Со стуком покатились черепа, с грохотом посыпались ребра, застучали камешками позвонки. Я шагнул вперед. Меня обогнала Ссака. За ней рванулись остальные. Одна за другой ажурные стены старого костяного лабиринта обрушивались, засыпая пол костяным месивом. С потолочных ламп срывались прикрывающие их старые рубахи и с каждой секундой здесь становилось светлее. Место теряло сумрачную таинственность, превращаясь в обычный широкий коридор, что опоясывал нижнюю часть Поплавка. В боковых комнатах виднелись внешние прозрачные стены, забитые серым месивом. Бывшие кафе, обзорные залы и прочие обсервационные места, откуда был виден расположенный ниже знаменитый подводный город Эдиториум – место, где трудились гениальные ученые в попытке спасти умирающий мир. Средоточие великих умов и помыслов… – Напролом! – крикнул я и бегущие по коридору гоблины ответили мне улюлюканьем и воем – Напролом! Глава 2 Глот жил в яме. Яму прикрывала массивная стальная решетка, что была намертво приварена к краям прямоугольного проема. Рядом имелась еще одна залитая металлом нашлепка с уродливо обрезанными останками того, что в прошлом было верхушкой лифтовой шахты. Никто не собирался нам облегчать путь вниз. Еще и цербера посадил на входе в свое сраное королевство. Раскидав кости, я остановился рядом с решеткой и, уложив руки на висящий на груди дробовик, задумчиво глянул в темноту внизу. Оттуда на меня уставилось минимум пять вполне разумных глаз с разноцветной радужкой. Из-под решетки послышалось жадное: – Да-а-а-ай… Над блестящими так, будто их вылизывали наждачными языками поднялись тонкие дрожащие красные нити. Поднялись и потянулись ко мне. – Да-а-а-ай… За решеткой колыхнулась плотная мясистая масса. Серая кожа с черными пятнами, какие-то рудиментарные смятые отростки, полупрозрачные багровые опухоли, откуда тянулись те самые красные нити. Света от фонарей становилось все больше и явно разумная тварь под решеткой нервно задергалась, поняв, что происходит что-то неладное. Но все же голод и привычка взяли свое. – Да-а-а-ай… – Дам – кивнул я и повернул голову к стоящей слева тяжелой фигуре с огромным ранцем за спиной – Делай дело. – Делаю! – коротко и уверенно отозвался недомут, делая широкий шаг вперед – Всем назад! Работаю! Сипло выдохнув, зашипевший тяжелый огнет ожил и в решетку ударило яростно загудевшее пламя. – А-А-А-А-А-А! Красные длинные нити-щупальца сгорели мгновенно. Следом лопнули освещенные фонарями прозрачные опухоли, а затем пламя достало до серой кожи… – А-А-А-А-А-А-А! Вместе с безумным по силе воем вверх рванулся черный дым. Огромная живая масса под решеткой бешено задергалась, но… никуда не делась, словно была частью заблокированной ею лестничной шахты. Расставивший ноги тяжелый огнеметчик стоял прочно как скала, действуя уверенно и умело – так как учили. И экономно. Еще две секунды… и пламя угасло. Фонари уперлись в столб посеревшего дыма. В ноздри била вонь сожженного мяса и вскипяченного гноя. В ушах слышался характерный треск – так отрывается прожаренное мясо от кости. Убедившись, что повисшая в шахте глазастая тварь не подает признаков жизни, я отдал следующий приказ: – Режьте решетку! Усиленный частичным экзоскелетом огнеметчик отступил и пропустил вперед другого тяжелого пехотинца в том же снаряжении и тоже с ранцем, но со сварочным резаком в руках. Зашипело пламя, рядом взвыла уже уставшая пила, вниз полетел дождь искр, добавляя шипящих огоньков в груду мертвой плоти Глота за стальными прутьями. Где-то из коридора послышался дребезжащий крик горя – вопил старик в юбке и расколотом цилиндре, оплакивая смерть Глота и, наверное, свою безнадёжно пространную жизнь. Вскоре его крик был заглушен куда более приятным звуком – грохотом и лязгом полетевших вниз вырезанных секций решетки. Без задержек и сомнений мы взламывали все сложившиеся здешние многовековые устои и… похоже, это нравилось