Ну, во всяком случае, он шел на какой-то диалог. Стоило поддержать. — Я была не в восторге, — согласилась я. — Но у меня нет к тебе претензий. У тебя своя жизнь, у меня своя. Только не знаю, как найти выход из этой ситуации. Я обращалась к богине, она меня проигнорировала. — Правда? — оживился дракон. — Расскажи-ка. Я рассказала. В конце концов, мы в одной лодке. Может, вдвоем нам удастся найти выход из ситуации? Ведь говорят же, ум хорошо, а два лучше. Дракон выслушал и призадумался. — Значит, богиня не хочет ничего менять. Меня это не устраивает, думаю, как и тебя. Я буду искать выход. А пока… я постараюсь себя сдерживать. Во всем. Ты плохо выглядишь. Хотел бы я надеяться, что не я тому причиной, но… Я пожала плечами. Признаваться из-за гордости не хотелось. Но и отрицать смысла не было. — Извини. — Дракон бросил взгляд исподлобья. Представляю, как ему было трудно. Он ведь более заносчив, чем я. — Мы оба виноваты в сложившейся ситуации, — призналась я. — Что теперь жаловаться на судьбу? Знала бы я, конечно, даже не подошла бы к тебе за сто шагов, держалась бы подальше. Дракон скривился. Хотя непонятно почему? Его что, устраивает эта ситуация? — Да уж, — согласился он тем не менее на словах. — Но ты не раскисай, Дуся, что-нибудь придумаем. — Для начала, может, ты перестанешь звать меня дусей? — начала закипать я. — Мм… ну, может, после того как ты прекратишь называть меня мысленно дураконищем, ящером и прочими обидными выражениями, которые я теперь слышу в своем мозгу? — парировал дракон. — А ты слышишь? — испугалась я. — Ага. И очень отчетливо, — кивнул Ашшур. — Ну-у… не обещаю, но постараюсь. Но я же мысленно, а ты — мне в лицо, — защищалась я. — И что? От этого менее обидно? — поинтересовался дракон. Я вздохнула. Какой ответ на это может быть? Правильно, никакого. Теперь не только за словами, теперь и за мыслями надо следить. Тяжко. Я согласна с драконом, надо что-то делать. — Каков наш план? — спросила я. — Первое — держаться друг от друга подальше. Второе — искать выход из сложившейся ситуации. В-третьих, понимать, что наши действия и эмоции отражаются друг на друге, и избегать таких ситуаций. Выполнимо? — обратилась я к Ашшуру. — На короткое время — да, — согласно кивнул дракон. — Я проконсультируюсь со всеми магами, которых знаю. Уверен, эту связь можно прервать. — Да, — кивнула я тоже. — Надеюсь. На том мы и разошлись. Но сказать было легче, чем сделать. Никакие маги нам помочь не могли. Даже я через других и незаметно спрашивала у магистров магических искусств о разрыве связи избранных, и они категорично в один голос утверждали — невозможно. Дракон старался меня не тревожить, и я пыталась войти в ритм жизни, сконцентрировавшись на учебе. Близкие замечали, что я изменилась, но не у всех были ответы почему. — Вся столица гудит о помолвке племянницы короля, — подслушала я новости за обедом в академической столовой. Ядвига отодвинула от себя периодическое издание, которое держала в руках, и выразительно посмотрела на Васима. Но тот и ухом не повел. — За кого она выходит замуж? — оживилась я. Как быстро она после Дрейка нашла себе жениха. — За главу королевского управления магических и немагических тайных дел Дрейка Каффа. — Что-о?! — возопила я, забыв об обеде. Я помчалась к Дрейку на работу. Когда нашла, не дала ему сказать ни слова, выпалила: — Дрейк, пожалуйста, не совершай ошибку. Я понимаю, что ты во мне разочаровался, но не стоит из-за этого ставить крест на будущем счастье. Дрейк оглянулся. На нас не обращали внимания. Он поднялся, подцепил меня под локоток и отвел в сторону. — Аннабель меня любит, — ответил он на мою тираду. — Но ты ее не любишь! Ты еще встретишь ту, которую полюбишь, и она полюбит тебя. Обязательно. — Нет, Досифея, этого уже не будет. Он мягко посмотрел на меня и вздохнул. Я опустила голову и зарыдала. Больше я ничего не могла сделать для Дрейка. Но как же горько! — Ну и чего ты рыдаешь? Дрейк притянул меня к себе, обнял, погладил по