случаи бывали. Иногда псу удавалось подружиться с хозяином в человеческой ипостаси, и это удерживало его от постоянного оборота. Но отец надеялся на мою волчью половину. Больше всего волки ценят свободу. Им претит слепая преданность человеку. Поэтому он рассчитывал, что я смогу забыть тебя. Он дал твоей семье уехать, потом мы вернулись другой дорогой, так, чтобы стало практически невозможно найти тебя. Я обернулся человеком, просил вернуть мне «эту девочку», потом скулил и плакал. Должно быть, сердце родителей разрывалось, но они думали, что волчья кровь и время вылечат меня. Что ж… Волчья кровь помогла. Конечно, я нередко убегал и пытался найти тебя. Безрезультатно. Но в целом постоянная тоска, что мучила меня внутри, все же была контролируемой. Я страдал, но мог жить. В двенадцать лет я уже хорошо понимал, что случилось со мной когда-то. Понимал особенности волчьей крови и крови пса. И, несмотря на любовь к отцу-псу, я начал ненавидеть свою собачью половину и… прости, Тина, тебя. Каждый день я мечтал вновь ощутить твой запах и лизать твои руки, служить тебе, как верный пес, и в то же время ненавидел. Хоть и тогда умом осознавал, что маленькая девочка была ни в чем не виновата. Я сделал все, чтобы стать настоящим волком, старался никак не проявлять собачью природу. Внешне всегда бравировал своим влечением к «хозяйке» и больше не пытался найти тебя. А отец гордился мной. Моей силой воли и разумом. Но… Когда мне было семнадцать, мои родители погибли… – Как – погибли? – изумилась я. Рассказ Ника рвал мне сердце, хотелось плакать от жалости, гладить его, но я понимала, что это не то, что нужно, по крайней мере, волчьей части его натуры. – Да, погибли, Тина, – остро посмотрел на меня волкопес. – Оборотни – не единственная сила в нашем мире. Например, есть еще маги, с которыми мы конкурируем. Примерно раз в столетие они развязывают с нами войну за влияние. Так случилось и в начале этого века. Многие оборотни погибли в этих схватках. Среди них был мой отец, преданный волчьему клану, что принял его. А потом – его истинная пара, моя мать. Она просто не хотела жить, когда он умер, подозреваю, она подставилась в схватке, в которой и вовсе могла не участвовать. С тех пор меня воспитывал мой дядя, наш альфа по прозвищу Крафт. – Он заботился обо мне как о сыне. А я из шкуры вон лез, чтобы стать самым сильным волком после него. Так в двадцать два года меня признали бетой – вторым в клане, тем, кто заменит вожака в случае его гибели. Война с магами тогда еще не закончилась, а я, как ни пытался сдержать меня Крафт, мстил за родителей. К счастью, у меня хватало ума не просто лезть под молнии и фаерболы, а возглавлять самые сложные и опасные операции. И, возможно, мы бы даже победили. Но в итоге по настоянию Крафта мы договорились с магами. Ведь обе стороны на самом деле понимают, что это драка, в которой не может быть победителей. Договорились о невмешательстве. Они не пытаются сделать из нас ручных зверей и превратить в батарейки для подпитки своей силы, как мечтают издревле. А мы не лезем в их дела и не мстим за былые обиды. В общем, наступил шаткий, холодный, но все же мир. А я преуспел во всем, чего хотел. Получил положение в клане, завел свою фирму и многое другое. Лишь одно съедало меня изнутри. Ты понимаешь что… Тоска по хозяйке. Она просто сводила с ума. И ненависть к самому себе за эту тоску! – Ник снова горько усмехнулся и поглядел на меня тем самым взглядом, что однажды я видела у него во второй ипостаси. «Ничего ты не понимаешь!» – говорил этот взгляд. Да, не понимаю. К счастью для себя. Какая же это пытка – многие годы тосковать по кому-то, не хотеть тосковать, но тосковать. При этом ненавидеть себя за то, что