— Мой отец может посчитать неуважением, что ты не можешь сдержаться даже на одну ночь, — задыхаясь, произнесла я. Адамо усмехнулся. — Я не скажу ему. А ты? Он вошёл в меня двумя пальцами. — Нет, — выдохнула я. В ту ночь я долго лежала без сна в объятиях Адамо, меня не преследовала ни тревога, ни страх. Я представляла себе наше совместное будущее и была в восторге. Теперь нас уже ничто не сдерживало. ГЛАВА 25 Когда на следующий день мы с Динарой вернулись в лагерь, это действительно было похоже на последнее возвращение домой. Крэнк помахал мне рукой и поднял вверх большой палец, заметив Динару. Я уже звонил Римо вчера вечером, чтобы убедиться, что он не нападет на Чикаго, когда от меня слишком долго не будет вестей. Я действительно не хотел, чтобы мое предварительное понимание с Григорием было подорвано. Я не стал вдаваться в подробности моего соглашения с Григорием, но, зная Римо, он, вероятно, что-то заподозрил. Мои братья знали, что я предпочитаю жить в лагере, а не оставаться в Лас-Вегасе. Динара сияла от счастья, когда мы поставили палатку между нашими машинами. Это был не самый роскошный дом, но это все, в чем мы нуждались на данный момент. Когда через две недели сезон подойдёт к завершению, у нас будет время купить дом на колесах. Я не пропустил много любопытных или даже настороженных взглядов от других водителей или девушек. — Как ты думаешь, они знают, почему мы так часто уезжали в последние месяцы? — спросила Динара. — Они что-то знают. Мне следовало бы догадаться, что слухи рано или поздно распространятся. — Я думаю, что некоторые из них теперь дважды подумают, прежде чем подрезать тебя во время гонки. Никто не хочет, чтобы его пытали и убивали, — криво усмехнулась Динара. — Не то чтобы я стал другим человеком. — Для них ты это ты. Из-за твоего легкого характера людям легко забыть, что ты Фальконе. Теперь они понимают, что один из монстров из Вегаса действительно ходит среди них, и это заставляет их нервничать. Я мог бы сказать, что это очень позабавило Динару. — Ненавижу это прозвище. — Но оно служит своей цели. В мафиозном бизнесе лучше, чтобы тебя боялись, чем любили. Я мрачно рассмеялся. — Действительно. Это кредо Римо. Я думаю, что это было неизбежно, что я выполню судьбу моей семьи в какой-то момент. — Люди в лагере в конце концов опомнятся, как только увидят, что ничего не изменилось. А до тех пор тебе будет легче наверстывать упущенное. — Ни я, ни ты не сможем наверстать упущенное в последних гонках. В следующем сезоне нам предстоит пройти квалификационные гонки. В глазах Динары вспыхнуло возбуждение. — Я люблю вызов. — Я думаю, люди тоже видят тебя в новом свете. Тревожные взгляды не только мне предназначены. Динара оглянулась, и люди быстро отвели глаза. — Сомневаюсь, что они боятся меня за то, какая я. Девушек всегда недооценивают. — Любой, кто недооценивает тебя, дурак. — Я действительно скучала поэтому, — сказала Динара, когда мы сидели на бревне вокруг костра с остальными членами лагеря, пили пиво и ели куриные крылышки, которые жгли мои вкусовые рецепторы. Из динамиков, установленных по периметру, гремела музыка в стиле кантри. — Да, это наш собственный странный маленький мир, где мы можем нарушать правила. Динара двигала ногами в такт деревенскому ритму. Я вызывающе усмехнулся. — Я никогда не принимал тебя за деревенскую девушку. Она сделала глоток пива, и на ее великолепном лице медленно расплылась улыбка. — Я многослойная личность. Я усмехнулся. — Без шуток. — я обнял ее за плечи, и она положила голову мне на плечо. — Странно думать, что отныне это наш дом. Динара пожала плечами. — Мы будем свободны. Не думаю, что в мире есть что-то лучше. — Да, — пробормотал я. Первые люди начали танцевать вокруг костра, когда уровень алкоголя в их крови увеличился. — Ты говорила с Димой? Динара вздохнула. — Я не увидела его перед отъездом. Наверное, он избегал меня. Возможно, он чувствует, что я предала то, что у нас было. — Но вы больше не вместе. Он был твоим телохранителем. — Он всегда был чем-то больше. Но Дима верен моему отцу и не может следовать за мной по этому новому пути. Он всегда будет служить папе, пока тот не умрет или не будет убит, выполняя свой долг. Возможно, он думает, что мой долг остаться в Чикаго и быть принцессой Братвы, какой меня всегда хотел видеть мой отец. — Но ты не хочешь быть такой. Если Дима когда-нибудь действительно любил тебя, он должен это понять. Динара подняла голову. — То, что у нас с Димой было, на самом деле не любовь, я понимаю это теперь, когда я с тобой. — Потому что ты любишь меня. — Ты действительно хочешь, чтобы я говорила это чаще, не так ли? Я поцеловал ее. — Ох, определенно. Танцы вокруг нас становились все более дикими, поднимая пыль. Многие люди начали подпевать песням, большинство из них не имели понятия о реальных текстах. — Давай присоединимся к ним, — сказала Динара, ставя бутылку пива на землю. — Я думал, ты никогда не спросишь. Я вскочил на ноги и потянул ее за собой. Когда мы присоединились к танцующим, некоторые из них замялись, очевидно, все еще не уверенные в нас после слухов о паре убийц, о которых рассказал мне Крэнк, но вскоре музыка и алкоголь унесли их напряжение, и мы снова стали частью лагеря. Динара засмеялась, когда мы, спотыкаясь, двигались под музыку в нескоординированном, но веселом танцевальном строю. Ее глаза встретились с моими, ее лицо было прекрасно освещено огнем. Это не было фальшивым счастьем. Никакого притворного смеха. Тьма была частью и Динары, и меня, но мы изгнали ее в далекое местечко внутри нас. Она не управляла нашей жизнью. Было почти три часа ночи, когда мы с Динарой наконец легли спать в нашей палатке. Мы не были пьяны, но нежное покалывание наполнило мое тело. После занятий любовью мы заснули в объятиях друг друга. Ворочающаяся Динара и неразборчивое бормотание разбудили меня от моего собственного кошмара — того самого, который преследовал меня годами, но, кроме как в прошлом, я не просыпался весь в поту и с бьющимся в горле сердцем. Кошмар изменился с тех пор, как мы с Динарой начали наше путешествие мести. Теперь мне всегда удавалось в конце концов освобождаться от оков и сражаться со своими мучителями. Похоже, теперь мои кошмары позволили мне отомстить. Дыхание Динары замедлилось, когда она проснулась, и я поцеловал ее в щеку. — Хотела бы я, чтобы кошмары умерли вместе с моими обидчиками, — прошептала она в темноту. — В конце концов, они исчезнут или, может быть, изменятся, — сказал я и рассказал о своем собственном измененном кошмаре. — Я все еще удивляюсь, что ты никогда не пытался отомстить людям, которые пытали тебя. У тебя за спиной Каморра. — Месть Наряду, особенно их Капо и его Младшим Боссам, ничего не изменит, она лишь продолжит бесконечную спираль насилия и мести. Ты можешь покончить со всем, убив своих обидчиков, но на войне месть ведет только к еще большему насилию. То, что случилось со мной, не было личным. Динара издала сдавленный смешок. — Я думаю, что пытки это довольно личное.