Нарцисс Ещё один штрих – и картина была закончена. Восстающий из облачной бездны туманный замок, выполненный в полупрозрачных синих тонах, развевающимися флагами приветствовал подъезжающего к его воротам рыцаря. Сэр Галахад, воплощение идеала и иллюзорности человеческого существования, нашёл своё обретение. А внизу, на пёстрой поверхности земли, из края в край простирались владения сентября. – Думаю, мне пора выдвигаться на учёбу, – привычно обратилась к себе Саша. – Ещё один день в универе… Оставив холст просушиваться, она стёрла краски с рук, вымыла распушённые кисточки, собрала остатки грунтовки и оглядела хаос, вольготно расположившийся в маленькой застеклённой комнатке. Времени прибрать на лоджии, как всегда, не оставалось. Середина дня ознаменовалась для неё двумя событиями: стрелкой на любимых капроновых колготках с нарисованными следами от когтей кого-то из крупных кошачьих, а также пролитым на белую блузку апельсиновым соком. Времени подбирать одежду уже не оставалось, поэтому Саша поспешно натянула на себя чёрные штаны с заклёпками и цепочками, и первую попавшуюся футболку с принтом. Накинутый сверху светло-серый кардиган сильно выбивался из общего вида. Торопливо дожёвывая тост, она скатилась по лестнице, на бегу поздоровалась с охраной парковки, погрузилась в свою подержанную машинку, и вылетела на улицу на четвёртой передаче. Растрёпанная, задыхаясь, она на минутку забежала в дамскую комнату. Так и есть: лицо пошло неприличными красными пятнами. Вздохнув, девушка задержала взгляд на своём отражении. Широко распахнутые карие глаза, под которыми залегли глубокие чёрные тени, утомлённый взор, лоб рассекла надвое глубокая складка, между бровей – тоже вертикальные морщинки, упрямые тонкие губы поджаты, сухощавое лицо напоминает шкуру леопарда. Длинные иссиня-чёрные волосы, собранные в хвост, перепутаны, резинка сползла. Зато макияж в полном порядке: две аккуратные светло-коричневые стрелки, зеленоватые тени, на губах – почти прозрачный блеск. В левое ухо вставлена цепочка с висящим на ней небольшим крестом кельтского типа. Поправив причёску, она поднялась на третий этаж и постучала в дверь аудитории. Уже начинающий лысеть высокий брюнет с прямоугольными скулами и злыми голубыми глазами, облачённый в костюм гробовщика, презрительно посмотрел на Сашу. – Вы опоздали на десять минут. Не будь вы лучшим дизайнером на этом потоке, я давно бы поставил вам неаттестацию за неорганизованность и бомжеватый внешний вид. Что это за футболка на вас? – спросил он подозрительно. – Если ещё раз наденете её, и я отправлю вас мыть полы в коридоре. Однокурсники заржали. Саша посмотрела на принт и ужаснулась. Ей в очередной раз не повезло: картинка на футболке изображала блэк-металлиста, поджигающего узнаваемое культовое сооружение, с надписью на английском «Дари любимым тепло». Опять провал. Не видать ей зачёта. – Садись на первую парту, рядом с Георгием. Он перевёлся к нам из другого вуза. Саша явственно услышала межстрочный подтекст: «Он – мой протеже, и, в отличие от тебя, одевается прилично». Девушка угрюмо приземлилась на стул рядом с вышеупомянутым Георгием. Молодой человек приветливо улыбался девушке. Она вспомнила, каким дебильным смехом он ржал, когда препод сказал про футболку, и ей стало немного противно. Саша прониклась к нему инстинктивной антипатией, настолько неестественно, деланно и вызывающе громко прозвучал его смех. Препод, пристально глядя на кислое лицо Саши, нахмурился. ххх – А это – буфет, – монотонным голосом рассказывала Саша, уже не надеясь избавиться от надоедливого кудрявого красавчика. На его тёмно-русые волосы и голубые глаза с зеленоватым отливом откровенно заглядывались девушки с других факультетов, попадавшиеся по дороге. Саша заметила, как одна из них, Катя, отличающаяся от прочих отнюдь не интеллектом, но пышными формами, с ненавистью посмотрела на Сашу. Уж конечно же, Катя бы всё сделала для того, чтобы оказаться на её месте. Но она училась на экономиста, а вовсе не на дизайнера, поэтому сомнительное внимание Георгия досталось Саше. Высокий красавчик, внимательно слушавший объяснения девушки, глаз не отрывал от Сашиного лица. Казалось, он хотел впитать каждую чёрточку, каждую морщинку на челе, всосать всю её без остатка, и это заставляло Сашу нервничать. Время от времени, когда парню казалось, что одногруппница говорит нечто забавное, он разражался своим отвратительным смехом, ещё больше приводя девушку в бешенство. На обеде стало только хуже. Гошу («Зови меня Гоша, и давай на ты, окей?») пригласили сесть за стол прямо напротив Саши. Она видела краем глаза, что молодой человек неотрывно смотрит в её сторону. Когда девушка отвечала ему свирепым взглядом, Гоша мило улыбался. К его столу, меж тем, продолжал стекаться караван из девиц. Одни из них носили неприлично облегающие прозрачные блузки, другие щеголяли глубоким декольте, некоторые были обладательницами юбок с ну очень высокой посадкой, третьи кокетливо улыбались, а иные смеялись над неоригинальными шутками Гоши. Саша, судорожно пытаясь вспомнить, почему она перевелась с заочки на дневное отделение, окончательно замкнулась в себе. Оставив наушники дома, девушка не могла слушать музыку, поэтому через какое-то время обнаружила, что за столом напротив её скромную