тоскуешь. Разрываться надвое изнутри, истекать ядом, пропитавшим душу… – Так почему ты решил найти меня? – робко спросила я. – А как ты думаешь, почему? Все просто, Тина. Я оказался слаб. Вернее, мой волк не справился с моим псом. Я процветал снаружи, но меня разрывало внутри. Меня постоянно тянуло обернуться и носиться по стране, пока не найду тебя. Хотелось быть с тобой. А волк внутри выл от отсутствия выбора и свободы. Признаюсь, волчья моя часть даже думала… В смысле как волк я даже думал… Ник осекся и напряженно поглядел на меня. – Даже думал найти и загрызть меня, чтобы избавиться от мучений, – закончила я за него. – Я понимаю и не сержусь. В смысле я могу это понять. Наверное. – Но это был бы не выход! – как-то странно вспылил Ник. – Потом я как человек был бы съеден своей совестью! А пес просто загнулся бы от страдания и тоски по хозяйке, которую уже не вернуть. Скорее всего заставил бы меня покончить с собой после твоей смерти. В общем, мы с Крафтом искали способ… Что-то должно было быть. Я съездил посоветоваться к одному из старейших волков, хорошо знавшему и волчью, и песью суть. Он посоветовал не противиться инстинкту запечатленного пса. Ведь тот все равно никуда не денется, и чем дальше я буду от тебя, тем хуже мне будет. И однажды просто сойду с ума от внутренних противоречий. Он посоветовал, напротив, найти тебя и быть рядом. Ведь волк во мне удержит меня от бесконтрольного обращения, я не рискую навсегда стать собакой. А со временем может произойти как бы насыщение у моего пса. Наступит баланс, и я не знаю, стану ли свободен, но, видимо, смогу жить с этим, не рискуя свихнуться. Поэтому, Тина, я сказал, что мне нужно быть с тобой! Теперь ты понимаешь почему? Для меня это единственный выход! Он железной хваткой сжал мою руку, до боли, с остервенением, и с мольбой посмотрел в глаза. – Теперь понимаю, – как можно спокойнее отозвалась я и тут же не выдержала боли – ойкнула и потянула на себя руку. Ник бросил изумленный взгляд на свою кисть с побелевшими костяшками и отпустил меня. – Прости. Это больше не повторится. Только не приказывай мне и не требуй, чтобы я убрался! – с паникой в голосе произнес он. Снова взял мою кисть и нежно погладил, словно разглаживая боль, поселившуюся в едва уцелевших костях. – Теперь я скорее перегрызу лапу себе, чем причиню тебе вред, – добавил он. Глава 20 – Искать тебя я начал два года назад, – рассказывал Ник дальше. – Конечно, это было непросто. Прошло много лет, никто понятия не имел, что за семья тогда приехала на озеро с младенцем. А инструмент поиска у меня был один – запах, твой личный, уникальный запах… Знаешь, конечно, сейчас он изменился. Стал женским. – Янтарные глаза Ника хищно сверкнули, а я невольно дернулась внутри. Все же я наедине с хищником, и неизвестно, насколько мой статус хозяйки защищает от его самоуправства. – И еще сохранялась моя личная интуиция пса, тоскующего по своему человеку. Но все же наводки были. Я понимал, что та семья скорее всего жила где-то в Карелии или в Санкт-Петербурге, раз приезжала на карельское лесное озеро на своей машине. Я стал посещать Петрозаводск и другие карельские города, пригороды Санкт-Петербурга. Бегал по нашему городу по ночам… Все было безрезультатно. Но буквально чуть больше месяца назад я ездил по делам в Выборг. Признаюсь, уже бывал там неоднократно, но в этот раз на одной уединенной улочке я уловил… Да, Тина, это было оно. Самый сладкий для меня запах. Твой. Тонкая ниточка посреди бесполезных и привычных запахов провинциального городка. И еще кое-что знакомое: постаревший, но узнаваемый запах твоих родителей. – Да, они живут в Выборге, а я иногда к ним езжу, – вставила я. – Я пошел на запах и нашел их квартиру. Тогда