Пока я снова не увидела Адамо на следующий день, я не была уверена, как отреагирую. Попыталась бы я вернуть наши отношения в менее интимное состояние. Тем не менее, в тот момент, когда он присоединился ко мне утром со своей тарелкой, когда я ела свою овсянку и спокойно стал завтракать рядом, я знала, что не хочу отступать. Мне хотелось большего. — Ты в порядке? — наконец спросил Адамо. Я прищурилась. — Почему я не должна? Адамо пожал плечами. — Я думал, что теперь ты будешь избегать меня. Но, похоже, я ошибался. — Ты бы предпочел, чтобы я тебя игнорировала? — Я бы предпочел, чтобы ты снова присоединилась ко мне ночью. Я подавила улыбку. — Договорились. Мы с Адамо не теряли времени даром, когда я подошла к его машине. Мы целовались так, будто были давно потерянными любовниками с ограниченным временем, чтобы наслаждаться друг другом. Может, это не так уж далеко от истины, потому что время определенно играло не в нашу пользу. Я русская. Он итальянец. И даже если в гоночном лагере некоторые границы размыты, наши семьи находились в состоянии войны. Адамо повел нас назад к своей машине и усадил меня на капот, не переставая целовать. Его пальцы нашли мой пирсинг, затем он стянул футболку через голову и оторвался от поцелуя только для того, чтобы опустить губы на мою грудь. Его язык дразнил сосок, играя с пирсингом. Я резко выдохнула, мои ноги сами собой раздвинулись. Адамо прижал ладонь к моей киске. Интересно, чувствует ли он мою влагу даже сквозь слои ткани? Мои пальцы вжались в капот, дыхание вырывалось короткими рывками. Каждый мускул тела напрягся, а сердце бешено заколотилось в груди. Адамо отступил назад, и я почти запротестовала, пока моя гордость не захлопнула рот. Адамо расстегнул пуговицу на моих джинсовых шортах, затем стянул их вместе с трусиками и присел передо мной на корточки. Он посмотрел на меня. Его лицо скрывала тень, но я знала, что он ждет моего согласия. После вчерашнего его действия стали более осторожными. Я не хотела, чтобы он сдерживался. Я не была хрупкой. В горле у меня слишком пересохло для слов. Я ещё шире раздвинула ноги. Я бы наполовину не стала бы этого делать. Я насквозь промокла для парня передо мной. Его язык провел влажную линию вдоль внутренней стороны моего бедра, вызывая мурашки и заставляя дрожать. Интересно, чувствует ли он на моей коже следы прошлого? До сих пор он об этом не упоминал. Человек с таким количеством шрамов, как у него, мог бы научиться не задавать вопросов о чужих отметинах. Ночной воздух холодил мой мокрый центр. Я не сводила глаз с Адамо, не откидывалась назад. Эта поза давала мне ощущение контроля, даже если Адамо скоро вырвет его у меня. Он перешел к другому моему бедру и провел языком по моей чувствительной коже. — Когда ты собираешься попробовать меня? — спросила я, но в моем голосе не было сарказма и бравады, которые я хотела в него вложить. Я хотела почувствовать его язык на себе, в себе. — Скоро, — прохрипел Адамо, и его следующий выдох призрачно скользнул по моей мокрой киске. Я прикусила губу, напряженная от ожидания и тревоги. Мысль о потере контроля, как в прошлый раз, все еще сжимала мою грудь, но мое тело требовало большего, громче, чем любые сомнения и беспокойство. А затем язык Адамо медленно скользнул по мне, обводя вокруг клитора, прежде чем раздвинул складки только кончиком языка. Мои зубы впились в нижнюю губу, когда его кончик стал ласкать чувствительную плоть, медленно погружаясь все глубже, пока не достиг входа. Моя голова на мгновение откинулась назад, глаза расширились от благоговения перед ощущением, которое Адамо вызвал прикосновением своего языка. Он кружил вокруг моей киски, его дыхание стало более слышным. Его губы сомкнулись вокруг моих чувствительных складок, посасывая, и я резко вдохнула. — Нравится? — пробормотал Адамо через некоторое время, его голос был тяжелым от желания. Словно подчеркивая свой вопрос, он провел языком вверх и подтолкнул мой клитор. — Не болтай, — процедила я сквозь зубы. — Оближи меня. Его пальцы обхватили мои ягодицы, и он действительно облизал. Не так нежно, громче. Его язык раздвинул мои складки, ища вход, погружаясь во внутрь. Он щелкал вверх-вниз, пробуждая каждое нервное окончание. Моя похоть просачивалась наружу, и Адамо лакал ее, заставляя меня стонать. — Сделай это еще раз, — прошептала я, почти обезумев от ощущений. Адамо раздвинул меня шире и медленно провел языком по киске. Мои пальцы играли с его волосами, пока я наблюдала, как он вытягивает еще больше моих соков и пирует ими. Мои бедра беспокойно двигались. Адамо поднял глаза и встретился со мной взглядом, продолжая пожирать меня, его губы блестели от моей похоти, а глаза жаждали большего. Моя хватка на его волосах усилилась, когда сердце начало сжиматься. Адамо сомкнул губы вокруг моего клитора, вводя в меня два пальца, и дрожь пробежала по моему телу, унося за собой любое