— Могут предать, если загонщики прибегнут к крайним мерам. Даже самый сильный человек расколется, чтобы прекратить боль. — Думаешь, они станут их пытать? — Да. Не сомневаюсь. Ариес поставила тарелку обратно на стол. Ей больше не хотелось есть. Вместо этого она застегнула толстовку, спрятала волосы под капюшон и надвинула его на лицо. — Пойдешь гулять? — спросил Мейсон. Ариес не понравилась его улыбка. Она пожала плечами. — Не волнуйся, я не выдам твою тайну. Скажу всем, что у тебя в подвале лаборатория и ты там выращиваешь монстра, чтобы он охотился на крыс, или еще что-нибудь такое. — Ну ты даешь! Спасибо. Передвигаться ночью действительно было проще, чем днем. Появлялось больше возможностей спрятаться. Ариес вышла через задний вход, чтобы не попадаться на глаза Натану, который заступил на дежурство. Вскоре она дошла до пляжа Китсилано. Ночь выдалась приятная — ни холода, ни дождя. Небо темнело; месяц прятался за облаками. Пляж пустовал. Ушли те времена, когда вдоль кромки воды рука об руку прогуливались парочки. Теперь ни у кого не было времени на романтику. Ариес срезала дорогу через парковку, осторожно ступая по бетонному покрытию. Она шла медленно, стараясь не наступать в кучи мусора, которые никто уже не убирал. Под ногами валялось полно бумаги — в основном листовки и газеты, разбросанные ветром. Иногда попадались обертки от еды, но их было немного. Выживших занимали более насущные дела, чем ужин на берегу океана. Даже крысы тут больше не сновали. Они переместились в супермаркеты и кормились гниющими фруктами и овощами. Может, это была одна из причин, по которым загонщики сжигали трупы, а не оставляли их гнить. Ариес села на скамейку у воды и стала ждать. Она приходила сюда вот уже несколько ночей подряд. Закрывала глаза и прислушивалась. Океан разговаривал с ней — мерным шуршанием воды по песку. На несколько коротких минут Ариес удавалось все забыть и представить, что город такой же, как раньше. За рокотом прибоя она почти что слышала шум машин, голоса, даже сирены пожарных машин и фургонов «Скорой помощи». Открывая глаза, она всякий раз удивлялась тому, что на другом берегу залива не горят огни города. Центр Ванкувера вымер — как и весь остальной мир. Иногда, правда, Ариес видела слабое свечение над Дворцом наций, где загонщики собирали выживших. Она сделала вывод, что у загонщиков есть генераторы. Но что там происходило? Что они делали с этими несчастными людьми? Возле воды спорили чайки о своих птичьих делах. Кажется, мимо пробежала бродячая собака, но она скрылась из виду прежде, чем Ариес успела ее рассмотреть. Возможно, это был койот или скунс — в темноте не разобрать. Он пришел со стороны парковки. Голова опущена, лицо надежно скрыто капюшоном толстовки и сумраком ночи. У Ариес заныло в животе от страха и нетерпения. Она закусила щеку, борясь с желанием сорваться с места и убежать. Приближающаяся фигура могла оказаться вовсе не тем человеком, кого она ждала. Несколько ночей назад Ариес пришлось убежать и спрятаться под столиком, когда мимо прошли загонщики, передавая друг другу бутылку виски. Ариес спасла их неспособность передвигаться по прямой. Но когда человек приблизился, Ариес разглядела в лунном свете его лицо и облегченно вздохнула. — Привет. — Даниэль остановился возле скамейки. — Ты пришел! Она всегда удивлялась, когда его видела, хотя он пока что не пропустил ни одной встречи. Даниэль всеми силами стремился оградиться от людей — но, похоже, на Ариес это не распространялось. Однако ее огорчало то, что Даниэль до сих пор не рассказал, где он прячется и почему хочет быть один. Если бы он перестал упорствовать и начал жить вместе с ними, все было бы намного проще. Что она делает не так? Почему он все время убегает? — Выглядишь усталой, — заметил он, присаживаясь на скамейку рядом с ней. В руке у него был термос. Свинтив крышечку, Даниэль передал термос Ариес. В нос ударил запах свежего кофе. — Как все прошло? Получила ответы на свои вопросы? — В доме никого не было, — сказала Ариес. Она отпила кофе и тут же обожгла язык. Закрутила крышечку и вернула термос Даниэлю. — Это ничего не значит. Они могли укрыться в любом другом месте. Ариес покачала головой и рассказала ему про кровь. Про свою истерику и про сумку с вещами, которая сейчас лежала на полу ее бывшей спальни. Когда-то эта спальня вместе с тем, что в ней было, представляла для Ариес огромную ценность. Если бы несколько месяцев назад ее спросили, без чего она не смогла бы жить, она вряд ли смогла бы дать однозначный ответ. Книги, компьютер, диски, одежда — эти мелочи значили для нее очень многое. Теперь все стало абсолютно неважно. Все осталось позади. — Когда я там оказалась, мне хотелось как можно скорее уйти. Я даже не нашла в себе сил взять кольцо, которое мне подарила бабушка. Когда-то я так любила