«Безумцы повсюду, – подумал Мэнни. – Интересно, что он такое курит?». А вслух сказал: – Простите, сенатор, но боюсь, что не понял вас. Вы за легализацию, но остановили бы распространение, если бы смогли? – Именно так. Что тут непонятного? Мэнни опустил глаза, изобразив на лице немного виноватую улыбку. – День сегодня у меня был слишком длинный, наверное, усталость дает о себе знать. – Понимаете, мистер Ривера, все уже вышло из-под контроля. – Сенатор направил трубку в его сторону; конец чубука влажно поблескивал. – Дело сделано, и никто не волен это отменить. Как в начале атомного века. Нельзя запихнуть все обратно в ящик и пообещать Пандоре прийти попозже, когда мы созреем, так сказать… – Сенатор пожал плечами, – в моральном отношении, как принято было говорить прежде. Поэтому, если уж нельзя изменить непоправимое, то лучше поставить его под более четкий контроль. Все уже вышло из-под контроля. Эта мысль будто озвучилась гнусавым голоском Джослин. Мэнни моргнул. Неужели сенатор действительно использовал выражение «в моральном отношении»? – Именно это я и собираюсь говорить своим более норовистым коллегам, по крайней мере, – продолжал сенатор. – Не удивлюсь, если этот аргумент склонит их в вашу пользу. Чудная идея: отложить использование до достижения моральной зрелости, не правда ли? – Он рассмеялся. – У всех делаются такие лица, когда я употребляю это слово – мораль. У него на редкость плохой имидж, в основном благодаря деятельности ряда групп, что за последние несколько десятков лет пытались всеми правдами и неправдами продавить угодные им решения. – Он еще раз затянулся и помолчал немного, задержав дым в легких. – Но конфессия, к которой я принадлежал с самого детства, воспитала меня на таких принципах: не пользоваться ничем, пока не обретешь достаточно четкой моральной ответственности. Это казалось чертовски верной идеей. Но позже выяснилось, что, с точки зрения церкви, нашей ответственности хватает лишь на самые примитивные вещи. Мэнни сжал челюсти, чтобы не зевнуть, и поглядел на дверь, ведущую в туалет. Все еще закрыта. Видимо, не он один тут крутится на заемном запасе энергии. – Очевидно, полезнее было бы оказаться достаточно, гм – аморальным, чтобы манипулировать самому, вместо того чтобы дозволять манипулировать собой. – Сенатор достал инструмент для прочистки трубки и поковырял им в чашечке. – Значит, «Диверсификация» обеспечит транспорт, проживание и прочее необходимое? Мэнни кивнул. Все они по-разному выражали свои просьбы. Некоторым это не очень легко давалось, другие всячески старались показать, что ими движут наилучшие мотивы, самые логичные доводы и искреннее желание разобраться получше в происходящем. По мнению Мэнни, однако, конверт с деньгами всегда одинаков – вне зависимости, кому он дается, сенатору или хакеру. Но если кому-то нужны были ритуалы, он с готовностью их выполнял. Дверь туалета открылась и оттуда вышла, покачиваясь на высоких каблуках, одна из представительниц Комиссии, на лице которой читалось явное облегчение. Мэнни слегка поклонился сенатору. – Простите. Он еле сдержался, чтобы не ринуться в туалетную комнату бегом и не захлопнуть, а только прикрыть за собой дверь. Пять минут он возился с ингалятором и еще пять приходил в себя, готовясь к следующему раунду. Снаружи его поджидал Ударник. Глава 14 Предполагалось, что ей бы уже пора обвыкнуться. Предполагалось, что она должна была принять к сведению все сказанное Ударником, оставить Марка в покое, делать видео и надеяться на лучшее. Надеяться на лучшее. Болтовня хренова. Пообщаться с Ударником больше не удавалось: он постоянно был недоступен, совещался с Риверой при закрытых дверях, был занят, занят и снова занят, а Марку она не могла задать никаких вопросов, потому что его опять куда-то увезли. Сама виновата. Не стоило откровенничать с Ударником. Он тут же пошел к Ривере, и по мановению корпоративной волшебной палочки единственный человек, который мог бы ответить на все ее вопросы, исчез. Но она все равно искала Марка, на тот случай, если он специально избегал встречи с ней, чтобы не получить взбучку. За последние несколько лет поиски Марка стали для нее образом жизни. Собственно, ничего больше она толком не умела – только искать Марка и делать видео, хотя и видео почему-то в его отсутствие делать становилось труднее. «Да гори оно все синим пламенем», – думала она, бродя по бульварам, по клубам, хотя бы раз за вечер заезжая на Мимозу