подобие контроля. Я вскрикнула, сильнее прижимая свою киску к лицу Адамо, который с рычанием принял приглашение, посасывая сильнее и погружая свои пальцы еще глубже в меня. Я оседлала его пальцы и лицо, чуть не плача от удовольствия. Мне было все равно, кто услышит, было все равно, кроме этого чувства свободы, которое я испытывала. Я упала на спину, совершенно обессиленная. Провела пальцами по взъерошенным волосам Адамо, теперь уже нежнее, когда он осыпал мою киску поцелуями. Я моргнула, глядя в небо, гадая, что это. В поле моего зрения появился Адамо. Я провела ладонью по его бороде, мокрой от моих соков. Выражение его лица было переполнено похотью, а выпуклость в джинсах впечатляла. — Повернись, — сказал Адамо. Я не протестовала. Вместо этого я перевернулась на другой бок, пока живот не уперся в теплый капот машины, а задница в Адамо. Он погладил мои ягодицы, прежде чем потереться головкой о мой вход. Я выгнулась ему навстречу. — Трахни меня, Адамо. Возьми меня так, как ты этого хочешь. Адамо наклонился вперед, проводя языком по моей спине. Его толстый кончик погрузился в меня. Я попыталась отодвинуться, но хватка Адамо на моих бедрах удерживала меня на месте, когда он медленно входил только своей головкой. — Глубже, — выдохнула я. — Терпение. Я устанавливаю правила. Я потянулась назад, обхватила его яйца и сжала. Он тихо зашипел. — Так вот как ты хочешь играть? — прорычал он. — Да, — прохрипела я, когда он продолжал дразнить меня своей головкой. Адамо отступил, а затем без предупреждения вошёл в меня, наполнив до краев. Я вскрикнула от ощущения растяжимости, на грани боли. Адамо был невероятно толстым и длинным. Его кончик задел сладкое местечко глубоко внутри меня. — Ты этого хочешь? — спросил Адамо хриплым голосом. Я повернула голову, смотря ему в лицо. — Я хочу, чтобы ты трахал меня до тех пор, пока мои ноги не подогнутся, и я не кончу на всю твою машину. Его глаза вспыхнули неприкрытой похотью, а затем он врезался в меня еще сильнее. Его машина затряслась под нами, и на этот раз я потеряла контроль над собой, и это меня не испугало. Иногда мне казалось, что я разгадал Динару, но потом происходило нечто такое, что совершенно сбивало меня с толку. Как ее паническая атака, когда я был в ней, когда мы в первый раз занимались сексом. Мы не говорили об этом, и это не повторилось в последующие две недели, хотя мы спали каждую ночь. Но я никогда не поднимал эту тему. Или тонкие шрамы на ее бедрах, которые я сначала ощупал кончиками пальцев, а потом языком. Когда ее шорты задирались и солнце ударяло прямо в кожу, я тоже видел их. Динара была загадкой, которую я отчаянно пытался понять. Я больше не спрашивал Римо о подробностях. По какой-то причине теперь, когда мы с Динарой сблизились, неправильно копаться в ее прошлом без ее разрешения. Она явно не хотела со мной делиться. Возможно, в конце концов она откроется мне. Жара в палатке была почти невыносимой. Днем солнце было безжалостным, и даже ночь не приносила большой передышки. Динара скатилась с меня и растянулась на спине, тяжело дыша. Наши тела были покрыты потом от секса и жары. — Ты когда-нибудь расскажешь мне, зачем ты здесь на самом деле? Динара перевернулась на бок, и мы снова оказались рядом. Я повернулся к ней лицом. Пряди ее рыжих волос прилипли к щекам и лбу. — Странно, что Римо не рассказал тебе обо всем. — У Римо странный набор правил, и он любит играть со мной, — сказал я и пожал плечами. — Но на самом деле я не пытался вытянуть из него информацию с тех пор, как это началось с нами. — Это? — спросила Динара, проводя пальцем по моей изуродованной татуировке Каморры. Она делала это каждый раз после секса, явно очарованная внешним видом или, может, просто историей, стоящей за этим. Она подняла глаза. — Что это между нами? — Это ты мне скажи. Я думаю, только ты знаешь, чего на самом деле хочешь. — Чего ты хочешь, Адамо? Я приподнялся на локте и провел пальцем по ее скуле. Она позволила мне, на этот раз не отстраняясь, не ища безопасности в своей машине после секса. — Я хочу узнать тебя получше. Не только твоё тело, но и твои мысли, твоё прошлое, твою тьму. Динара горько улыбнулась. — Нет, ты не хочешь. Нет, если тебе нравится та версия меня, с которой ты знаком до сих пор. — Дай мне самому решить. Сомневаюсь, что есть что-то, что заставило бы меня увидеть тебя в ином свете. И если ты таишь в себе тьму, то у меня ее более чем достаточно, так что я не шарахаюсь от нее. Динара посмотрела на потолок палатки. Я погладил ее живот и играл с пирсингом. — Что это? Она бросила на меня испуганный взгляд. — Только не говори, что ты не знаешь, что такое яйцо Фаберже. — Это русское яйцо. Она раздраженно покачала головой. — Это искусство и история. Сложный дизайн. Я наклонился над ее животом, чтобы поближе рассмотреть крошечное яйцо, свисающее с пирсинга. Оно было красным с золотым обрамлением.