— Это справедливо. Это правильно, — послышался одобрительный шепот за спиной Глеция. Он приосанился и расплылся в глумливой улыбке мне в лицо. И я не выдержала: — По рукам. И вот теперь сижу я темной ночью, освещаемой только ночным светилом, иногда выходящим из-за туч, и мерцающими высоко в небе звездами, на кладбище, забравшись на крышу склепа, чтобы не пропустить появление тхэра. Как я пробиралась через все кладбище до этого склепа — отдельная песня. Когда-нибудь я ее спою. Когда забудутся страхи и пройдет дрожь в коленях при воспоминании об этих минутах. До кладбища меня проводили некроманты. Глеций и Вероника остались следить за моими друзьями, согнанными в нашу комнату в общежитии. Брату и его друзьям я упросила не говорить. Я приняла решение, и их мнение уже не играло никакой роли. Васим или запер бы меня, или отправился со мной. Что так, что этак мне не подходит. Когда свет от ночного светила закрыла большая тень, я подняла голову и увидела летающего над кладбищем оборотня. Из какого-нибудь птичьего клана, наверное, в темноте не разобрать. Почему-то вспомнилась вчерашняя встреча с драконом. И я улыбнулась. Интересно, встретимся ли мы еще когда-нибудь? Я замечталась, как вдруг неожиданно обнаружила перед собой дракона из своей мечты. Только сейчас он не улыбался той улыбкой, которая мне запомнилась при знакомстве, а грозно нависал надо мной темной тучей. — Что вы здесь делаете, дира Досифея? — Тсс, — прислонила я палец к губам. — Я тхэра жду… И похлопала приглашающе рядом. Конечно, присутствие дракона не по правилам. Но он ведь не будет сидеть здесь всю ночь. Немного поболтаем и разойдемся. Он полетит по своим делам, а я буду ждать тхэра дальше. Прогонять дракона почему-то не хотелось. Я ведь совсем ничего о нем не знаю. А тут такой шанс! Не могу упустить. ГЛАВА 30, в которой неожиданное знакомство с драконьей поэзией убеждает в правильном выборе магической направленности — А вы как здесь оказались? Мимо пролетали, да? — поинтересовалась я. — Не поверите, именно так. Летал домой, возвращаюсь в Словиц, делаю облет над столицей — я ведь работаю еще и старшим следователем столичного королевского управления магических и немагических тайных дел. В общем, я страж правопорядка. А тут — девица на кладбище, одна и ночью. Вот что мне с такими девицами делать, не подскажете? — обратился ко мне дракон. — Понять и простить? — предложила я. — Закрыть глаза и сделать вид, что вы меня не видели? — Нет, Досифея, никак не возможно, — уперся дракон. — Одну я вас здесь не оставлю. Рассказывайте, как вы дошли до ночевки на крыше склепа на кладбище, а я буду думать, как с вами поступить дальше, — последние слова он сказал так бархатисто, словно лаская голосом, что по телу пробежала теплая волна, растапливая холодный комок из страха и напряжения. Тут вдруг послышалось тихое урчание, и я встрепенулась. Что это? Кто это? Но оно быстро прекратилось, словно звук выключили, и я решила было, что мне показалось. Между тем дракон продолжил: — И учтите, полное признание без утайки повышает ваши шансы на мое желание вам помочь. Я опасливо покосилась на дракона. Тут ночное светило вышло из-за туч, осветив ярким светом все вокруг, и я пораженно уставилась на дракона. — Ашшур, это вы? — неуверенно спросила я. Сейчас, разглядывая дракона во все глаза, я не понимала, как могла не заметить изменений и почему приняла его за своего знакомого? Это же совсем другой дракон! Наверное, потому что за всю жизнь не встречала ни одного, а тут почти за сутки встретить сразу двух казалось нереальным. — Да, Досифея. Сильно изменился? — Да вы вообще по-другому выглядите, — не верила я своим глазам. Точно он? Хотя вроде голос этот — бархатный, низкий, с вибрирующими нотками, его. Мимика, фигура тоже. Хотя когда это я так успела рассмотреть его, что могу с уверенностью это подтвердить? Всмотрелась в глаза. Глаза точно моего дракона, и я успокоилась. Ненадолго. Потому что тут же испугалась своих мыслей. Что это за «мой» дракон? С каких пор он стал моим? Со вчерашних, впервые увидевшись? Или с сегодняшних, пару минут как? — Это из-за того, что, когда мы познакомились, я был лишен драконьей магии. А сейчас она ко мне вернулась. — Ах вот как! Вам этот цвет идет больше, чем коричневый, — заметила я. — Да уж, — усмехнулся он. — Как я ненавидел зеркала в то время, стыдно сказать… Но не цвет, — поправил он меня. — Цвета. — Правда? В темноте ночи вы кажетесь черным. — О нет, совсем нет. — Дракон как-то горделиво выпятил грудь колесом. Вероятно, он и правда соскучился по своему виду, раз готов обсуждать детали. — Я могу создать магосветильники, чтобы показать вам? Или спугну вашего тхэра? Я хихикнула. — Создавайте. Потом же мы их потушим. Все-таки разглядеть дракона мне хотелось больше, чем высматривать среди могил тхэра. И вообще, весь этот спор и поимка тхэра вдруг отошли на второй план. Дракон запустил пушистых светляков, как мы в просторечии называли желтые пушистые шары-магосветильники. И направлял их так, чтобы они освещали его во всей красе. на спине у моего дракона антрацитового света, — хвастливо заверил он. — Черный, с серебристым отливом и жирным блеском, ни у кого такой нет. Это цвет твердости, настойчивости и власти. Цвет неба, готовящегося к ночи после сумерек. Та пора суток, когда драконы проводят ритуал поминовения духов предков. Он указал мне на темные чешуйки на своей маске вокруг глаз. — Второй цвет — цвет золота. Рисунки из золотой чешуи украшают морду моего дракона, крылья и хвост. Этот цвет имеют только драконы правящей династии. Это цвет избранности, благодати богини и дарованной правителям мудрости. Золотые чешуйки — застывшие капли лучей дневного светила. Дракон должен править так, чтобы он мог смотреть в глаза своим соплеменникам при ярком полуденном свете. Я посмотрела на несколько поблескивавших золотых чешуек, затесавшихся среди черных. — Третий цвет — алый. Он у моего дракона присутствует на брюхе и лапах. Этим цветом награждаются драконы с самым сильным огнем. Каждый дракон рождается с пламенем внутри. Даже если забрать драконью магию, как было у меня, драконье пламя останется, мы с ним родились. Но драконья магия делает это пламя сильнее. Сила магии у каждого индивидуальна. Она же дает и крылья, и возможность обращаться в дракона. Самое жестокое наказание для дракона — лишить его драконьей магии. Это хуже смерти. Ашшур замолчал, предаваясь тяжелым воспоминаниям. А я разглядывала его малиновые (то есть алые) и черные (антрацитовые, как уверяет дракон) пряди из жгутов, что у драконов вместо волос. Они смешивались и сверху были еще словно присыпаны золотой пыльцой. Выглядело интересно и необычно. — За что вас так? — поинтересовалась я, разглядывая выглядывающий в вырезе рубахи и из рукавов затейливый рисунок татуировок, которые, похоже, шли по всему телу дракона, переплетаясь в узоры линий трех цветов — черного, то есть антрацитового, как было важно дракону, золотого и алого. — Если не секрет, конечно, — спохватилась я. — Нет, не секрет. Но после моего рассказа я все-таки хочу услышать ваш. Ашшур погасил пушистики, и я вдруг почувствовала какое-то волнение, находясь в сгустившейся темноте близко к дракону, которого так пристально сейчас рассматривала. — Меня растили так, чтобы я был самостоятельным, уверенным в себе, умеющим принимать независимые решения и думать своей головой. Что потом и сыграло против меня. На меня… э-э… родственники, скажем так, возлагали большие надежды. Все шло по плану и застопорилось, когда встал вопрос о женитьбе. Знаете ли вы, Досифея, что у драконов есть понятие избранной пары? Так вот, когда дракон находит свою избранную, это уже навсегда, навеки. Пока смерть не разлучит. А потом второй из пары доживает свой век в одиночестве. Скажем так, я не был готов к этому. Я был согласен на все остальные пункты того плана, что разработали для меня старейшины, кроме женитьбы. Я не чувствовал еще в себе желания с кем-то разделить свою