и всматриваясь в толпы тусовщиков. На кой ей это сдалось, пусть Марк сам подойдет и поведает, что, по его мнению, ей следует знать. За двадцать лет она имела право, в конце концов, просто устать. Но, думая так, она все равно продолжала поиски. – Не, не видала его, – сказала маленькая барабанщица группы «Шею в петлю», пристукивая палочками по столу. Вечер был ничем не выдающимся в долгой череде таких же в безымянном голливудском барчике, старавшемся продержаться за счет живой музыки на фоне видеостены. На крошечном танцевальном пятачке – не протолкнуться от девиц, всяческих позеров и видиотов, испытавших вдруг импульсивное желание оторваться от экрана и куда-то выбраться; парочка ребят с мини-видеокамерами стремились отснять материал, чтобы потом кустарно смонтировать его на каком-нибудь самопальном железе. А после с жадностью созерцать свое творение на одном из общественных каналов, которые почти никто не смотрит. Маленькую барабанщицу звали Флавия Нечто. Одевалась она как пещерная женщина с талонов на льготную покупку продуктов и никуда без своих палочек не ходила. Будто сами собой, они отбили целую серию различных ритмов, нимало не сбиваясь на звучавший со сцены. Все мелодии «Шею в петлю» строились на задаваемом барабанщицей ритме. – Когда снимешь нас снова? – спросила Флавия. – Приезжай к нам, снимать видео на нашей территории. Пусть на это уйдет сколько угодно времени, но давай договоримся – ты с нами работаешь, о’кей? – А я думала, вы договорились с Марком, – сказала Джина, отпивая большой глоток из стоящей перед ней бутылки «Страны лотоса». Стоило поставить бутылку, как Флавия побарабанила и по ней, а потом еще раз – словно наслаждаясь извлекаемым звуком. Можно подумать, она что-то слышала за грохотом трэша. – Я ж говорила, что не видела его. Не могу сниматься на видео с человеком-невидимкой. – Флавия с несколько преувеличенной энергией мотнула головой, причем ее палочки ни на секунду не останавливались. Не так давно Флавия уложила Марка в постель, с собой и со всеми своими палочками. Джина это помнила, и Флавия помнила, а вот Марк – нет. Паренек в какой-то рвани и пластиковой накидке кинулся вниз на толпу танцующих – приемчик с бородой. Хриплоголосый вокалист группы еще и дал ему сзади пинка. Паренек рывками погрузился в толпу танцующих и вновь был выброшен на поверхность, после чего задергался там как разозленный кенгуру. На лбу юнца красовался отпечаток чьего-то каблука. – Нарождающийся новый искусник, – пробормотала Джина про себя. Флавия постучала палочкой прямо перед ней: – Хочешь искусства – искушай смело. Не помню, кто это сказал. Какой-то Винс, что вроде погиб при нападении террористов в Малайзии. Джина покачала головой. – Нет, кто-то другой. И умер он, скорее всего, как собака. Группа закончила свое выступление на апофеозе крика и не без уговоров покинула сцену, а на экране продолжало крутиться видео. Одна из работ Марка. Сознательно решив накачаться, Джина прикончила свою бутылку «Страны лотоса», глядя на небольшой изогнутый экран. Текстура галечного берега озера проступала идеально даже в этом формате. – Камни, – Флавия скривилась. – Это уже было. Хорошо бы он перестал на них зацикливаться и изобразил что-нибудь другое. – Добейся принятия нового закона. Направление движения берегом озера на экране медленно изменилось, изображение сфокусировалось на гладком красновато-золотистом камушке и толчками стало приближаться: сначала сделалась заметной зернистая поверхность камня, а затем какие-то нечитаемые символы, которые слились в ее сознании с узорами, порождаемыми галлюциногеном «Страны лотоса». Символы метаморфировали, и теперь на экране медленно закувыркались очертания земли, видимой с неба, и облаков, будто забили огромные крылья. * * * Группа «Канадейтайм» выдернула ее с гастролей на развалинах южной части Беверли-Хиллз до того, как туда прибыли копы. Вальжан тоже заявил, что не знает, где находится Марк, но помнит ли она, чтобы тот пропустил хоть одну из его вечеринок? Да кучу, сказала она ему в ответ. Ну, тогда самые большие, самые громкие? Да тоже кучу. Но она все же дала им увлечь себя, просто потому что делать в тот вечер особенно было нечего, а о Вальжане было известно, что он иногда извлекал Марка откуда-то из своих многочисленных спален. Вечеринка не тянула на «одну из самых громких», по ее мнению, но Вальжан, тем не менее, отрядил целую группу операторов снимать все целиком. А глянец наведет