За ограждение завезли ящик, ворота закрылись. Железные стены упали, выпуская моего врага. Полипис. Я только сейчас поняла – я знала, что так и будет. Интересно, директор Аквидус сам подбирал бестий для каждого финалиста? Если да, то все не случайно. Он, зная о втором видении, специально подсунул мне полиписа. И что же мне теперь делать? Попробовать подчинить его, как это делал Крис? Но это невозможно… У меня нет той силы, что была у него. Бестии его слушались, но меня слушаться не станут. При свете дня полипис казался темным пятном дыма, растекшимся в воздухе. Он только пробуждался от спячки: пока еще бесформенный и вялый. У меня было время, чтобы напасть, но я просто стояла и смотрела. – Кора! Кора! – кричали зрители. – Вперед! Крики не привели меня в чувство, но зато растормошили бестию. Полипис вдруг налился яркой чернотой, уплотнился и больше не напоминал дымное облако. Он коротко вякнул, в четверть силы используя свой вопль, от которого, однако, внутри все захолодело, и поплыл в мою сторону. – Кора, очнись! Это Ран. Это точно он. Я очень хотела оглянуться и найти его глазами. Но вместо этого подняла меч. Тварь приблизилась и зависла в полуметре от меня. Меня накрыло странное чувство. Совсем недавно я видела почти то же самое глазами Криса. Все будто повторялось. А что, если?.. – Подчиняйся, – прошептала я, заставив себя опустить меч, однако рукоять сжимала так, что пальцы заболели. Полипис заверещал, и перед глазами все поплыло. Он еще не нападал, но его стрекательные щупальца уже распустились вокруг него веером. – Подчиняйся и слу… Зрители за моей спиной закричали от ужаса, а я только мгновением позже поняла, что и сама кричу от дикой боли, охватившей все тело. Меч выпал из ослабевшей руки, а я упала на колени. Эту жуткую, нечеловеческую боль причиняло всего лишь одно стрекательное щупальце, которым полипис, будто играючи, коснулся моей спины. Он пока только примеривался к тому, как ловчее обхватить жертву, но еще секунда – и бестия сожмет меня в своих смертельных объятиях. Однако кое-кто оказался быстрее. Полиписа отшвырнуло защитным полем, а Ран обнял меня, закрывая. Он все правила нарушил! Нельзя вот так перепрыгивать через ограждение в середине боя. Влетит ему от магистров. Они бы, наверное, сами успели прийти на помощь и в то время, когда Ран обнимал меня, быстро и молчаливо расправились с бестией… Они бы успели, но за эти секунды я получила бы еще два-три удара, а у меня и от одного слезы ручьем текут из глаз. И стыдно, ужасно стыдно… Вообразила себя заклинательницей бестий, бестолковая… Вы этого хотели, директор Аквидус? Показать мне, какая я жалкая и что видения мои ничего не стоят? Чего вы хотели от меня? – Благодарим нашего финалиста Кору Флогис за мужество и с сожалением сообщаем, что она проиграл финальный бой, – услышала я голос магистра Толли, который звучал будто издалека. Сознание уплывало. Ран поднял меня на руки и понес прочь. – Потерпи, Корюшка. Потерпи, моя хорошая. Я знаю, что больно. И, думая, что я не услышу, процедил сквозь сжатые зубы: – Идиоты безжалостные. И я такой же… Очнулась я, лежа на животе в своей постели. Рубашка на спине была разорвана, и я чувствовала на коже знакомый приятный холодок от лечебной мази. Обвела взглядом комнату и увидела Рана. Он сидел, опустив плечи, а лицо серьезное и грустное. Так погрузился в свои мысли, что не заметил, как я очнулась. – Теперь, наверное, шрам останется, да? – прошептала я, вспомнив, что у папы после того, как его ужалило стрекательное щупальце, навсегда остался след на плече. Ран вскинулся, услышав мой голос. Присел рядом на пол, так что наши лица оказались на одном уровне, погладил по волосам. – Нет, Кора. Это очень хорошая мазь, тетя у меня просто волшебница. К вечеру как рукой снимет, вот увидишь. Он попытался улыбнуться, но вышло у него плохо. – Ну, говори, – потребовала я: у Рана было такое лицо, когда сразу понятно – человек