свои вещи… Я не могла без них жить. Сегодня я смотрела на них — и чувствовала ненависть. Даниэль кивнул. — Это было так эгоистично, — продолжила Ариес. — Ребятам могли бы пригодиться эти вещи. Я могла бы по крайней мере взять немного туалетной бумаги или шампуня. Но не взяла. Даниэль снова кивнул: — Ты не можешь вечно носить это в себе. Ты думаешь, что могла бы, но это не так. Мир изменился. Ты изменилась. Ты уже не та девушка, которую я встретил в автобусе, когда грянуло землетрясение. Когда все это началось. — Кажется, будто это было тысячу лет назад. От одной мысли об этом я чувствую себя каким-то ископаемым. — Понимаю, — сказал Даниэль. — Иногда я просыпаюсь и чувствую себя стариком. У меня болит спина, а тело отказывается двигаться. Я смотрю на лестницу и думаю: если я сейчас упаду вниз, я разобьюсь на тысячу осколков. И даже мысли причиняют мне боль. Мозг бьется о череп. В желудке ноет пустота. И я думаю: стоит ли оно того?.. — Ты хочешь умереть? После всего, что с нами было? Ты собираешься сдаться? — Нет. — Даниэль отвел глаза и скользнул взглядом по берегу. — Я говорю не об этом. Но ты не поймешь. — Почему же? — Ариес почувствовала, что внутри закипает ярость. И как она только могла надеяться, что он изменится? Он снова, снова отказывался пояснять свои слова, отталкивал ее, как только она начинала верить, что перед ней живой человек, а не рак-отшельник, забившийся в свою раковину. — Океан красивый, правда? — А? — Океан, — повторил Даниэль. — Ты только посмотри на него. Не на поверхность — попробуй вообразить себе остальное. В глубину он достигает тридцати метров. Там, в темной воде, кипит жизнь. Смерти, конечно, тоже хватает. Сейчас все постепенно приходит в норму. Нефть больше не растекается по поверхности, корабли больше не сливают в воду отходы, а рыбаки давно уже не собирают свою ежедневную дань. — И что? Даниэль покачал головой: — Мы исправляем свои ошибки. Веками мы только и делали, что загрязняли воздух, землю и воду. Истребляли целые виды животных. Океан был в беде. Мы вылавливали из него больше рыбы, чем нужно. Теперь нас почти не осталось, и все вернется на круги своя. Рыба размножится. Через несколько лет океан вновь будет полон жизни. — По твоим словам выходит, что загонщики — это какие-то радикальные экологи. Даниэль рассмеялся, блеснув зубами в лунном свете. — Или воплощение сбрендившей матери-природы, — сказал он. — Кто-то же должен дергать за ниточки. Почему люди сошли с ума? Что породило загонщиков? — Это могла быть болезнь, — предположила Ариес. — Какое-то психическое заболевание. Вроде новой формы шизофрении. Или правительственный эксперимент. Испытания биологического оружия, созданного в какой-нибудь лаборатории. Даниэль снова покачал головой: — Нет, я не верю, что люди могли это сделать. Дело в чем-то другом. И мы здорово разозлили это что-то. Возможно, такое и раньше происходило. Цивилизации гибли необъяснимым образом… — Может быть, — согласилась Ариес. — Но нам-то что делать? Как справиться со сбрендившей матерью-природой? У нее хотя бы есть физическая форма? Как ее найти? — Не знаю, — сказал Даниэль. — Но у нас есть и другие варианты. Может, нам и не под силу остановить катастрофу, но мы можем справиться с ее последствиями. — Ты о загонщиках? Они все такие же психи и по-прежнему помешаны на том, чтобы всех нас уничтожить, — неважно, какими байками они нас кормят. Предлагаешь их всех убить? Начать войну? — А что, если кто-то из них может снова стать собой? — То есть сделаться нормальным? — Ну да. Ариес некоторое время молчала, машинально покусывая нижнюю губу. — Думаю, все это зашло слишком далеко. — Может быть. — Даниэль улыбнулся, но глаза его были очень печальны. — Кто-то из твоих близких стал загонщиком? — спросила Ариес. Даниэль помолчал, крутя в руках крышку от термоса. Пальцы у него были длинные и изящные. Ариес хотела коснуться их, но не решилась. Вдруг он отдернет руку? — Мама, — наконец сказал он. — Она пыталась меня убить. Ариес со свистом втянула воздух. — Даниэль, прости, пожалуйста. Какая же я эгоистка! Он вытаращил глаза. — Эгоистка? Почему это? — Потому что постоянно говорила только о себе, — ответила Ариес. — И мне никогда не приходило в голову спросить тебя о твоей семье. Когда ты к ним вернулся? После того, как оставил меня в школе? Он кивнул. — Ты говорил, что не можешь вернуться. Значит, ты знал… — Она все-таки протянула руку и мягко положила ее на колено Даниэлю. Тот напрягся — но не отодвинулся. — Тебе пора домой, — сказал он. Не эти слова она хотела услышать. — Пойдем со мной! — попросила она, зная, что он откажется. И Даниэль не обманул ее ожиданий. Он покачал головой. Наверное, он хотел побыть один. Ариес понимала его. Если ты долго держишь что-то в секрете, а потом говоришь это вслух, это становится нестерпимо реальным.