Было нечто такое, что связывало их невидимыми нитями. И Чистильщику необходимо было понять что. 15 — Ничего не выйдет, — повторяла Памела по телефону. Само собой, она уже пожалела, что позволила втянуть себя в эту авантюру. Они договорились встретиться в больнице Святой Анны. Охотница провела без сна несколько ночей, размышляя о фактах, невольно выданных подругой. На следующее утро, едва рассвело, она вскочила с кровати и уговорила Памелу отправиться в больницу, чтобы убедиться, что все случившееся — просто дурацкая мрачная шутка. Как же она хотела ошибиться. Ей совсем не нужна была новая идея фикс. Она уже предвкушала, что даст психотерапевту повод выставить ей солидный счет. И хотя какая-то ее часть отказывалась верить в самые очевидные вещи, другая не могла не обращать на них внимание. «Судьба — страшная штука», — думала Охотница, направляясь к Комо. И иногда судьба преподносит занятные сюрпризы. Как, например, тот обломок ногтя. — Если ноготь принадлежит трупу из Нессо, то до пляжа, где нашли дочь Роттингера, он должен был проплыть примерно двенадцать морских миль, — говорила Памела в трубку. — Девочку нашли в пятницу, а руку нашли вчера, значит предполагаемая жертва бросилась в озеро примерно в этот же день. Слишком мало времени, чтобы течение отнесло ноготь на такое расстояние. — Вот и я о том же думаю, — ответила Охотница, которая на самом деле уже не знала, что и думать. — Тогда зачем мы туда едем? — выйдя из себя, крикнула подруга. — Потому что я хочу ошибиться, — отрезала Охотница, — и только ты можешь в этом помочь. «Рено» въехал на подземную парковку больницы около семи двадцати. Памела уже ждала там, стояла, опершись на собственную машину, скрестив руки на груди и напустив на себя обычный недовольный вид. На ней была форма, потому что заехать домой она не успевала, нужно было спешить на службу. — Давай я одна схожу, — сразу выдала Памела, зашагав к Охотнице. — А ты здесь подождешь. — Даже не думай, — отрезала та. — Сколько ты уже здесь не была? Вопрос застал ее врасплох. Именно здесь они познакомились пять лет назад, и с тех пор Охотница ни разу не приезжала в больницу. — Со мной все в порядке, — заверила она. Подруга смерила ее внимательным взглядом. — Ладно, — сдалась Охотница и глазами проводила Памелу до лифта. Не обращая внимания на запрет курить на территории подземной парковки, она тут же закурила. Она часто посещала травмпункты и больницы в районе Комо и именно там знакомилась с женщинами, которые остро нуждались в помощи. Именно в подобных больницах она начинала убеждать их обратиться в полицию. Сделать это было непросто по очевидной причине. Мужчины, которые способны на насилие по отношению к женщинам, как правило, не из криминальных кругов. Незнакомые люди никогда не заподозрят в таком типе насильника: они вежливы, остроумны, располагают к себе. Вот почему в глазах общества, когда на них заявляют, вечно что-то не сходится. Нужно полностью доверять жертве и понимать, что она терпела много лет, прежде чем подать первый сигнал о помощи. «Наверное, я и правда слишком многого хочу от людей», — думала Охотница. Однако, если бы вместо пожизненного заключения за убийство был закон, предусматривающий наказание после первой пощечины, после первого синяка, возможно, все было бы иначе. Но кому-то выгодно поддерживать статистику убийств. Потому что каждое убийство — это сенсация, а главное, трупы уже не смогут заговорить. Лучше пусть будет мученицей, чем дурочкой, признающей, что ее одурачил тот, в кого она влюбилась. В эту секунду она подумала о том, успела ли женщина, чью руку нашли близ Нессо, попросить кого-то о помощи, прежде чем пошла на дно. Охотница бросила на землю окурок и затушила ботинком. Она отлично знала все больницы, но в Святую Анну старалась не заглядывать. Она думала, что не осмелится снова оказаться в этих стенах. Вот почему она обратилась к Памеле — не только ради ее статуса и возможностей. И