хочет сказать что-то важное, только не знает, как начать. Мой друг вздохнул. – Кора, пора остановиться, пока это не зашло слишком далеко… – Ты о чем сейчас? – Магия, которую ты так хочешь разбудить… Боюсь, еще немного, и ценой этому станет твоя жизнь. Я не могу и не стану в этом больше участвовать. Мои глаза набухли от слез, и Ран, видя это, погладил меня по щеке. – Кора… Ты самая смелая девушка, каких я только встречал. Но когда я нес тебя на руках, легкую словно перышко… И там, за этим ограждением, ты выглядела такой маленькой, такой испуганной… Он сжал мою ладонь, потому что все никак не мог подобрать подходящих слов, но я все поняла. – Хорошо, – тихо сказала я. – Я согласна. Но только один последний раз попробую – если глиняный шарик откроется, то, возможно, еще есть надежда… А если нет, я смирюсь, обещаю. – Последний раз? – Да. Честно. – Ладно, – согласился Ран, немного подумав. – Но только я буду рядом, а ты сначала немного поспишь. – Ладно… Он так и остался сидеть рядом со мной на полу, и ладонь не выпустил. Положил голову на подушку, так, что наши волосы – мои рыжие и его светлые – перемешались. Мне было ужасно грустно и до слез обидно, что все так нелепо получилось с этим боем. Если бы я не стояла истуканом, может, тогда сумела бы победить полиписа. И страшно было – вдруг искра не появится. Это значит, я провалила испытание, а нового уже не будет. – Ран, – прошептала я, – а что тогда? Если не будет больше ничего, мы по-прежнему останемся друзьями? Я боялась услышать ответ. Что нас будет связывать тогда, ведь в тренировках я уже не нуждаюсь, а новых испытаний он придумывать не станет… – Ты всегда будешь моим другом, Кора. «И больше никем?» – готово было сорваться с языка, но я удержалась в последний миг. Я действительно уснула, наверное, сказалась усталость, накопившаяся за последние дни. Когда проснулась, солнце било в окна, такое яркое, словно уже началась весна. Интересно, сколько сейчас времени? Я думала, что проспала очень долго, но, судя по всему, день еще не перевалил за полдень. Ран стоял у стола и выглядывал в окно. – Только что проводили награждение победителей. Их пятеро. Хочешь узнать кто? Я покачала головой. – Сейчас будет обед. Надо сходить поесть. Я снова покачала головой. – Надо, Корюшка. Он беззастенчиво открыл мой шкаф, вынул новую рубашку и положил ее рядом со мной на постель. – Хочешь, я помогу тебе переодеться? Я закрою глаза, как тогда. – Нет… Я не хочу переодеваться и есть не пойду. Ты иди, Ран. Я тебя подожду. Ран невесело хмыкнул и в одну секунду усадил меня на кровати. – Так, Кора, хочешь ты того или нет, но в столовую ты пойдешь. Так что или переодеваешься сама, или я возьму это дело в свои руки. – Умеешь уговаривать, – слабо пошутила я. – Но если бы ты знал, как мне не хочется слышать сейчас всех этих сочувственных охов. Вдруг я вспомнила еще кое-что важное: – А Фрост, он приходил? А Димер? А сестры? Они наверняка уже должны были узнать о моем бесславном поражении. – Ты бы хотела их видеть? – растерянно спросил Ран. – Приходили… Если честно, я их прогнал. Я так удивилась, что только глазами захлопала. – И что, Фрост просто так взял и ушел? – Сначала он сходил за лекарством в мой корпус, пока я оставался с тобой, и сам тебя намазал. Смерил меня презрительным взглядом. Ну, как это один Фрост умеет, и сказал, что голову всем оторвет позже. Выгнал Димера, который пытался выгнать меня. Потом пришли девочки, посидели с тобой немного. Ах да… Ран взял что-то со стола и протянул мне. Я присмотрелась и увидела вяленые ягодки земляники, оставленные прямо на веточках. Наше любимое семейное лакомство. – Вот, оставили для тебя. Ничего себе здесь события развернулись, а я проспала все на свете. – А потом я сказал, что тебе нужен покой, и всех отправил. Обещал, что ты будешь под присмотром. Фрост поворчал, но, думаю, больше для вида. Они ушли, но сказали, что навестят тебя вечером. – О нет…