Она долго смотрела мне в глаза, ничего не говоря. — Не знаю, но мне стало легче, по крайней мере на время. Я думаю, мне просто нужно решить, чего я хочу сейчас, и как жить с демонами, которых я не могу убить так же легко. Когда мы оставили позади Лас-Вегас, я увидел, как с меня свалился груз. Город всегда будет ассоциироваться у нее с болезненными воспоминаниями. Соединив наши пальцы, я привлек ее внимание. Она рассеянно улыбнулась мне. — Чувствуешь себя по-другому? — я спросил. — Иначе, чем до того, как мы начали нашу вендетту? Я кивнул. Она задумалась. — Еще вчера я бы сказала «нет». Мне казалось, что я падаю в черную дыру, но начинаю понимать, чего мы достигли. Люди, причинившие боль мне и другим девочкам, ушли. Моя мать умерла, и они больше никогда не смогут иметь надо мной власть. — После предстоящей гонки ты почувствуешь себя еще лучше. Ее улыбка стала менее напряженной. — Я очень скучала по гонкам. Никогда не думала, что так привыкну к этому. — Ты тоже никогда не думала, что и ко мне привыкнешь, — пошутил я, желая еще больше разрядить обстановку. Динара закатила глаза, но потом наклонилась и ненадолго отвлекла меня поцелуем. — Ты застал меня врасплох. Этого больше не повторится. — Я уже владею твоим сердцем. — Да, теперь тебе придется оставить его себе, — поддразнила она. Она откинулась на спинку сиденья, ее плечи расслабились впервые со вчерашнего дня. — Теперь, когда оно у меня, я его не отдам. Взгляд Динары стал отстраненным. — Мы просто должны убедить наши семьи. — Это наша жизнь. Им придется принять наш выбор. Динара бросила на меня взгляд, ясно дававший понять, что все будет не так просто. Я знал, что она права, но мы уже столько пережили, и я никому не позволю разлучить нас. ГЛАВА 23 Возвращение в лагерь было похоже на возвращение домой. Я любила свой дом детства в Чикаго, но он всегда казался мне чем-то вроде тюрьмы. Когда я жила там, мне приходилось соблюдать определенные правила. Папины солдаты и персонал требовали, чтобы я отражала определенный образ. Не говоря уже о том, что отец предпочитал видеть мою версию, мало похожую на настоящую Динару. Кейт, девушка с красивым голосом, встретила меня с объятиями, когда я столкнулась с ней по пути в туалет. Я могла увидеть, что мы станем подругами в долгосрочной перспективе, если бы я осталась в лагере и действительно начала видеть его как свой дом. Если она и слышала, что произошло, то не подала виду. Я не могла поверить, что никто не распространял слухи. Я так и не добралась до туалета, потому что Дима направился в мою сторону. Я не видела его несколько недель. Я обняла его. — Я скучала по тебе, — призналась я. Когда он отстранился, его лицо исказилось от дурного предчувствия. Я приготовилась к его словам. — Нам пора возвращаться в Чикаго. У нас нет причин оставаться. Фальконе и гонки служили своей цели. Ни то, ни другое нам больше не нужно. Я позволила себе окинуть взглядом палатки и гоночные машины, впитывая жужжащее возбуждение дня перед гонкой. Мне не хотелось уезжать. Я хотела стать частью лагеря, просто потому, а не по какой-либо другой причине. Я хотела быть с Адамо. — Зачем мне возвращаться в Чикаго ? — Потому что там твое место, — пробормотал Дима. — Это не твой дом. Не злоупотребляй гостеприимством, Динара. Римо Фальконе мог бы терпеть твоё присутствие, чтобы играть с тобой, но теперь, когда игра окончена, он хочет, чтобы ты как можно скорее убралась с его территории. — Со мной никто не играл. Он предложил мне выбор, и я ухватилась за него. Только потому, что это вариант, который