– Ложись!! Гирсу оказался на редкость сообразительным, и рухнул, как подкошенный. Смертоносная полоса металла пролетела над ним и громко звякнула о колонну. Когда Гирсу вскочил на ноги, второй убийца уже верещал, как заяц, схватившись за гениталии, по которым я ему врезал от всей души. Повалить его и скрутить не составило большого труда. Похоже, в этой схватке со смертью я опять чудом выкрутился. Ага, вот и кавалерия пожаловала. По моим прикидкам от начала нападения прошло не более пяти минут, а в конце галереи со стороны дворца уже слышался топот множества ног. Вскоре вокруг уже решительно сверкали глазами все семеро моих спутников, а в ближайших приделах мелькали огни и оттуда доносились тревожные голоса. Чуть позже засветились окна и в других зданиях. Похоже, что мы переполошили весь дворец. Пока тщательно упакованные убийцы, неподвижно лежали мордами в пол, мои друзья разбежались по галерее в поисках врагов. Через пару минут они собрались, и Син осторожно положил к моим ногам два метательных ножа со специальными пустотелыми лезвиями, предупредив, что они заполнены сильным ядом. Я посмотрел на него и поразился выражению его лица. – Что случилось, Син? Говори. Он крутил головой, хмурился и негромко хмыкал. – Да, говори же, носорог тебя забодай! – Не знаю, как сказать… Надо посмотреть на них… Свет сюда! Он резко повернул ближайшего пленного лицом вверх и сдёрнул капюшон. Убийца не подавал признаков жизни, а из угла его рта стекала кровавая пена. Второй был мертвее первого. Я внимательно пригляделся к трупам и от удивления выпучил глаза. Передо мной лежали тела «белоглазых», как две капли воды похожих на тех, что тащились за мной от Москвы по дороге к порталу. Их вид не вызывал сомнений: невысокий по здешним меркам двухметровый рост, бесцветные глаза, костлявые лица с высокими носами, неестественно белые волосы. Это открытие потрясло и обескуражило. Увидев мою реакцию, Син сжался, как пружина: – Ты знаком с ними, Антон? Ты их видел раньше? Где? Когда? – Два таких типа преследовали меня в моём мире накануне перехода, но почему-то не посмели напасть. – Ты уверен, что это они? – Абсолютно. Не именно они, но очень похожие. – Та-а-ак! Дело принимает скверный оборот. – Син, ты можешь говорить вразумительно? Быстро выкладывай всё, что знаешь. У нас совсем нет времени играть в недомолвки. – Не знаю с чего начать… Когда я увидел два кинжала с ядом, то вспомнил, что подобное оружие использует тайный клан убийц. Ещё на Тиамат мне довелось столкнуться с этими тварями, которые оставили в истории империи длинный и кровавый след. Однако это долгая история. – Син, неужели ты не понимаешь, что мы не можем отправляться в неизвестность, имея под боком серьёзную угрозу. Не тяни. Говори всё, что знаешь. – Во времена правления императора Лахама империя процветала. Но смерть старого владыки сломала, казалось бы, незыблемый порядок. Без видимых причин началась смута, в ходе которой власть захватил младший сын покойного монарха Алалу, фактически отнявший трон у своего старшего брата и законного наследника Аншара. Особо не стесняясь узурпатор сразу оттеснил старшую ветвь династии от власти и лишил всех привилегий. Но этого ему показалось недостаточно, и, желая ещё больше обезопасить себя, а заодно унизить старшего брата, он повелел его сыну Ану прислуживать себе, тоесть фактически взял племянника в заложники. Зачем? Хитрый Алалу понимал, что Аншар и Ану не успокоятся пока не вернут корону, а потому разобщил их, взяв наиболее опасного молодого Ану под контроль. Вскоре все государственные посты заняли сторонники Алалу. Избегая поспешных действий молодой, но мудрый Ану стерпел унижение и принялся дожидаться удобного момента. Девять сар он служил во дворце и исподволь готовился свергнуть ненавистного дядю. Однако ситуация резко осложнилась, когда вмешалась посторонняя сила. Для защиты своей власти узурпатор нанял воинственный клан Скорпионов – выходцев с далёкой окраины империи. Эти наёмные убийцы и злодеи были широко известны в узких кругах и отличались хладнокровием, крайней жестокостью и коварством. Их внешность резко отличалась от облика тиаматиан ненормально бесцветным видом кожи, глаз и волос и пристрастием