— Мне глубоко плевать, с кем встречается мистер Мередит. — Ну конечно, — ухмыльнулась Вирджиния. — Что еще вы можете сказать в присутствии вашего хахаля? На этот раз я даже не вздрогнула. Кажется, начинаю привыкать к тому, что нас с Матиасом считают подходящей парой. — Я уже рассказала Портеру, как мерзко вы со мной обошлись, — торопливо продолжала гостья, — наговорив полиции черт знает что. Из участка я первым делом позвонила ему и предупредила, что еду к вам. Он все знает! А вы думали, я от него утаю? Ответить было нечего. Дамочка несла полную ахинею. — Вирджиния, меня не волнует, что и кому вы рассказали… Но гостья не слушала. — Да уж, Скайлер, мне отлично известно, какие отношения у вас были с Портером, — процедила она, подавшись вперед и тряхнув головой, так что кудряшки запрыгали над ее лбом. — Портер ничего не скрыл. И между прочим, он сказал, что вы начали его преследовать, после того как он вас бросил! На сей раз я не смогла удержать на месте свою челюсть — она отпала. — Кого это я преследую?.. — Тут я сообразила, что гостья нанесла мне оскорбление дважды. — Секундочку, Портер бросил меня? — Я перевела дух. — Уж не знаю, что он вам наплел, но я уже несколько месяцев в глаза его не видела. И к тому же все было наоборот: я его бросила, а не он меня. Реакция Вирджинии меня разочаровала: она презрительно фыркнула. — Ага, конечно, — обронила она и снова уставилась на Матиаса. — Вот фуфло, а? Нет, вы когда-нибудь видали такое фуфло? Вирджиния была одета как дама, но разговаривала как рыночная торговка. Наверное, она все-таки не относится к категории Совершенных Созданий. Матиас решил, что гостья ждет от него ответа. — Послушайте, никому не интересно… — начал он. Похоже, посетительнице удалось и его вывести из себя. — Да вы хоть знаете, с кем встречаетесь? — перебила Вирджиния. Она сделала шаг вперед и ткнула в меня наманикюренным пальчиком, едва не угодив по носу. — Вам известно, как эта женщина обращается с бывшими дружками? И с их новыми подружками? Эту нахалку опять несло. Я попыталась ее остановить: — Понятия не имею, о чем вы говорите… — Ладно, хватит ходить вокруг да около. — Глядя в упор на Матиаса, гостья звонко отчеканила: — Скайлер — настоящая психопатка. Спасибо, Вирджиния, просветила. Теперь все встало на свои места. И лишь одна маленькая деталь осталась неразъясненной: почему мисс Кеньон набросилась на меня? Ревнует к прошлому? Но в таком случае ей придется объявить войну половине Луисвиля. Из бывших любовниц Портера Мередита можно составить женскую дивизию! Хорошо, положим, Вирджиния бесится от ревности. А Портер? Если мисс Кеньон не сама сочинила эту белиберду, значит, говорит со слов своего приятеля. Зачем ему врать? Мстит за то, что мы расстались? Однако не сказать чтобы он сильно переживал наш разрыв. Напротив, все выглядело так, словно нам просто пришла пора разбежаться. Но даже если Портер в то время слегка и досадовал, то теперь у него есть Вирджиния. Чего же злиться? — Знаете поговорку "Любовь слепа"? — Теперь гостья тыкала пальчиком с коралловым ноготком в нос Матиасу. Голос мисс Кеньон звенел от переполнявших ее чувств. — Мой вам совет: глядите в оба! Затем она развернулась на каблуках — на ней были дорогие коралловые шпильки — и зацокала прочь, оставив нас с Матиасом стоять на крыльце и ошарашенно глядеть ей вслед. Я никак не могла собраться с духом, чтобы обернуться и посмотреть моему другу в глаза. Будь я на его месте, поверила бы россказням Вирджинии? Или списала бы их на истеричность дамочки, которой к тому же заморочили голову? Не знаю… В конце концов, мы с Матиасом вместе всего три месяца. И если это слишком короткий срок, чтобы понять, любим ли мы друг друга, то уж тем более мы пока не можем знать, кто на что горазд. Я обернулась, только когда Вирджиния, усевшись в сверкающий голубой «мерседес», укатила прочь. И обнаружила, что Матиас выглядит как обычно — нежным, заботливым и определенно красивым. — Женщина с таким нравом вполне способна на убийство. И больше он ничего не сказал. По идее я должна была испытать безмерное облегчение. Мой друг даже не попытался что-либо выяснять. Такое впечатление, будто, ни секунды не колеблясь, он счел все, что наплела Вирджиния, заведомой ложью. Однако меня одолевали сомнения. В течение всего обеда. Фантастическое блюдо не утратило своих отменных вкусовых качеств, хотя и немного остыло. Когда мы подобрали последние крошки, Матиас принялся убирать со стола. Как обычно. Он собрал грязные тарелки и загрузил их в посудомоечную машину. Затем наполнил водой раковину, добавил моющего средства и начал оттирать плиту и шкафчики. Так уж у него было заведено. Матиас моет и чистит, словно мужчине иначе и не положено. Если бы мой бывший муж Эд хоть разок помыл посуду после ужина, то непременно превратил бы это действо в захватывающее