папа и ты не одобряли, не означает, что его мотивы ужасны. Он дал мне то, в чем я нуждалась. Дима поморщился. — Он хорошо умеет манипулировать. Я должен это признать. Римо использовал тебя, мстя твоему отцу. — Возможно, он и хотел это, но с самого начала это было моим решением. Ни его, ни чье-либо еще. — И все же ты поделилась этим с Адамо, а не со мной или со своим отцом. — Потому что ни один из вас не позволил бы мне запачкать руки. Вы бы взяли дело в свои руки. Возможно, вы и позволили бы мне смотреть, но уж точно не участвовать. — Потому что то, что ты сделала, может уничтожить тебя. — Мне не снятся кошмары, и я не чувствую себя виноватой. Это не совсем так. Мне снились кошмары, но они были лучше тех, что преследовали меня в прошлом. Они не будили меня в холодном поту с колотящимся сердцем. — Я не вернусь в Чикаго сейчас. Я завершу сезон... — Твой отец хочет, чтобы ты вернулась в Чикаго, так что я отвезу тебя туда. Ты получила то, что хотела, теперь ты должна взяться за ум. Я прищурилась. — Ты свяжешь меня и похитишь ? — Твой отец не примет «нет» в этом деле, и обвинит Адамо, если ты не появишься в Чикаго сегодня вечером. Я стиснула зубы. Я не хотела провоцировать отца. Он был зол на мои поиски мести, но позволил мне сделать то, что я должна была, но было чувство, что он не будет таким терпимым, если я проигнорирую его приказ на этот раз. Я не хотела настраивать его против Адамо. Я хотела, чтобы он полюбил Адамо, принял его как человека, которого я люблю, каким бы невероятным это ни казалось. — Сначала я должна поговорить с Адамо, — ответила я. Дима не стал скрывать своего неодобрения, но мне было все равно. Я бы не стала уходить вот так. Адамо заслуживал знать, что происходит. Я повернулась и отправилась на поиски Адамо. Я нашла его, как и ожидала, в трейлере Крэнка, вероятно, обсуждая последние детали завтрашней гонки. Он рассеянно улыбнулся мне, но, увидев выражение моего лица, нахмурился. Он что-то сказал Крэнку, тот кивнул и направился ко мне. — Что случилось? Странно, как хорошо Адамо меня знал. Я всегда гордилась своим бесстрастным выражением лица, но после всего, через что мы с Адамо прошли, мы знали фальшивые выражения лиц друг друга и истинный смысл, стоящий за ними. Это страшно и успокаивающе одновременно. — Мне нужно вернуться в Чикаго... сегодня вечером. Адамо замер. — Почему? Ты пропустишь завтрашнюю гонку. — Я знаю. Но отец настаивает, чтобы я вернулась и поговорила с ним. Он дал мне время сделать то, что я должна была, но теперь его терпение на исходе. Адамо молча смотрел на меня в течение нескольких ударов сердца. Намек на беспокойство и подозрение вспыхнул в его глазах, но исчез так быстро, что я бы пропустила, если бы не знала его так же хорошо, как он знал меня. — Я вернусь как можно скорее, — твердо сказала я. — Но сначала мне нужно все уладить с отцом. Не хочу, чтобы он послал кавалерию и создал еще большую напряженность между нашими семьями. Адамо коснулся моих бедер, притягивая ближе. — Возможно, он не позволит тебе вернуться. — Единственный способ заставить меня остаться это запереть меня, а этого он никогда не сделает. Из-за того, что случилось со мной, папа ненавидел навязывать мне свою волю, поэтому у меня было больше свободы, чем у большинства девушек, которых я знала. — Если ты не вернешься, я сам прилечу за тобой в Чикаго. Я усмехнулась. — Не смей. Это было бы безумием. Папа убьет тебя на месте. Доверься мне, я решу вопрос с отцом. Он не заставит меня остаться. Я его знаю. Адамо все еще сомневался, но все равно кивнул.