к коричневому цвету. И хотя Алалу усиленно притворялся справедливым правителем, его лживый и подлый режим, опирающийся на кровожадный клан Скорпионов, неизбежно привёл империю на грань катастрофы. И тогда Ану поднял восстание и свергнул своего заклятого врага. Он вернул трон и наказал узурпатора, но этого оказалось недостаточно для восстановления закона и порядка. За долгие годы неправедного правления необратимо исковеркались сознание жителей и душа народа. Падение власти Алалу не принесло империи мира и благополучия. И главной причиной этой проблемы стал тот самый зловредный клан Скорпионов, ушедший в подполье и превратившийся в тайную подрывную организацию. «Скорпионы» сначала затаились, а потом широко расползлись по всей империи. Они стали тайными советниками, наёмными убийцами, шпионами и палачами у разных амбициозных владетелей, а их деятельность всегда приводила к войнам и смутам. В империи презирали и боялись этих убийц и негодяев, но, тем не менее, владетели и Повелители неизменно пользовались их услугами для выполнения грязной работы. Некоторое время я работал в службе государственной безопасности, и достоверно знаю, что наёмничество, лишь внешняя сторона деятельности «скорпионов». На самом деле эта разветвлённая организация, внедрившаяся во все слои общества, стремится захватить власть, манипулируя верховными правителями на всех обитаемых планетах. Любую задачу «скорпионы» решают оперативно и изощрённо, всегда действуя парой исполнителей, квалификация и ранг которых зависит от важности предстоящего дела. Осведомлённость «скорпионов» поражает воображение, и в любой ситуации они оказываются на шаг впереди, а если по какой-то причине терпят поражение, то всегда убивают себя. Никому и никогда не удавалось взять их в плен и допросить. Известно лишь, что эту организацию координирует некий Совет Четырёх, которым руководит какая-то очень могущественная неизвестная личность. Это крайне опасные и жестокие твари, и, по всему выходит, что дело приняло самый серьёзный оборот. И главная проблема в том, что они о нас знают всё, а мы о них – ничего. – Так. Кое-что прояснилось. Действительно, нехорошие новости. Все слышали? И, поскольку нам противостоит хитрый и жестокий враг, прошу всех проявить внимание, и при необходимости действовать решительно и сурово, ведь с нами никто церемониться не собирается. Передав трупы убийц дежурным стражам, я попросил доставить их и орудия убийства лично Повелителю Энки. Теперь это его дело и дело архиважное, поскольку нападение на меня, самоубийство хранителя, бегство пары служащих и сегодняшнее покушение говорят о существовании диверсионной сети под носом у Энки. И, если он не просеет всё окружение через мелкое сито, всё кончится быстро и плачевно. И распутать этот клубок может только сам Энки. Шумно обсуждая происшествие, мы толпой ввалились в дом стражи. Немного погодя вошёл хранитель Латипак. Его словно подёрнутые льдом глаза мрачно скользнули по воинам и остановились на мне, затем, отведя взгляд в сторону, он хрипло произнёс: – Мне уже известно о нападении. Подняты на ноги все хранители порядка. Повелитель Энки тоже осведомлён. Вам надлежит немедленно покинуть Тильмун. Вот линия пути, – он протянул большую медную пластину на прочном шнурке, – немедленно отправляйтесь на заход солнца. Я кивнул головой, надел шнурок на шею, засунул пластину под куртку и поднял руку, требуя внимания: – Выступаем немедленно. Акти идёт первым и обеспечивает переправу. Всем разобрать оружие и снаряжение и оглядеть друг друга. Замыкающие Рахур и Нигир. Акти мотнул головой, поднялся, перебросил через голову ремень чехла с огромным двойным топором типа лабриса, поправил на поясе ножны с тесаком, закинул за спину дорожную сумку и исчез в темноте. Первым делом Син обеспечил всех оружием. Мне досталось укороченное до двух с полтиной метров копьё, к которому, как и к другим, был прикреплён ремень для ношения за спиной. Затем Рахур раздал всем большие плоские обшитые мехом фляги на длинных ремнях, а Нигир – туго свёрнутые скатки. Разобравшись со снаряжением, через четверть часа мы двинулись к выходу в сторону озера. Южная ночь экваториального высокогорья встретила приятной