жизнь. Я был молод, независим. Как сказала про меня одна знакомая дира — а мне летать была еще охота. Он улыбнулся грустной улыбкой, которая всегда сопровождает дорогие сердцу воспоминания. Вероятно, эта знакомая дира что-то для него значила, кольнула непрошеная и необъяснимая ревность. — Да и не согласен я был с тем, что решение, кого брать мне в жены, будут принимать высшие силы, а не я сам. Кому с ней жить-то, высшим силам или мне? Ведающие драконы могут определить возможных избранных, если по каким-то причинам они не находят друг друга сами. Например, поиск долго растянулся по времени. Или наоборот, как мне — срочно надо было найти жену. Ведающие узнали, кто моя избранная. И, скажем так, мое видение не совпало с их. Йолошшулла — яркая, красивая драконица из лучшего рода. Любой был бы счастлив, если бы она стала его избранной парой. Но я замечал в ней и то, что мне не нравилось. И мне становилось страшно от мысли, что я или перестану все это видеть в ней из-за слепой любви после ритуала, или буду видеть и подмечать это всю нашу долгую совместную жизнь. И непонятно, что хуже. В общем, я отказался от сделанного за меня выбора. Сказал, что отказываюсь жениться и не позволю за меня решать. Разгорелся страшный скандал. Я вспыльчивый, огненный дракон с бушующим пламенем. Наговорили мы все тогда много всего друг другу. Того, что не должно произноситься вслух. Повелитель осерчал на меня, старейшин я оскорбил… — Дракон понурил голову. — И вас лишили магии, — закончила я. — Теперь простили? — Не все, — улыбнулся он. — Всего двое, но их голоса решающие. Он хмыкнул, подумав о чем-то своем, что его очень развеселило. — А теперь, милая Досифея, я жду ваш рассказ. Ну мне жалко, что ли. Рассказала все, без утайки. Дракон, выслушав, шумно выдохнул, задержав воздух. Эвона как проняло его. Шумно дышит, пытается сдержать эмоции. В глазах пламя опасно вспыхнуло. А чего я такого сказала-то? — Досифе-эя-а, — простонал жалобно дракон. Так жалобно, так жалобно, что захотелось утешить. Но вместо этого я проворчала: — Можно подумать, все такие правильные. И студентами никогда и ничего не совершали. — Не в этом дело, — вздохнул дракон. — Конечно, каждый имеет право на глупости… Я обиженно выпятила нижнюю губу и засопела. Дракон, заметив это, смягчился. — Не сопите обиженно, милая Феечка, но вы сами должны видеть разницу между озорством и опасной глупостью с риском для жизни. Искать встречи с тхэром — это очень опасно! Хорошо, что их здесь всех уничтожили. — Серьезно? — возмутилась я, услышав такую информацию. Кто посмел уничтожить моих тхэров? — Откуда вы знаете? — Я — страж, Досифея. Иногда участвую в зачистках. Люблю поразмяться. — И что, прям всех-всех уничтожили? — недовольно спросила я. — И даже ни одного захудалого и высушенного не оставили? — Если б знали, что он понадобится Досифее Мибалмарр, — улыбнувшись чему-то явно своему, заявил Ашшур, — то непременно бы оставили. Но, к моему счастью, нет, всех уничтожили. — Почему — к вашему счастью? — Я бы не пережил, если бы с вами что-то случилось, — как-то просто и искренне сказал этот странный дракон. Я вспыхнула и отвернулась. Хотя в темноте, наверное, моего смущения было не заметить. Но кто их, драконов, знает. Кстати, вот да. — А расскажите мне еще о драконах. Мы совсем ничего не знаем о вас, — попросила я, чтобы отвести разговор от опасной темы. — Да, мы к этому не стремились. Но с вами я, конечно, поделюсь. Даже готов пригласить вас в гости. Хотели бы побывать у драконов? — Спрашиваете! — Я чуть не подпрыгнула и не свалилась с крыши от переполнивших меня эмоций. — Тогда я подумаю, как нам лучше будет это сделать. А пока расскажу общие сведения. Мы называем наши земли, принадлежащие драконам, Драконьей Грядой. Правитель у нас носит имя Гроза Драконов. Не только потому, что он грозный и должен внушать страх и трепет. А еще и потому, что после грозы все очищается и становится легче дышать. Там, где гроза проходит, наступает мир и покой.