мне хотелось визжать от радости… Волк рычал внутри, видя эту собачью эйфорию, но я уже не мог устоять. Дальше было несложно узнать, кто живет в этой квартире, как ты понимаешь, у меня есть связи в административных кругах. И кто их дочь, где работает и живет. Так месяц назад я впервые встретил тебя возле твоего дома. Я отводил глаза тебе и всем прохожим. Ты не видела пса, что подпрыгивал от радости, вилял хвостом и просто катался по земле, вдыхая твой аромат и ощущая твою энергетику! Которому хотелось стать видимым и ластиться к твоим рукам, лизать твои щеки… С тех пор я каждое утро и вечер провожал тебя, ждал у маршрутки, незаметно следовал за тобой. Мне стало легче в чем-то, а в чем-то еще ужаснее. Потому что теперь я мог наблюдать за тобой, как бы быть рядом, но не мог прикоснуться к тебе или поговорить с тобой. Это была сладкая и изощренная, утонченная пытка. Ведь теперь моему естеству было мало видеть тебя, оно хотело приблизиться, быть рядом постоянно, служить! Проклятье! Я думал о том, как с тобой познакомиться, войти в доверие, хотя мой волк по-прежнему рычал и выворачивал меня наизнанку. Предполагал сделать это в человеческой ипостаси… Стать другом или… не важно. В общем, позавчера все решилось, когда я ждал тебя возле дома, но уловил твой запах в темном парке, а потом почувствовал в нем нотки страха. Дальше я летел через кусты, и только нежелание еще больше напугать тебя удержало меня от кровавой расправы над теми подонками. И все… Потом я не мог уйти. Да и идея пробраться к тебе в дом и в душу в виде собаки-спасителя показалась мне неплохой. Даже забавной по-своему… – Пробраться в душу, – усмехнулась я. И подумала, что вот и Грегори Дарт, похоже, пытается пробраться мне в душу, просто другими методами. – Весьма расчетливо. – Да. Знаешь, части меня хочется, чтобы ты нуждалась во мне так же, как я в тебе, – признался Ник, пристально глядя в глаза. – Я бы даже сказал – большей части. Волку кажется несправедливым это неравенство. Оно его бесит. Меня бесит, что мне хочется исполнять твои приказы. Что мне сложно устоять, когда ты говоришь мне что-то сделать. Меня просто выворачивает в такие моменты! По лицу Ника пробежала тонкая судорога. – То есть ты должен слушаться моих… прости, Ник, я не знаю, как еще сказать! Моих «команд»?! Ник невесело рассмеялся и скрестил на груди руки, закрываясь. – Знаешь, тут все не так просто, – усмехнулся он. – Если бы я был только псом, то пришлось бы тебя по-настоящему слушаться. Но, во-первых, даже самые лучшие собаки не всегда беспрекословно слушаются своих хозяев. А во-вторых, я еще человек и волк, и эти мои составляющие могут удержать меня от слепого следования твоим приказам. Это просто… очень тяжело внутри. Словно меня разрывает на части. Но устоять можно. Обычно. Четко работает лишь одно: я не могу сделать что-то в отношении тебя против твоей воли. Ну слава богу. Совершенно не хотела пользоваться властью над Ником, но понимание, что я могу в случае чего защитить себя от его звериной ипостаси, успокаивало. – Ник, послушай, – сказала я, – я совершенно не хочу тебе ничего приказывать. Я не хочу, чтобы ты был моей собакой. Не хочу неравенства. Скажи, сколько времени нужно, чтобы произошло насыщение? Чтобы ты стал свободен от меня… Мне тоже неприятно, что ты насильно ко мне привязан. Ник помолчал, словно раздумывал, сказать ли правду. – Я не знаю, – наконец признался он. – Никто не знает. Я даже не знаю, точно ли оно произойдет. – Но как нам быть? Я приютила пса, который меня спас. Это было моим долгом! Но держать дома собаку – это совершенно другое, чем жить с человеком. С молодым мужчиной! Ник, а если я, например, выйду замуж? Что тогда? – За Грегори Дарта?! – взвился он.