прохладой, голосами ночных птиц и цикад, и дальними огнями на пристани. Мы спустились по хорошо видимой в лунном свете лестнице, пересекли наискосок площадь и нырнули в цветущие заросли магнолии. Там обнаружилась едва заметная тропинка, которая начала петлять между ухоженными деревьями и кустарниками дворцового парка, постепенно смешавшегося с лесом. Через полчаса мы вышли к воде. Мои спутники свалили дорожные сумки на песок, подтолкнули меня к ним и встали в плотный круг, ощетинившись копьями. Стоя в круге их спин, я хмурился и ругался в полголоса, поскольку роль особо важной персоны и мишени мне нравилась всё меньше и меньше. Вскоре со стороны озера раздался тихий свистящий звук. Из темноты вынырнуло странного вида судно и приткнулось к берегу. В свете заходящей луны я разглядел круглую, словно тарелка, посудину с цилиндрическими выступами по бокам и с большой открытой кабиной в середине. Управлял посудиной Акти. Мы быстро закинули внутрь поклажу и оружие и по очереди забрались сами. Син сделал перекличку и хлопнул Акти по плечу. Издав свистящий звук, судно вздрогнуло, сползло в воду, развернулось на месте и заскользило по водной поверхности, слегка подскакивая на волнах. Я стоял между Акти и Сином, смотрел на тёмное западное небо и думал о будущем… Глава 9 Возможно, у вас возникло впечатление, что, возомнив о себе невесть что, я легкомысленно и самоуверенно попёр напролом. А может быть, вы подумали, что я знал, что делаю. Нет. Ничего я не знал, и наоборот чувствовал себя мелкой щепкой, попавшей в водоворот. Конечно, я старался не ударить в грязь лицом и держал фасон, но пробираясь на ощупь в этом абсолютно чужом мире, раз за разом попадал впросак. Между тем судьба всё дальше уносила меня в неизвестность, и я напрягал все силы, чтобы удержаться на крутых поворотах. В конце концов, я наплевал на все свои опасения и сомнения, смирившись с мыслью, что из этой жизни ещё никому не удавалось уйти живым. Днище тихо проскрипело по крупному песку, и наш кораблик замер у кромки воды подталкиваемый сзади небольшими волнами. Предрассветный сумрак не позволял разглядеть окрестности, но, похоже, мы пристали к небольшой песчаной косе, вклинившейся в заросший тростником и папирусом залив. Предутренний туман плотно укутывал берег, размывая контуры и силуэты, среди которых темнели две большие каменные громады. За ними угадывалась тёмная масса скал и редких деревьев. Пока не развиднелось, даже на небольшом отдалении все предметы не имели очертаний, и только рядом с бортом можно было разглядеть покачивающиеся на слабой волне огромные круглые листья, среди которых светлели цветы лотоса. Быстро и без суеты мы перетащили снаряжение подальше от воды, и едва распрямили спины, как нас облепили тучи комаров и москитов. И почему-то именно ко мне вся эта кровососущая сволочь проявила особый интерес, безнадёжно отравляя и без того нелёгкую жизнь. Непрерывно отмахиваясь от вездесущих тварей, мы похватали вещи и бросились вслед за Лихуром, который первым покинул берег и растворился в сумраке, нырнув в серую мглу между двух столбообразных глыб. Через десяток шагов песок под ногами стал больше походить на мелкий щебень, потом стали попадаться обломки покрупнее, а, когда мы удалились от воды на полсотни метров, берег начал забирать вверх и превратился в каменную осыпь. Через час рассвело, и мы, преодолев скальные нагромождения, тяжело дыша, поднялись на более-менее ровную площадку, где утренний ветерок хотя бы немного сдувал мошкару. Оглядевшись, я предложил Сину сделать остановку, чтобы разобраться с вещами, определиться на местности, а заодно чуток передохнуть. Син громко позвал ушедшего вперёд Лихура и объявил привал. Все с удовольствием скинули поклажу и, негромко переговариваясь, принялись разбирать имущество. Я тоже разгрузился, стащил с мокрой головы шляпу, стянул куртку и, наслаждаясь прохладой, развалился на каменистой земле. Но проклятая мошкара не давала расслабиться ни на секунду. Энергично отмахиваясь шляпой, я вскочил, подтащил сумку, вспомнив, что старший целитель что-то говорил по поводу насекомых и вручил какие-то штуковины в длинном пенале. Отыскав в сумке плоскую коробку, я обнаружил в ней плотно