персону уже довольно-таки давно обсуждают. Прислушавшись к разговору, она чуть не расплакалась: снова! – Сашка-то? Да она же сумасшедшая, не стоит тебе заводить с ней близкое знакомство… Как откуда знаю? Да все это знают. – Лена рассказала. Была у неё подруга такая, училась на юриста, так вот, она нам всем и рассказала. – Я лично была в возмущении! Это существо училось среди нас целый год, и мы спокойно ходили рядом с ней, не зная, что она в любой момент может броситься! Попробовав отключиться от шепотков, Саша с трудом сдерживала подкатывавшие к горлу слёзы. Она не понимала, в чём её вина, не знала, как бороться со слухами, и не могла. – Истеричка, да. Она отлежала в психушке, говорят, пыталась порезаться. Да до сих пор на колёсах сидит. Таких, как она, должны в дурке в смирительных рубашках держать, и к кровати привязывать. Всех их давно пора изолировать от приличного общества. Они хуже животных. Последняя реплика добила Сашу и она, сдерживая рвущийся из груди крик, выбежала из буфета, хлопнув дверью, чем вызвала громкий смех перемывавших ей кости студентов. Поднявшись на самый верх, девушка вышла на крышу, где давно организовали «подвысотную» курилку. Сама Саша запах табака переносила плохо, поэтому редко бывала в этом месте. Но сейчас это беспокоило её меньше всего. Был уже самый конец учебного дня, поэтому наверх никто не взбирался. Она сидела на сложенных в стопку кирпичах, смотрела на сумрачное небо, и из глаз её струились потоки боли и отчаяния. – Будешь? – Гоша подкрался совершенно незаметно. Наклонившись к девушке, он протягивал коричневый пластиковый стаканчик из кофемата. Саша воззрилась на парня красными глазами, полными слёз и немого укора. – Ты тоже считаешь, что моё место – в биореакторе? Тот изумлённо приподнял бровь. Саша обратила внимание, что у него была необычно развитая мимика и жестикуляция. – Я? Нет, что ты. Думаю, ты – очень добрая девушка с богатым внутренним миром. Я сказал им, что они неправы, и пошёл искать тебя. Кстати, это место ты мне не показывала, здесь красиво, правда? – Он окинул взглядом неровную поверхность крыши, оплёванную и заваленную бычками. Саша угрюмо отвернулась. Она не верила в искренность этого паяца. – Я не люблю, когда курят, поэтому не часто здесь бываю. А ты куришь? Тот замахал руками. – Нет, конечно, нет, я не переношу запах табака. А у тебя есть вредные привычки? – Не считая социофобии? Я – интроверт. Гоша понимающе кивнул. – Я тоже интроверт, понимаю тебя. («Ага, щас, – подумала Саша.») Мне сложно общаться с людьми. Я сделал очень большой шаг, придя сюда за тобой. Саша поёжилась. – Тебе холодно? – спросил он, сел рядом с ней и обнял. Сашу чуть не стошнило от отвращения, она хотела было отодвинуться, уж очень неприятным оказалось ощущение, но у неё не хватило духа. Проклятая социофобия! – Тебя, наверное, дома ждут. У тебя есть парень? – спросил он прямо. Саша онемела от такой наглости, но ответила: – Нет, а у тебя есть девушка? Его глаза потускнели. – Нет, сейчас я один. Видишь ли, девочки постоянно использует меня со вполне определённой целью, ну, ты видела реакцию окружающих женщин на меня, поэтому я всегда чувствую себя одиноко с ними. Я никому не доверяю, потому что люди всё равно предают. Во мне никто не видит личность, только средство для удовлетворения своих желаний. Саша задумалась – ей это показалось очень знакомым: вероятно, её новый этот новенький сейчас поступал точно так же, как те, о ком он говорил. Девушка хотела скинуть его руку с плеча, но, внезапно, ей стало всё равно, как человеку, который обречён на смерть, и уже услышал свист топора над головой. – Надо же, я думала, что это только моё восприятие окружающих людей. Ещё ни один мужчина не говорил мне, что любит меня просто за то, что я такая, как есть. Всем было что-то нужно от меня. Гоша вторил ей: – Да, а потом все они хотят свадьбу, и детей. – Только не это! – сказали оба хором и одновременно расхохотались. Гоша пристально посмотрел на Сашу. Девушка смутилась, всё-таки убрала его руку со своего плеча, поблагодарила за кофе и ушла. ххх Ребята устраивали пьянку, Саша хотела отмазаться, но её потащили под угрозой немедленного расстрела. Один местный му… жик показал ей фотки, как она обнималась на крыше с Гошей, и пообещал опубликовать их в факультетской стенгазете. Саша знала, что после этого её растерзают разгневанные фанатки этого мутного перца. Звуки режущего уши дабстепа поднимали её и уносили в какое-то нервное и истерическое царство. Сжимая в руках неизвестно какой по счёту пластиковый стаканчик с беленькой, Саша пыталась вспомнить, как она перешла от лёгких коктейльчиков к крепким напиткам, и не могла. Кто-то всё время подливал спиртное в её стакан. «А, ладно, – махнула она рукой на своё сознательное, – сегодня можно всё». …Она проснулась, еле укрытая какой-то простынёй, обнажавшей её ослепительно голое тело. Храпя в её сторону несвежим дыханием, столь же бесстыдно нагой Гоша лежал, облапив девушку правой рукой. В голове били молоты, Саша скинула с себя руку парня, повисшую, как безвольный белый червь, поднялась, и, пошатываясь, направилась в ванную. Её сильно тошнило. Глядя в зеркало на своё потрёпанное отражение, похожее на досуха высосанный вампиром труп, она застонала, вспомнив обрывки прошлой ночи.