позже какой-нибудь поденщик, она этим заниматься не станет; делать клипы для его группы – пожалуйста, но приукрашивать для каналов светской жизни его хреновые вечеринки – нет уж, увольте. Множество людей жадно ловят отблески того мира, куда им никакими усилиями не прорваться. «А правда состоит в том, – подумала она, наблюдая за девицей, приклеившейся к окуляру своей камеры и следующей по пятам за выбранным объектом съемки, словно хищница за добычей, – что никто из нас на такую вечеринку не попадет, и жить так не будет, и вообще ничего этого не существует; реален только инфолайн». У Вальжана было по экрану для всех порноканалов; эти экраны размещались на одной стене: кулинарное порно накладывалось на медицинское, рядом – катастрофы, секс, военное, техно-фантазийное и еще какое-то порно, определить тематику которого она уже не могла. Вполне вероятно, что и никто не мог; эти каналы окончательно вытеснили из себя все, что не было напоказ и на продажу. Мета-порно? Порно-порно? Не знаю, что это такое, но меня заводит, остальное неважно. – А что, собственно, плохого в долбаном порно? – сказал Квилмар. Он принадлежал к разряду самых стойких марафонцев индустрии развлечений. Столько раз сбрасывал по паре лет со своего истинного возраста, что, если все подсчитать, то свой первый сингл он записал в возрасте девяти или даже восьми с половиной лет, а омолаживался и подтягивал кожу до такой степени, что поклонники шутили по поводу его ямочки на подбородке – мол, раньше она была пупком. «Верно, Ударник не так уж был и неправ», – подумала Джина. А Квилмар продолжал разглагольствовать: – Порно и есть хренов секрет всей долбаной жизни, сестренка. Если что-то нельзя поиметь, и оно не танцует – съешь или выкинь к чертям собачьим. Именно так и устроена эта долбаная вселенная, а я – венец этой трахательно-танцевально-пищевой цепочки жизни. После чего он попытался прижать ее в углу длинной узкой вальжановой кухни, но слегка промахнулся и облапил холодильник, с которым Джина его и оставила. Пусть-ка попытается теперь его выбросить. – Талант совсем вытесняет кое у кого мозги, – сказала Джолин, на вид только чуть старше нее, но мудрее, полная чувства собственного достоинства. – Черт, ведь это твои слова, ты мне так говорила, когда я тебе в первый раз помогала дотащить вырубившегося Марка до дома. Как он теперь переносит корпоративное существование? Когда она не смогла ответить, Джолин отвела ее на верхний этаж, где Вальжан хранил секретные запасы кислорода, и дала ей немного подышать через маску. «Наверное, о состоянии наших дел она догадалась по тому, кто мне помогает искать Марка, и по степени, до которой я накачалась», – подумала Джин. Старый добрый О2 помог. Скорее всего, в чистый кислород было подмешано что-то еще. Потом они сидели вдвоем с Джолин на крыше под навесом, держась за руки, и поглядывали в каньон улицы, разверзшийся внизу. Сидели молча, только иногда обмениваясь парой слов. Они и так понимали друг друга. – Я тут работенкой обзавелась, – сообщила Джолин через некоторое время. Голова Джолин лежала у Джины на плече. Та была завзятой гетеросексуалкой, но Джолин, по ее собственному выражению, любила «оставлять возможность для выбора». И ей было приятно сидеть с подругой, которая спокойно принимала ее желание ласки, вне зависимости от степени свободы ее выбора – неколебимого или свободно склоняющегося по воле преобладающего ветра. – У независимых постановщиков они вне закона, но хотят легализовать свой бизнес. А все оттого, что так вскорости выгоднее будет. Все прослышали, что в «Ди-Ви» намечается что-то крупное, и готовы проникнуть туда всеми правдами и неправдами. А ты уже там. – Да, я по уши там завязла. – Двигай, – вдруг с напором сказала Джолин. – Двигай оттуда. Что они с тобой могут сделать – засадить в долговую тюрьму? Джина кивнула. – Формулировка «пренебрежение к суду» тебе что-нибудь говорит? – Она подтянула колени к себе и уперлась в них подбородком. – По обвинению в неуважении к суду вполне можно весь остаток жизни провести за решеткой. Помереть там от старости всего лишь за то, что ответила на вопрос судьи «Нет, на хрен». – Тебя что-то занесло, девушка. Потерялась совсем. Джина рассмеялась. – О, нет. На самом деле, меня как раз отыскали. В том-то и закавыка, меня отыскали и собираются держать на этом крючке. А Марка так хорошо отыскали, что он потерялся навсегда. * * * ТЫ – *! Множество фильмов с тобой в главной роли!