— Да нет! — махнул лапой кот. — Просто она в своей башне такие бока насидела, что в окно не пройдет. А дверей там, как известно, нет. — Ты-то откуда знаешь? — невольно удивилась я. — Да так… Был тут один принц… Сперва у Яги клубочек выпросил, а потом обратно удирал. Сказывал, что еле выдрался. Златовласка в девках засиделась, ну и выпускать его не хотела. А с косами у нее все в порядке. — А что, практично, — хмыкнула я. — И влезть можно, и повеситься, если совсем уж… — Тьфу на тебя! — фыркнул кот. — Ну и мысли. — Мысли у меня самые насущные, — проворчала я и в двух словах обрисовала хвостатому инструктору ситуацию. — Да не… — успокоил меня Васька. — Не зарастешь. У людей шерсти не бывает. А косы и подстричь можно. Да и не навсегда это. Недельки через две остановятся. — Недельки через две, — проворчала я, прикинув, что за день волосы отросли сантиметров на двадцать, — я обзаведусь двухметровыми косами. Не годится. Где у Яги ножницы? — Хозяйка! Явились мы! Поесть бы! — донеслось со двора. — Тьфу ты черт… Про богатырей забыла! — спохватилась я и крутанулась перед котом. — Ну как? Сойду за бабку? — Платок волшебный накинь, — посоветовал Васька, вытаскивая завалившуюся за лавку драную шаль. А то морда беззубая, а хвост трубой — непорядок. — Какой еще хвост? — перепугалась я, завертевшись волчком в попытке рассмотреть собственный зад. — Ну… Не надо же все так прямо понимать, — фыркнул кот. — Это присказка такая. Их в нашем мире немерено, если над каждой долго думать, то… — Хозяйка! — Давай свою нойону, — перебила я, накидывая на плечи линялую тряпку. И словно свинцовый плащ надела. Плечи сами собой ссутулились, спину согнуло дугой, а на загривок будто навалился мешок картошки. — Ох ты ж черт! А полегче ничего нет?! — прохрипела я. — Хозяйка! — Есть, как не быть, — промурлыкал кот. — Зельице Яги под печкой… морок, он невесомый. — Нет уж. Обойдемся без зельица, — сплюнула я и поковыляла к выходу. В облике старой, скрюченной радикулитом карги высокое крыльцо и вовсе казалось непреодолимым. Тем более с неподъемными бочонками. Я попыталась переставить один поближе к краю и поставила себе точно на ногу. Учитывая, что обувью я пока так и не разжилась, эффект превзошел все возможные ожидания. За пять секунд я успела обматерить и свое попаданство, и Ягу с ее курортом, и богатырей, и избушку, и даже каждый сырник в отдельности. — Ты чего шумишь? — На крыльце появился Васька. Мне стало стыдно: пара дней в условном деревенском средневековье, и уже такие выражения. А через две недели свистну у Яги меч с клубочком и пойду какого-нибудь Кощея свергать?! — Да это я так. Магию вашу неудобную ругаю, — буркнула я. — Где не надо реализм зашкаливает: спина у меня уже болит. А где надо — никакой магии и в помине нет. Вот возьми эти ведра неподъемные. Лучше бы их заколдовали. Представляешь, смотрю я на них и говорю: «Пойдите и принесите, например, воды…» — Не надо! — попытался остановить меня кот, но было уже поздно. Застыв с отвисшей челюстью, я посмотрела вслед ведрам, бодрыми скачками скрывшимся в высокой траве. — Это как? — только и смогла выдавить из себя я, как от калитки снова донеслось: — Хозяйка! — Это так, — буркнул Васька. — И всегда так, когда кто-то не думает, что языком ляпает! Это ж место колдовское! — Кто-то мне только недавно советовал поменьше думать, — огрызнулась я. — Да я же про себя говорил! — взвыл кот. — В следующий раз выражайся точнее, — проворчала я. — Так, ладно… Ведра будем искать потом. Сначала от богатырей отделаемся. Тащи сюда скатерку. Прямо тут их и накормим. Даже лучше получится. — Ну-ну, — скептично протянул Васька, но в комнату все же пошел. — Избушка, избушка, — проговорила я, предусмотрительно ухватившись обеими руками за косяк. — Повернись к лесу задом, ко мне… То есть к богатырям передом! Домишко заскрипел, зашатался, но приказ выполнил. И я чуть не ослепла: прямо за калиткой сияло солнце! — Твою ж мать! — кое-как проморгавшись, я разобрала, что это богатыри в той самой чешуе, которая «как жар горя». — Хозяйка! — радостно загомонили оголодавшие витязи, и я еще и оглохла. — Молчать! — рявкнула я, вовремя вспомнив, что советовала настоящая Яга. — Раздеваемся, чешую складируем за забором! Мне мои глаза дороги как память! — И когда ты думать начнешь?! — пискнул Васька, но я только отмахнулась: не до котиных закидонов мне было. Богатыри заметно опешили, но послушались. Пока за частоколом лязгало и брякало железо, я поставила на крыльцо две табуретки и накрыла их принесенной Васькой скатеркой. — Теперь заходим по одному и в очередь! — крикнула я, убедившись, что мое требование выполнено, и «чешуйное солнце» закатилось