шоу. "Видишь, что я делаю? — разливался бы он соловьем. — Видишь? Я убираю. Помогаю тебе. Вот какой я молодец. Тебе можно только позавидовать". Возможно, даже заставил бы свою женушку позвонить матери и свекрови, дабы поведать в красках, какой замечательный ей попался муж. Матиас же словно и не замечал, что делает. Мыл, тер, расставлял посуду и при этом болтал о том о сем. Поверите ли, этот мужчина разведен! Ума не приложу, как такое могло случиться, но вот уже восемь лет Матиас живет один. Сразу после развода Барбара, бывшая жена, забрала дочку и переехала в Бостон, поближе к родителям. Мой друг не слишком распространяется на эту тему, но я знаю, что для него самым чувствительным ударом был не столько развод, сколько расставание с дочерью Эмили. В этом году ей исполняется двадцать, она учится на втором курсе Бостонского университета. Матиас видится с ней по праздникам и во время летних каникул, но я знаю, что он скучает по дочке. Не имею ничего против того, чтобы познакомиться с Барбарой и Эмили. На фотографиях я видела их много раз, но в жизни мы никогда не сталкивались. Признаюсь, больше всего мне хотелось бы взглянуть на бывшую жену. И выяснить при личной встрече, все ли у нее в порядке с головой. Этот вопрос я часто задаю себе, наблюдая, как Матиас, засучив рукава и обнажив загорелые мускулистые руки, возится на моей кухне. Как бы то ни было, Барбара вышла за другого через два дня после развода. Неужто она — в отличие от вашей покорной слуги — верит в любовь с первого взгляда? Или же — что еще более удивительно — изменяла Матиасу? Мне ее не понять. Мой друг умеет целоваться, отлично готовит и запросто наводит порядок в доме. И великолепен в постели. Чего еще желать? Матиас умеет также держать язык за зубами. Пока мы расправлялись с грязной посудой после вкуснейшего ужина, он ни словом не помянул Вирджинию. Мы беседовали о разных вещах, но эта тема не всплыла ни разу. Еще бы. Покончив наконец с уборкой, мы перебрались на веранду, где оставались довольно долго, любуясь осенним небом. Казалось, этот вечер ничем не отличается от других. Поговорили о начавшемся семестре в Кентуккийской школе искусств, где Матиас преподает технику гравюры. Он рассказал об учениках, о том, кто из них подает надежды. Упомянул об Эмили, которая никак не может определиться и в сотый раз меняет специальность. Если бы нас подслушивали, то никогда бы не догадались, что всего час назад какая-то незнакомка обозвала меня в лицо психопаткой. Матиас даже поцеловал меня перед уходом. Как всегда. И тут он впервые за вечер прокомментировал визит Вирджинии, да и то косвенным образом: — Не тревожься, Скайлер, все образуется. Верно, он пытался меня утешить, но я не могла не отметить про себя: остаться на ночь Матиас не предложил. И домой он отправился довольно рано, на часах было лишь начало одиннадцатого. Разумеется, Матиас не всегда остается. Мы ведь не подростки, чтобы отмечать каждое свидание запотевшими окнами в машине. Кроме того, мой приятель мог просто устать. Семестр только начался, и завтра его ждали на работе к восьми утра. И все же, наблюдая, как Матиас садится в свой катафалк, я размышляла, не наметилась ли трещина в наших отношениях. И не слишком ли холоден он был со мной. Прежде чем отъехать, Матиас послал мне воздушный поцелуй. Я улыбнулась и ответила тем же. Однако чувствовала себя подавленной. Ну почему мы все так усложняем? Почему нельзя спросить напрямик? Например: "Ты уходишь потому, что устал, или потому, что после всего, что услышал сегодня, тебе не до любовных утех?" А можно еще откровеннее: "Тебя не возбуждает женщина, которую подозревают в убийстве?" Также любопытно было бы узнать, не вообразил ли Матиас свою Скайлер "черной вдовой", паучихой, что убивает своих кавалеров, и не решил ли спастись бегством? Какая же ерунда лезет в голову. А все потому, что на душе скверно. Наверное, я так и стояла бы на крыльце еще часа два, глядя на дорогу, по которой уехал мой приятель, если бы не зазвонил телефон. Я захлопнула дверь и, подавив тяжелый вздох, поспешила в гостиную. — Скайлер? — раздался голос на другом конце провода. — Думаю, нам надо объясниться. С этим человеком я не разговаривала по телефону много месяцев, однако он не сомневался, что я немедленно его узнаю. Какая наглость. С другой стороны, я действительно его сразу узнала. Потому и осведомилась: — С кем я говорю? Этот вопрос должен был покоробить моего собеседника. Чего я и добивалась. После недолгой паузы, во время которой он наверняка считал до десяти, я услышала: — Скайлер, это Портер. Кажется, произошло недоразумение… Недоразумение? Его подружка заявилась ко мне домой, чтобы обозвать психопаткой. И это он называет недоразумением? — …но, полагаю, мы сможем во всем разобраться, — закончил мистер Мередит. Я крепче сжала трубку. Разобраться было бы не худо.