уложенные чёрные кругляши размером с ладонь. Не имея понятия, что с ними делать, я оглянулся и подозвал находящегося ближе всех Сагни. Он сунул нос в коробку, увидел фибулы и радостно завопил, что-то типа «Ого-го-о!». Не понимая в чём дело, стражи схватили копья и, озираясь, бросились к нам. Однако, узнав о содержимом коробки, они тоже оживлённо загалдели и закивали головами, видимо хорошо зная о предназначении этих штуковин. Мои спутники вмиг разобрали фибулы и уверенно пристегнули их на своих туниках слева на груди чуть ниже ключицы. Подражая им, я распахнул куртку и при помощи широкой игольчатой клипсы прикрепил диск к тельняшке, а потом слегка надавил на жёлтый кружок в центре. – Уф-ф-ф, – облегчённо вздохнул стоящий рядом Сагни, – теперь всякая кусачая мерзость близко не подберётся, ещё немного, и они обглодали бы меня до костей. Я поверил Сагни на слово, но всё-таки пару минут недоверчиво крутил головой, присматриваясь и прислушиваясь. Действительно, ближе пяти метров не одной мошки я не обнаружил. Поистине всё познаётся в сравнении. Ведь сколь мало нужно для счастья: всего то, чтоб тебя никто не ел поедом. Какие там наёмные убийцы. Комар и москиты! Вот настоящие враги и супостаты. Сполоснув водой из фляги распухшее от укусов лицо, я злорадно погрозил кулаком стае голодной мошкары, вьющейся вокруг. Тем временем мои спутники начали облачаться в походную одежду, а я уселся на плоский камень и стал с интересом наблюдать их экипировкой. В скатках оказались большие в полный рост (не мой, конечно) лёгкие и тёплые плащи чёрного цвета, а в свёртках – специальные костюмы из чёрного похожего на кожу материала. Вид этой прочной одежды меня заметно приободрил, поскольку я всё время поглядывал на голые локти и колени ребят, понимая, что в таком виде в горах далеко не уйдёшь. Новое облачение: длинные штаны, куртки, обувь на толстой подошве, перчатки без пальцев, а также льняные рубахи, головные платки и толстые носки со швом поверху, как нельзя лучше подходили для предстоящего путешествия. К головным платкам прилагался кольцевидный головной убор, похожий на поля шляпы без тульи. Он надевался поверх завязанного платка и защищал от солнца лицо и плечи. Круто! Действительно, ребята подготовились к походу всерьёз. Я впервые достал цифровой фотоаппарат, и сделал несколько снимков. Увлёкшись зрелищем, я очнулся от окрика Рахура: – Антон, ты чего расселся? Давай-ка одевайся. Я уставился на лежащий рядом свёрток, почесал затылок, а затем распустил завязки. Передо мной упали штаны с узким поясным ремнём и укреплёнными коленями и задом, а также короткая, куртка с длинными рукавами. Всё это, включая рубаху и носки, было настолько мне велико, что я даже не стал примерять. Рахур нетерпеливо вскинул голову, и тогда для демонстрации поверх своей одежды я напялил рубаху, полы которой упёрлись в землю, а рукава грустно повисли у колен. Рахур озабоченно сморщился, и смущённо закряхтел, потирая лоб, а стоящие за ним полукругом все остальные путешественники буквально покатились со смеху. Тут уж не выдержал и Рахур, склонился, опёршись руками на колени, и тоже громко заржал. Отсмеявшись, он вытер глаза и извиняющимся тоном произнёс: – Неужто в твоём мире все такие… э-э..? – Недомерки? Нет, я считался довольно высоким, – гордо заявил я, выбираясь из огромной рубахи. Посмеиваясь, Рахур скатал и вернул комплект одежды на дно своего мешка, оставив мне лишь плащ. Все вернулись к своим делам, и, глядя со стороны на облачённую в чёрную кожу кампанию, я не мог избавиться от сравнения их с тусовкой байкеров. Со своим камуфляжем я явно не вписывался в эту суровую команду. Тем временем Нигир разложил на камне немудрящую снедь и пригласил нас перекусить. Как выяснилось, наша еда состояла из прессованной смеси сухофруктов, орехов и мёда, каких-то твёрдых белых шариков, по вкусу напоминающих сыр, и тёмных кубиков со вкусом мяса. Грустно поглядывая на скромную трапезу, я хорошо понимал, что наши снабженцы совершенно правы, ведь только такая еда могла гарантировать пищевую безопасность в условиях влажной экваториальной жары. Понимать то я это понимал, но в глубине души надеялся, что в дальнейшем наш рацион станет