— А кто ж тогда? — усмехнулся в густые усы он. — Только про гулянье не рассказывай. Тут люди отродясь не селятся — место колдовское, заветное. — Так и я не поселилась же, — фыркнула в ответ. — Просто иду… По своим делам. Метлу вот несу. — Еще скажи, что самой Бабе-яге ее несешь, — рассмеялся он. Смех у так и оставшегося для меня безымянным мужчины оказался мягким, чуть раскатистым и очень добрым. Я машинально бросила в его сторону заинтересованный взгляд: всегда любила мужчин, которые умеют так по-доброму смеяться. Сразу хотелось верить, что они и в жизни добрые. — Не смотри так, нечисть лесная, — тут же посерьезнел он. — Я, может, тебе и глянулся, али просто позабавиться хочешь. А только я за тобой не пойду, и не зови. Дело у меня к Яге важное. Затем и сюда пришел, и от своего не отступлюсь. Хотя… Мужчина пристально посмотрел на меня и как-то даже весь подобрался. — Ну, что еще? — проворчала я, сообразив, что убеждать его в чем-то — пустая трата времени. Меня уже записали в отряд нечисти, семейство — лесные, вид — обыкновенная. — А не Яга ли тебя послала, лесовичка? — прищурился он. — С пути меня сбить, стежки-дорожки перевязать, перепутать, как у вашего племени заведено? Может, тут и болото где имеется? — А вот там, за деревьями, — махнула рукой я и только потом сообразила, что именно ляпнула, и то лишь потому, что незнакомец мгновенно помрачнел и подобрался, сжимая в руке большой тесак, которым только что резал лук. «Продам язык. Недорого…» — подумала я, судорожно пытаясь казаться невозмутимой. Глава 8 СЛОВО НЕЧИСТИ Долго сохранять спокойствие, вопреки настойчивому желанию завизжать и убежать, мне не пришлось. Одно движение незнакомца, молниеносное настолько, что я даже отшатнуться не успела, не то что заорать, и бороться мне пришлось уже не с ужасом, а со смехом. Воин, а путешественник, без сомнения, был воином, мягко оттолкнулся ногами от пенька, заменившего нам стол, и, перекувыркнувшись через голову, вылетел на свободное место. Не помедлив даже мгновения, он так же, сидя на корточках, крутанулся вокруг своей оси, кончиком ножа очертив круг из вспоротого дерна. И только после этого снова посмотрел в мою сторону. Я кое-как подавила смех и, приподняв брови, спросила: — А почему не солью? Это, я так слышала, надежнее. Где мне довелось набраться таких бредовых сведений, я бы не вспомнила даже под дулом пистолета, но выдавить из себя что-то другое и при этом не заржать на весь лес была просто неспособна. — Могло не хватить, — едва заметно пожал плечами он и, воткнув нож в землю, сел на траву. — Понятно. — Я с сожалением оглядела пустой котелок и взяла еще хлеба. — И долго так сидеть собираешься? — А пока тебе не надоест, — усмехнулся незнакомец. — И убедить тебя оттуда выбраться у меня не получится? — Не-а. Дело у меня больно важное. Некогда по лесу плутать. — А штаны просиживать, значит, есть когда? — хмыкнула я. — Ну сиди, сиди. У меня больно важных дел нет. Я прикрыла глаза, демонстрируя крайнее равнодушие, и откинулась спиной на ствол дерева. Мужчина невнятно ругнулся и тоже умолк. Я же наблюдала за ним из-под опущенных ресниц и ругалась хоть и беззвучно, но куда более пространно. «Вообще-то, у меня тоже дела. И тоже на полянке Бабы-яги. Мне еще богатырям обещанные сырники надо выдать. И Ваське, паршивцу, хвост накрутить за то, что Щуке меня сдал!» Конечно, я могла бы, с высокой долей вероятности, развеять миф о собственном нечестивом происхождении, попросту ввалившись в нелепый защитный круг. Но как-то мне не хотелось сразу выкладывать на стол все карты, а козыри так и вовсе выбрасывать. Когда боишься не ты, а тебя, в любом случае чувствуешь себя гораздо увереннее. Хотя ощущения, что воин меня боится, не возникало. Скорей уж он просто не хотел связываться. Так же, как я когда-то не огрызалась на склочниц в военном городке. Я их не боялась, но поговорка «не тронь — не завоняет» стала тогда просто моим девизом. В данном случае в роли того самого, вонючего, похоже, выступала я. — Эй, лесовичка, — позвал вдруг мужчина. — Ась? — с деланым равнодушием отозвалась я. — Чем я тебе не угодил? Чем прогневал? — Да вроде ничем. — Тогда почему пускать меня к Бабе-яге не хочешь? — Кто это тебя не пускает? — возмутилась я, услышав такие абсурдные обвинения. — Я, что ли, тебя кругом обвела и… — Не ты, — невольно улыбнулся в густые усы воин. — Не обессудь, но так мне спокойнее. — А по-другому никак? — скривилась я. — Можно было бы еще тебя обвести, но… — Но мела под рукой не оказалось, — перебила я. — А нет мела — нет тела. — Мела? — удивился он. Я не стала объяснять свою мысль, ухмыльнувшись двусмысленности, и сменила тему. — А если я тебе слово дам, что экскурсию по лесу проводить не буду, вылезешь из своего круга? — Это водить-морочить меня откажешься? — прищурился воин. — Даже не рядом, а за тобой пойду. Чтобы ты не беспокоился. — И слово дашь? — Дам, — размашисто кивнула я. — И не отступишься? — И не отступлюсь. И не передумаю. И не… Ну, в общем, все, что ты там себе придумал — «не». Просто с тобой пойду. Посмотрю, чтобы ты в болоте не увяз. — По рукам, — неохотно согласился он, поднимаясь на ноги. Правда, за пределы своего круга выходить не спешил. Я сообразила, что «по рукам» в средневековье обозначало вполне осязаемое действие, и тоже встала. Пришлось подойти к самой границе его воображаемой крепости, чтобы он действительно протянул мне широкую ладонь. — Смотри, нечисть лесная, ты слово дала! — напомнил мужчина, крепко пожав мою руку тремя пальцами. Больше мне обхватить не удалось. И пошел к своему коню. — Кто же нечисти на слово верит? — слегка рассердившись, фыркнула я и в очередной раз обругала свой дурной язык. Воин ожег меня таким взглядом, что, будь я и вправду нечистью, уже провалилась бы под землю, или где там мои гипотетические сородичи обретаются, когда мужиков по лесам не пугают. — Да шучу я! Шучу! — Добро, — ответил он, но настороженность во взгляде никуда не делась. Спиной ко мне воин старался не поворачиваться. И вообще держал в поле зрения. Но меня это, впрочем, не особо нервировало. Я же не собиралась в самом деле водить его по лесу. А правильную дорогу он, в отличие от меня, знал, судя по всему. Было бы сказано! Ни черта не знал этот перекачанный балбес! Мы шли с полчаса. Воин со мной больше не заговаривал и поглядывал с подозрением. Дважды я попыталась завести разговор, и оба раза потерпела полное фиаско. Плюнув, я стала присматриваться к едва заметной тропинке и окружающим деревьям. Не сразу, но мне все же удалось рассмотреть что-то сравнительно знакомое — островки слишком яркой зеленой травы. А тут и тропинка вдруг исчезла. Точнее, не исчезла, а вильнула в сторону. Машинально я повернула, все еще пытаясь сообразить, что такое напоминает мне эта необычная трава. — Думала, за тобой пойду? — усмехнулся воин где-то у меня за спиной. Опешив, я остановилась и обернулась. Он стоял метрах в десяти, придерживая за повод коня. Тот, кстати, был со мной солидарен и топать в сторону яркой травы явно не желал. Тут до меня и дошло, что это за травка. — На твоем месте я бы так и сделала, — сказала я, уже понимая, что черта с два уговорю случайного знакомца свернуть с ложной тропки, на которой он оставался. — Там, куда ты идешь, — болото. Честное слово! — Кто ж нечисти на слово верит? — усмехнулся он и потянул коня прямо туда. — Нет… Все-таки Иванушка-дурачок, хоть и симпатичный, — проворчала я себе под нос, разворачиваясь. Впрочем, кто сказал, что дурак не может быть красавчиком? Громкое «хлюп!» и приглушенная ругань, то и дело перемежающаяся бульканьем, подтвердили мою правоту несколько секунд спустя. Но меня это не обрадовало. Подхватив основательно замызганный и обтрепавшийся подол сарафана, я побежала по тропинке обратно. Достаточно было раздвинуть кусты, чтобы понять, что еще пара минут, и один гость до избушки на курьих ножках не дойдет никогда. Мужчина, рассердившись на назойливую нечисть, похоже, шагал довольно размашисто. И так же размашисто ухнул сразу с головой, судя по облепившим лицо мокрым прядям. Каким-то чудом ему удалось поначалу немного выкарабкаться. Но успех явно был временным, потому что он медленно, но верно с каждым движением погружался обратно. Рядом испуганно ржал его конь, вместе с упрямым хозяином угодивший в топь и уже завязший по самую грудь. Бедолага мотал головой, дергался, но ни выбраться, ни освободиться не мог. «И мне его не вытащить! — мгновенно осознала я. — Он куда тяжелее меня. Сил не хватит! Это не собака и даже не коза какая-нибудь. Настоящий конь богатырский». Матерясь сквозь зубы, я лихорадочно озиралась в поисках хоть какой-нибудь идеи, но на глаза попадались только все новые островки предательской травы: мы, похоже, с самого начала шли по болоту и даже не подозревали об этом. На ближайшую кочку выскочила бородавчатая лягушка и посмотрела на меня большими янтарными глазами. — Что смотришь? — буркнула я. — Помогай давай. — Не, — вдруг отозвалась чертова жаба. — Ты не царевич. И сиганула обратно в болото. Пока я соображала, что за бредовые галлюцинации меня посетили, от бедного коняги на поверхности осталась только голова. Как, впрочем, и от его дурака-хозяина. — Ау! Нечисть лесная! Друга моего верного не губи! — крикнул вдруг мужик, о котором я чуть не забыла. — Кто еще его губит! — обозлилась я и снова завертела головой по сторонам в поисках хоть какого-то шанса на спасение.