за тучу в виде частокола. — Миски наготове! Подходим, получаем свою порцию, отходим, подходим, получаем свою порцию, отходим. Все ясно? Заторов и толчеи не создаем! Кто создаст, тот останется без обеда! К концу тирады я слегка охрипла, но на дело языка своего взирала с почти материнской нежностью. Впрочем, посмотреть было на что. Витязи, как у Пушкина, «все красавцы удалые, все равны, как на подбор», маршировали к обеду парными рядами, бодро бухая сапогами. Мое требование они восприняли буквально, и теперь глаза слепило совсем по другому поводу. Давненько мне не встречалось столько мужской красоты, да еще в таком количестве и в таких объемах. На какое-то мгновение даже показалось, что я попала на один из литературных сайтов самиздата: торсы, торсы, торсы рядами, штабелями, шеренгами. «Уф! — Я утерла внезапно вспотевший лоб, рассмотрев, что штаны парни все же снимать не стали. — За языком и правда надо следить!» Первая миска ткнулась мне в колени, напомнив, что даже такие красавчики ничем не отличаются от обычных мужиков. То есть жрать хотят всегда и везде. Хмыкнув, я наполнила ее сырниками и обильно полила сметаной. Так и пошло. Эстетический восторг, миска, сырники, сметана, следующий! Когда я уже перестала обращать внимание на литые рельефные мышцы и бронзовую от загара кожу, да и вообще очередного богатыря воспринимала как миску на ножках, до меня вдруг дошло, что паршивцы ходят по кругу. Со стуком вернув плошки, едва не приросшие к рукам, на скатерку, я прищурилась: — Тебя я уже видела… — Я рассмотрела приметную родинку на предплечье. — И не один раз! Неужели не наелся?! — Наелся, хозяйка, — с готовностью пробасил тот. — Так чего опять пришел?! — Так велено же, — развел руками тот. Я чуть не схватилась за голову, проклиная свой дурной язык: чуть насмерть не закормила! Но глаза витязя блеснули хитринкой, и сеанс самобичевания закончился, не успев начаться. — По кругу ходить велено?! — возмутилась я. — Не… Это не велено, — признал он. — Но вкусно страсть… А то все греча да греча… Тошно от нее ужо! — Та-ак… — протянула я, не понимая, как реагировать на это признание. Не спрашивать же, в самом деле, какого беса их только гречкой кормят. Я же вроде как Яга, значит, должна это и сама знать. — Не серчай, хозяйка. — Вперед выступил витязь чуть постарше остальных. Хоть богатыри и были похожи как братья, но не близнецы, слава богу. У этого переговорщика в кудрях уже сверкали несколько серебряных волосков. — Греча хорошо, да только надоела она нам хуже горькой редьки. Благодарствуем, порадовала, хозяюшка. — Он вдруг размашисто приложил ладонь к груди и низко, в пояс поклонился. — А коли продукт перевели, так мы отработаем. «Монодиета? — удивилась я, вспоминая популярные журналы для женщин. — Это же вредно». — Благодарствуем, хозяюшка! Отработаем, хозяюшка, — загомонили витязи, кланяясь. «А может, они какие твари волшебные? — вдруг подумала я, вновь на мгновенье залюбовавшись красавцами. — Не угробила ли я, походу, еще и местное войско?!» — Ждите здесь! Забыв про давящую на плечи многопудовую шаль, я метнулась обратно в избушку, вполголоса призывая своего хвостатого инструктора: — Васька! Чем богатырей кормят?! — Так гречей же, — донеслось сверху. — И все?! Больше им ничего нельзя? — Чего ж нельзя? — удивился кот. — Иногда на охоту ходят, мясцом балуются. Рыбку ловят, опять же… — А человеческую еду им нельзя?! — окончательно перепугалась я. — Только гречу и сырые белки… То есть сырое мясо?! — Почему сырое? — удивился кот. — Они жарят. А из рыбы знатная уха получается, ежели Ягуся на картошечку расщедрится. — Так, стоп! Им что можно есть?! То, что люди себе готовят, можно?! — А чего же нельзя? Только кто на этих проглотов готовить будет? Это же такие казаны надо… — Фух… — немного успокоилась я. — Значит, от сырников им не поплохеет? — С чего бы? — Понятно… — Я развернулась на сто восемьдесят градусов. Через полчаса во дворе закипела работа. Воодушевленные обещанием и поужинать сырниками, богатыри забыли про дурные игры с Лешим и с готовностью выполняли мои распоряжения. «Монодиета, надо же… — мысленно ворчала я, прикидывая очередное указание. — Ну, командиры чертовы! Себе-то готовить не лень! А личный состав и гречей перебьется! Тьфу!» Чувствуя себя кем-то средним между Че Геварой и Лениным на броневике, я прямо с крыльца зычным, хоть и слегка хрипловатым голосом командовала нежданно-негаданно свалившимся на мою голову стройотрядом. Десяток уже копал пресловутые грядки «от забора и до заката». Еще парочка чинила покосившийся частокол. Трое сидели на раскидистой старой яблоне, складируя яблоки в большие плетеные корзины.