правда, пока она ждала на парковке, внутри нарастало неприятное беспокойство. Затем послышались шаги. Она инстинктивно огляделась, но никого рядом не было. Как же так? Она попыталась дышать ровнее, как советовал делать психотерапевт при первых признаках панической атаки. Вскоре стояло ясно, что призраков вокруг нет. Шаги, которые ей послышались, — то были ее собственные шаги, что раздавались здесь июньским вечером много лет назад. К счастью, двери лифта открылись, и ей навстречу вышла Памела. — Ну что? — нетерпеливо спросила Охотница. Та пожала плечами: — Как я и думала, пустая трата времени. — Что тебе сказали насчет ногтя? — настаивала Охотница, не обращая внимание на видимое недовольство Памелы. — Обнаружение инородного тела во рту после пребывания в воде — не такая уж редкость. Равно как и в легких, и даже в желудке. Как правило, это мелкий мусор, но случаются и другие находки, — заметила Памела. — Ясно, но они его сохранили? — Незачем было. Охотница не смогла скрыть разочарование. — Но ты дала им понять, что он может быть связан с другим расследованием? — Да, я так и сказала, но они уже выбросили его вместе с другими отходами, — нервно ответила Памела. В душе Охотница понимала, что это логично, особой надежды не было. Но нужно было хотя бы попытаться. — Не знаю, зачем я тебя слушаю, — разгорячилась Памела. — Ты доложишь начальству? — Не смешно. Без ногтя мы не можем сравнить ДНК. Так что сейчас это два разных образца, принадлежащие разным женщинам, как ни крути. Но Охотница не сдавалась. Она шла за Памелой до самой машины и, прежде чем та успела открыть дверь, встала между ней и кабиной. — Я знаю, что тебе это кажется абсурдным, но я нутром чую, что дело нечисто. Памела закатила глаза, показывая, что теряет терпение. — Я не стану докладывать об этом начальству, даже не думай. Все не так просто, ты и сама знаешь. Да, Охотница знала. — Слушай, вчера ты пришла такая встревоженная, напряженная. Не думай, что я не заметила. — Это все из-за Джорджи, — призналась Памела. — Она вбила себе в голову, что мы должны рассказать всем правду. Но как мне с этим быть? Меня могут уволить. — А ты не сказала ей все как есть? — Что именно? — Что на твоей работе женщине и так непросто, даже если не рассказывать направо и налево, что встречаешься с кем-то своего пола. Но Памела слишком гордилась своим положением и не готова была признать, что коллеги и начальство как-то не так к ней относятся. Ее лицо потемнело, а черты стали жестче. — Если я тебе помогаю, это еще не значит, что ты можешь судить о моих отношениях и раздавать советы. — Я этого не утверждаю, как раз наоборот, — согласилась Охотница. Ей хотелось добавить, что на эту тему любит рассуждать психотерапевт, но тут зазвонил телефон. Опять незнакомый номер. Видимо, снова за счет принимающего абонента. Она сбросила, не глядя. — Почему ты сбрасываешь? — спросила Памела, невольно заметив жест подруги. — Опять реклама, — солгала та. Памелу ответ вполне устроил, а может, она не хотела вдаваться в подробности. Как не хотела и продолжать разговор о своей личной жизни. Поэтому она вернулась к теме расследования. — Может быть, все же оставишь в покое этот ноготь и руку? — Нет, — отрезала Охотница. Памела открыла дверцу машины, подвинув подругу в сторону, всем своим видом давая понять, что на сегодня с нее хватит. Она наклонилась к сиденью, но вдруг резко обернулась и протянула Охотнице какую-то папку. — Что это? — Копия дела девчонки Роттингер. Расследование несчастного случая на озере закрыто. Я хорошо тебя знаю, так что решила предоставить ответы до того, как ты начнешь задавать слишком много вопросов и нарвешься на неприятности. — Почему я должна нарваться на неприятности? — самодовольно спросила Охотница, хотя знала, что так бы и случилось. — Я же тебе говорила — отец девочки готов на все, чтобы замять дело. — Интересно почему, — заметила Охотница; она думала, на то есть еще какая-то причина.