побогаче, иначе через неделю мы либо ноги протянем, либо язву желудка схлопочем. Впрочем, моим спутникам язва явно не грозила. Они азартно перемалывали твёрдые, как камень харчи, запивая их водой из своих фляг, и при этом оживлённо обсуждали начало похода. Кое-как размусолив один белый шарик и пожевав сухофруктов, я бросил это безнадёжное занятие и достал карту маршрута. Поворачивая и разглядывая медную пластину размером в четыре ладони, я обнаружил на ней выпуклый рельеф нагорья, подробный абрис озёрного берега и тщательно нанесённые извивы рек. Никаких надписей на объёмной карте не имелось, но все мельчайшие детали были так тщательно исполнены, что не требовалось никаких пояснений. Карта отображала район между озером Виктория и излучиной реки Конго. Как положено, слева размещался указатель сторон света, только вместо привычных букв «С» и «Ю» здесь поблёскивали звёздочка и солнце. Подняв пластинку, я обнаружил, что на просвет отчётливо виднелись сквозные маленькие отверстия, нанесённые пунктиром и образующие извилистую линию через всю карту. Ясно. Это наш маршрут. Пунктир начинался на западном берегу озера в устье реки. Затем путь вёл вдоль речного ущелья на запад, далее по нагорью мимо большого пика, потом по равнинному участку вдоль реки до впадения её в Конго. И, наконец, пунктир пересекал великую реку и упирался в большое плато. Я снял с шеи компас, сориентировал карту по сторонам света и прикинул азимуты, пытаясь привязаться к незнакомой местности. Подняв голову, я увидел, что все мои спутники обступили меня и с непритворным интересом уставились на магнитную стрелку. – Антон, это что за прибор-чик? – выдохнул сгорающий от любопытства Лихур, просунувшийся почти к самым моим рукам, и замерший с поднятыми бровями и приоткрытым от любопытства ртом. Я коротко объяснил и удивился щенячьему восторгу гигантов, радостно реагирующих на такое простейшее устройство. – Ну, всё, всё хватит баловаться, – сказал я строго, улыбаясь во весь рот, – лучше посмотрите на карту. Смущённо покашливая, мои спутники склонились над медной пластиной, а потом каждый по отдельности повертел её и изучил. – Что скажете? За всех ответил Син: – В целом всё понятно. Окрестности озера нам известны, а дальше по ходу разберёмся. Впадающая в озеро река находится чуть южнее. Сначала дойдём до неё. – Он обернулся, внимательно окинул взглядом всю кампанию и строго сказал: – Снаряжение тщательно упаковать. Лишнее выбросить. Груз перераспределить равномерно. Оружие – в походное положение. Порядок движения прежний. Антон, что-нибудь скажешь? – Нет. Через пять минут наш маленький отряд выступил на юг в сторону ущелья. Мы двигались цепочкой по каменному хаосу, который мой дядька Николай назвал бы «последствием чёртовой свадьбы». Угловатые многометровые скалы чередовались с острыми обломками высотой по колено, небольшими осыпями, каменистыми расщелинами и куртинами непролазного колючего кустарника, и всё это поднималось вверх и вверх. Мне никогда раньше не доводилось заниматься альпинизмом, но я сильно подозревал, что и матёрые скалолазы не раз бы прокляли всё на свете, если бы им довелось продираться по этим нагромождениям. Солнце упрямо ползло к зениту. Спустя два часа я совсем выдохся, но пёр вперёд и вперёд, раскрыв пересохший рот, ориентируясь только на спину упрямо пробирающегося через камни Сина. Я видел, что гигантам тоже приходилось не сладко, но они терпели и упрямо лезли вверх. Значит, и я не должен проявлять слабость. Идти с грузом в раскалённом воздухе стало невероятно трудно, но я слышал тяжёлое дыхание идущего сзади Гирсу, кряхтенье Сина, шум камней из-под ног идущих впереди, и, сжав зубы, продолжал передвигать ноги. В конце концов, мы выбрались на заросшее скудной зеленью плато. Повернувшись спиной к ослепительному солнцу, я попытался сплюнуть, но после бесполезной попытки, вытер растрескавшиеся губы и, едва ворочая сухим, как тёрка, языком, просипел, объявляя привал. Син поднял руку, хрипло крикнул и развернулся ко мне. Я сбросил мешок, скатку и копьё, снял флягу, не спеша прополоскал рот и потом сделал несколько маленьких глотков. Внимательно смотрящий на меня Син удовлетворённо кивнул и тоже начал разгружаться.