– Не сегодня. Я никого ни на кого не меняю. Просто занят в последнее время. – А-а, курсовая, все дела. Прогиб удался? По лицу Рана пробежала тень. Мне в этот момент показалось, что он уже не первый раз слышит обвинения в свой адрес. Наверное, все думают, что курсовая – просто удачный способ подмазаться к директору. Одна я знаю, что на самом деле он согласился ради меня. – Ты нас отвлекаешь, – сухо сказал он. Димер хохотнул и ушел, но спокойнее не стало. Из своей комнаты выплыла сонная Грета, видно, ей сообщили, что сестра, как беспризорница-сиротинушка, мерзнет в коридоре. – Ты чего здесь? А-а-а, к экзамену готовитесь. Вот вы неугомонные! Спать идите! Мы твердо сказали, что будем учить. Грета покачала головой, но сделала пару огневиков, причем таких, которые не лопнут с уходом хозяйки, а будут светить еще несколько часов. К сожалению, даже после этого в покое нас не оставили. Мне очень нравится Вита. И Норли. И даже к Лексу я питаю нежные чувства. Но когда эта компания пристраивается рядом на подоконнике, думая, что поддерживает нас, а на самом деле жутко мешая, кровь, даже моя, начинает медленно закипать. Вита причем уселась едва ли не на колени к Рану, хихикая и кидая на него лукавые взгляды из-под челки. Я не ревновала, совсем нет. К тому же Ран все-таки не шутил, когда говорил, что не может влюбиться. Я ни разу не замечала, чтобы он кинул на кого-то более заинтересованный взгляд, чем обычно. Вот и на Виту смотрел с вежливой улыбкой, терпеливо выслушивая ее жалобы на преподавателей-извергов. – Вита, – не выдержала я наконец. – Мы уже час здесь сидим и ничегошеньки не выучили! – Ладно, ладно. Я поняла, – вздохнула подруга. – Пойдемте, ребята. На минуту все стихло, мы даже успели склониться над учебником и прочитать первый абзац, как в соседней комнате раздался взрыв хохота, тут же перепутав в голове все мысли. – Прости, Корюшка, заниматься здесь невозможно, – сказал Ран, аккуратно закрывая книгу. – Я постараюсь что-то придумать завтра, но сегодня надо прерваться. Еще один вечер прошел впустую. Как обидно. Наверное, только от досады я сказала то, что сказала: – А пойдем ко мне. Там тихо и спокойно, никто не помешает. – Кора… – Ран! Вон в соседней комнате их толпа набралась – и девушки, и парни. И никто их не обвинит в чем-то. Да никто и не узнает! И вообще, что за прошлый век! Ты в себе уверен? – Абсолютно. – Я в себе тоже! Так что бери учебник и пошли заниматься! Так и получилось, что половину ночи мы провели на моей кровати. Учили, само собой, а не то, что Вик бы про нас вообразил. Сначала Ран думал, что мы будем читать параграф, а потом разбирать его, но учебник был написан таким сухим языком, словно сам магистр Мен его и сочинил. Ран плюнул, отложил книгу и принялся рассказывать сам. Вот кто прирожденный преподаватель, честно. И я это вовсе не из-за того говорю, что самым бессовестным образом влюблена в моего друга. Он рассказывал так, что события и герои оживали, становились реальными людьми, которые любили, сражались и гибли. Я поняла, что легко и быстро все запоминаю. Не знаю, как получилось, что моя голова лежит на его коленях, а Ран, перечисляя магические семьи, объединившиеся для битвы Поздней Весны, перебирает мои волосы. Он просто увлекся историей, но я и не думала его прерывать. Мы ничего плохого не делали… Все закончилось тем, что я уснула, а потом сквозь сон слышала, как Ран тихонько опустил меня на постель, укрыл одеялом и выскользнул за дверь. Глава 23 Первый экзамен С тех пор мы занимались у меня. И если раньше начала сессии я ждала только со страхом, то теперь присоединилась еще и грусть: сдам экзамен – и эти чудесные вечера закончатся. Наверное, Грета решила бы, что я ненормальная. Романтика ведь так себе – повторение основных битв и генеалогия самых известных родов. Так называемой Дюжины Силы. И род Флогис, и род Маринер были одними из самых древних, уходящих корнями в далекое прошлое. И, само собой, наши семьи принадлежали к Дюжине Силы. С чем мы друг друга и поздравили, хлопнув ладонью о ладонь. – Ты будто не знаешь, – изумился Ран. Но я отмахнулась: – Знаю, да… Но как-то не держу в голове. Ты ведь понимаешь… Я хотела сказать, что от меня продолжения рода не дождаться, потому совершенно не важно – к знатной семье я принадлежу или нет. У меня никогда не будет детей, которым