макушке. — Мой отец умирает, — произнес он тихо. Я отстранилась, взглянула сквозь слезы на Дрейка. Он усталым взглядом смотрел на небо. — Я решил его осчастливить хоть перед смертью. Мы с Аннабель договорились заключить брак на год. Если ничего не получится, мы разойдемся. Но мы оба будем стараться, чтобы все получилось. Я уткнулась ему в грудь, Дрейк обнимал меня, утирая слезы и успокаивая. — Ну перестань уже меня оплакивать. Я-то не умираю, я женюсь, — улыбнулся он. — Ты простишь меня? — спросила я. — Уже простил. Да и не злился я на тебя. Ну разве чуть-чуть. Понимаю, что рядом с Ашшуром шансов у меня никаких. — Не говори так. У нас все через жо… жостер,[10] — поправилась я. — Бывает… у очень упрямых и гордых, — заметил беззлобно Дрейк. — Трудно сразу признаться, что понравились друг другу. Остается ненависть. — Мы не понравились… — Ладно, Досифея. Не хочу обсуждать вас с Ашшуром. — Дрейк потрепал мои волосы. — Прости, — вздохнула я и затихла в сто объятиях. Не знаю, сколько бы мы так стояли, но в моей голове раздался ворчливый голос ящера: — И с кем обнимается Дуся на этот раз? — С Дрейком, — мысленно ответила я с улыбкой. — Он меня простил. Ашшур Ашшура затопила волна боли Досифеи и желание тут же сорваться на ее поиски и утешить. Еле остановил себя. С каких пор его так волнует ее состояние? Может, просто потому, что ей действительно было очень плохо? И это не злость, не обида, а именно боль, душевное страдание, которое затапливает слепо, безотчетно, стихийно, словно вырывая сердце с мясом из груди. И ему было не все равно, стоит уже признаться самому себе. Ему Досифея всегда казалась сильной, неуязвимой, неспособной на душевные муки и страдания. Тем и раздражала. Не было в ней слабости, несмотря на внешнюю хрупкость. Она не нуждалась в нем. И вокруг нее всегда полно готовых ее утешить. Он в этот круг избранных не входил. Хотя, может, стоит признаться самому себе, что хотелось? Быть тем, на кого она посмотрит в поиске поддержки. Тем, к кому она побежит за помощью и утешением. Тем, кому она доверится. Причем единственному. Первому, и одному ему. Но, чтобы стать таким, потребовались бы время и усилия. А ему надо все сразу. Завоевывать внимание какой-то избалованной куклы? Да ну, он предпочтет тех, кто сразу раздвинет ножки, поймав горячий драконий взгляд. А куклу… вокруг нее рой поклонников, вот пусть они с ней и носятся, с этой избалованной дусей. Но с тех пор как их объединила связь, Досифея стала ближе, стала частью его. От которой просто так не отмахнешься. Он вспомнил, какой увидел ее в последний раз. Куда пропала та самоуверенная девица со вздернутым носом, вызвавшая в нем раздражение при первой встрече? Бледная, осунувшаяся, с поникшими плечами и тусклым потерянным взглядом, от которого щемило в груди даже у него. И ее опустошающая боль сворачивала внутри все в тугой узел. Красивая кукла не должна страдать, не должна чувствовать такой боли и одиночества. Кукла должна улыбаться и вызывать в нем раздражение. А не желание обнять ее и утешить… Тут мысли Ашшура потекли не в том направлении. Он представил, как утешение плавно переместилось бы на кровать. Он держал бы ее в объятиях, вытирал слезы, прошелся бы пальцем по щеке, по губе. Затем провел бы по ней языком, почувствовав солоноватость ее слез и сладость пухлого ротика, в котором он бы уже исследовал все закоулочки. Руки бы тем временем спустились вниз. Одна бы добралась до груди, уютно там устроившись. Ашшур помнил, какая у нее восхитительная грудь, нежно-розовый сосок которой призывно торчал на белоснежной нежной коже. У Ашшура свело в паху, и он мысленно приказал себе остановиться. Ему помогло то, что вслед за болью своей избранной он почувствовал ее облегчение и умиротворение. А также, тхэр его забери, физический контакт! Р-р-р. С кем она там опять обнимается? Утешитель нашелся довольно быстро. А он тут переживал. Ослепленный ревностью, Ашшур настроился на Досифею и, пытаясь сдержать внутренний огонь, спросил: