– Нужен слоган, – твердила Настя. – И непременно в стихах. К обеду ее озарило: Не доводи себя до трупа, Вдыхая спертый воздух гороступа. – Класс! – сказала Настя. – Ты ку-ку? Настя обиделась. Она впервые обиделась. Она, видите ли, не девочка для секса, а человек с душой. Она хотела помочь. Она – творческая единица. Так и сказала – творческая единица. Я раскрыл рот. Всегда думал, раскрыть рот – это фигура речи. Нет. Бывает и такое. Закрыв рот, я снова его открыл и сказал, что она ебанутая. Она не обиделась. Она продолжала обижаться за слоган. Он хорош. Настолько хорош, что я завидую. Я хотел снова сказать, что она ебанутая, но поленился. – Чем он плох? – Настя почти рыдала. – Что значит «не доводи себя до трупа»? – Говорят же: «Посмотри, до чего ты себя довел». – Кому говорят? Трупу? – Все можно довести до абсурда. – И до трупа. – Ты достал со своими придирками, – задумчиво сказала Настя. Да, кстати, совсем забыл. У Насти есть свойство подбирать для каждой фразы совершенно неуместную интонацию. Будто она озвучивает немое кино вслепую. – Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда, – закричала Настя. – Твои растут из говна. Мы помолчали. Я встал и продекламировал свой вариант: Покупай тупо Освежитель для гороступа. – Почему тупо? – Ну, типа, тупо взяли две бутылки. Тупо их распили. Ладно, не надо на меня так смотреть. Можно слегка изменить концепцию: Не купить глупо Освежитель для гороступа. – Не купить освежитель для гороступа – очень даже умно. Я ее захотел. Впервые в жизни я занимался сексом и смеялся. Мужчины никогда не смеются во время секса. Женщины иногда улыбаются, а мужчины никогда. Видимо, давит груз ответственности. На меня сегодня ничего не давило. Я смог на два раза больше, чем обычно. То есть приблизительно три. Потом я закурил. – Тебя это не обижает? Я спросил просто так. Я бы все рано закурил. Я всегда встаю и курю после секса. Настя спросила, с чего она должна обижаться. Я сказал, что все остальные обижаются. – Курить после секса – вполне естественно, – сказала Настя. – Надо придумать ролик. Чувак выходит из гороступа на вершине горы. Прыскает освежителем. Я поинтересовался, зачем освежать воздух на вершине горы. Туда специально лазают, чтобы подышать чистым воздухом. Меня положительно пробило на логику. – Какая разница? – возмутилась Настя. – Он прыскает – и чего-нибудь происходит. Например, к нему взбегает девушка. – Взбегает? На вершину горы? Нахрена тогда гороступ, если на эту горку можно легко, как ты выражаешься, взбежать? – Болван. Мы рекламируем не гороступы, а освежитель. Пусть она не взбегает. Пусть летит на крыльях любви. – Конечно. Если нет гороступа, остаются только крылья любви. – А чуваку похрен. Он же на вершине. И крупно – Сизиф. – Почему Сизиф? – Так называется этот долбаный освежитель. Я вспомнил, что Нора угощал нас коньяком с этикеткой Camus. С меня хватит. Я набрал номер: – Нора, вы уверены, что гороступ – тема? – Неважно, мальчик. Жизнь лотерея, а не спорт. Лучше девять раз попасть в молоко и один раз в десятку, чем все время выбивать шестерки-семерки. Хватайте удачу за хвост. Удача, как и деньги, не моя стихия. Нора пальнул в молоко. Он позвонил через четыре дня: – Освежителям отказано в бюджетном финансировании. – А гороступам? – Гороступам тем более. Проект временно закрывается. – Вы мудозвон, Нора. Старый гнойный пидор. Трубка пищала короткими гудками. – Я так и знала, – сказала Настя и совсем не к месту добавила: – Теперь твоя судьба в твоих руках. И ушла. Я надеялся, навсегда. III Несколько дней я писал тексты для газет, журналов и сайтов. О понижении цен на гречку и повышении цен на энергоносители, об отставках в Минрегионе и назначениях в Минобороны, о фанатах «Зенита» и парагвайском диктаторе Хосе Гаспаре Родригесе де Франсия. Потом темы исчерпались. Я открыл жестяную банку и обнаружил, что кофе осталось не больше чайной ложечки. До зарплаты – неделя. Я пошел к ноутбуку и проверил почту. Новых писем нет. Никто не пишет. Новых денег тоже не предвидится. И что я буду есть всю эту неделю? Дерьмо. Неожиданно на карточку пришли какие-то гроши, а в Эрмитаже устроили выставку Эдгара Дега. Изнывая от скуки, я послал Насте эсэмэску: «Давайте с вами сходим на Дега. Билет недорого, а время до фига». Настя ответила: «Время нет». В эпоху Дега женщины тоже были страшно занятыми. Они позировали ему впопыхах и в каких-то странных позах – скорчившись в тазу или вытирая жопу полотенцем. Мне кажется, Дега не любил женщин. А я не люблю женщин, которые не любят Дега. Пусть лучше вытирают жопу полотенцем. Настя прислала новую эсэмэску. «Время есть». Мы встретились и до Дега, конечно, не дошли. Надеюсь, он не обиделся. Мы дошли до «Пальмиры». Сколько раз я приглашал девушек в Эрмитаж – и всегда попадал в «Пальмиру»: – Настя, я написал стихотворение.