я смогла бы это рассказать. Я не договорила, но Ран все и так понял. Положил руку мне на плечо: – Кора, но ведь скоро, может быть, все изменится! – Да… Да, может быть. Я очень-очень хотела на это надеяться. И тогда двум знатным и старинным семьям ничто не помешает объединиться… Вот бы все лекции были такими, как эти вечерние занятия с Раном. Между делом я грызла орешки, а Ран, предпочитающий фрукты, время от времени отщипывал от грозди виноградины. Но так как говорил в основном он, то я, расправившись со своими запасами, незаметно подбиралась к ягодам и почти полностью обгладывала веточку, заслушавшись очередной историей. – Ты ведь не любишь виноград? – один раз не столько возмутился, сколько удивился Ран. – Ну, так-то да… Но я заслушалась! – Хм… А вода в доме есть? Я протянула ему кружку. – М-м? – Ну, сам себе сотвори немножко. В этой комнате столько сырости, что не на одну кружку хватит. – Славно-славно, – притворно ворчал Ран, пряча улыбку. – Я тут с ней занимаюсь, ночей не сплю. А она меня сыростью поит! И все же, как ни прекрасны были эти вечера, но однажды наступил последний. Завтра утром первый экзамен. Сессия, которую все так ждали и так боялись, наконец началась. В тот вечер мы еще раз пробежались по основным вехам и событиям, и мне казалось, что я ничего, просто ничегошеньки не помню. Я совсем загоняла Рана, снова и снова заставляя его вкратце пересказывать то один момент, то другой, пока он не остановил меня: – Кора, это бессмысленно. Либо ты знаешь, либо нет. Но ты знаешь! И перестань в себе сомневаться! Утром у кабинета стояла толпа бледных, невыспавшихся однокурсников, которые держали в руках кипы исписанных листов. Они то застывали статуями, глядя в пространство остекленевшими глазами, то начинали судорожно перелистывать конспекты, как будто именно сейчас, в эту секунду, их озарило видение того, какой именно билет попадется. Я, помня о том, что сказал Ран, решила отпустить ситуацию. Я сделала все, что могла. Я честно учила. А теперь надо просто пойти и сдать. Ко мне притулилась печальная Вита. – Коржик, я без сил, – сообщила она. – И это, между прочим, только первый экзамен. На последнем я, видно, просто умру. Дверь отворилась, и в коридор выглянул магистр Мен в парадной синей мантии. Студенты при виде него попятились прочь, образуя вокруг преподавателя кольцо, так, словно навстречу вышел не сухенький старичок, а какой-нибудь полипис. – Ну, кто смелый? Кто в первой пятерке? – приветливо спросил пожилой водник. – Пойдем! – Я потянула Виту за руку. – Быстрее зайдем, быстрее выйдем! Она шмыгнула носом, но сопротивляться не стала. Лекса и Норли мы тоже утащили следом за собой. Пятым увязался Вик. Вот его только не хватало! Наш привычный светлый кабинет сейчас казался мрачной обителью зла. На столе магистра Мена ровным полукругом были разложены прямоугольники бумаги – билеты. Честное слово, я сейчас испытывала ужас почти такой же, как тот, что чувствовала, ступая на воздушный мост. Один в один ощущения – моя рука зависла над билетом, как над беспросветной пропастью. – Тяните, госпожа Флогис, не тяните! – скаламбурил Лоерран Мен. Он, кажется, как раз наслаждался происходящим: наконец-то чувствовал себя главным человеком в этой аудитории. Я зажмурилась, цапнула бумажный квадратик, поднесла к лицу и только тогда открыла глаза. «Битва Поздней Весны. Объединение родов. Ход и итоги битвы». И тут же словно теплая волна укутала меня. Битва Поздней Весны, о которой я услышала в тот самый первый вечер. Ран рассказывает и гладит мои волосы… Я поняла, что помню все-все. – Какое у вас довольное лицо, госпожа Флогис. Поняли, что знаете билет? – Ага, – счастливо выдохнула я. – Рад за вас. Садитесь, готовьтесь. Вита, Норли и Лекс тянули следом, и, судя по облегчению, что отразилось на их лицах, билеты им тоже достались неплохие. Вик свой билет сжег. Поднял, перевернул, заглянул на оборот, и бумага тут же вспыхнула в его руке. – Ой, простите, магистр! Это от волнения! От волнения, конечно! Даже голос его звучал неубедительно. Не только мы не поверили, магистра ему тоже обмануть не удалось. – Еще одна такая выходка, Викар, и придете на пересдачу. А пока – минус один балл! – Мастер Викар, – мрачно поправил его Вик. – Мастером ты был бы, если бы родился в семье аристократов. Так что – просто Викар.