не нам одним – несколько тощих теней в юбках и рубахах, длинноволосых и лысых, с телами усеянными множеством уродливых тату, просочились вдоль стеночки и замерли под наставленными на них стволами. – Че надо, отбросы? – лениво поинтересовался я, когда пила ненадолго затихла, пока ей меняли диск. – Мы с тобой, чужак! – Кто вам это сказал? – столь же лениво изумился я, глядя на них сквозь затемненное забрало шлема – На кой хер мне бесполезное дерьмо вроде вас? – Мы будем драться! – заявил хрен в столь короткой юбке на голое тело, что она могла бы скорее считаться не слишком широким поясом. – Будем! – подтвердил стоящий за его плечами высокий и еще молодой парень с наполовину выбритой татуированной головой – До смерти! – Ух как круто сказано… ну сдохните… дальше что? И вообще – сражаться с кем? – поинтересовался я. – А посрать! Кто-то да виноват во всем это сучьем дерьме! Всех! Всех-х-х ненавижу! Рвать на куски! Мои побратимы согласны со мной во всем! – прошипел уже третий, представляющий собой жалкие развалины некогда могучего гоблина. Все еще широкий костяк при почти полной дистрофии мышц. На запястьях и щиколотках этого доходяги виднелись широкие темные полосы изуродованной постоянным трением потемневшей кожи. Его долго держали в кандалах… – Будем рвать на куски! Или сдохнем в бою! – повторил первый и рывком содрал с себя юбку, с отвращением отбросив кусок тряпки в сторону – Дайте штаны и топор! Большего не прошу! И пустите вперед! Оглядев их всех поочередно – их стало уже шестеро, еще четверо медленно выходили с поднятыми руками из сумрака коридора – я буркнул: – Здесь будете жить. Мы снесли все переборки. Теперь здесь все изменится. Пойдете со мной – сдохните. Гарантирую. Они переглянулись и тот, что с кандальными полосами, шагнул вперед, бесстрашно ткнулся покрытой шрамами грудиной в ствол выставленной бойцом винтовки: – Мы с тобой! Заглянув ему в глаза, я помедлил чуть и кивнул: – Идите наверх – и тут же, пресекая вырвавшийся из их глоток разочарованный вой, злобно рявкнул – На самый верх, упырки! До шлюзовой двери! Там вас встретят. И отправят в отрядную мясорубку. Посмотрим, чего вы стоите… муравьи… Если переживете обучение и перестанете быть траханными кусками мяса… получите оружие и вернетесь в первые ряды подыхать… Усекли? – Мы усекли! – прохрипел доходяга – Нас много! Нас тут задавили… многие не дожили… разрешишь убить тех, кто заморил нас голодом и холодом? Эти твари жировали и жрали нашу пайку, пока мы гнили заживо… Разрешишь? – Я? – рассмеялся я – Да мне посрать на всех ваших и на тебя в том числе. – Дай тесак… вон тот… что у тебя на поясе… А? Выдержав еще секунду, я кивнул и протянул ему оружие: – Держи. – Я верну! Верну, когда вернусь бойцом! – Или сдохнешь – проворчал я, отворачиваясь – Исчезните, дерьмоеды. – Так можно позвать и остальных туда? В мясорубку вашу? – Зови – кивнул я, уже не глядя на него – Зови всех, кто хочет сдохнуть… Отбросы исчезли, оставив после себя вонь давно немытых тел. А одна из недомуток пояснила: – Там в центре небольшая тюрьма была. Общая походу. В нее натрамбовали рыл с полсотни. Вроде как с разных этажей. Мы их того… – Трахнули? – Освободили! Мы же с добром! А вот освобожденные тут же удавили с десяток рыл из своих – за разное дерьмовое… Там вроде и насильники были… – Тут же одни мужики… – Ага… – Нахрена им тюрьма? Проще ведь прикончить… – Паек. Каждому из них полагался паек, но им оттуда доставались крохи, а… – А остальное жрали эльфы – кивнул я – Принято. – Раздать им еще холодняка, командир? Слышу, как в коридоре клянчат… – Пять тесаков и один дробовик на всех – усмехнулся я – Остальное пусть добывают в бою… – Ага. – И передай в эфир – пусть тех, кто сумеет пробиться наверх к нашему лагерю над Поплавком, сразу разведут в разные стороны и начнут расспрашивать – кто и за что из них сидел. Пусть каждый даст расклад по сокамерникам. Если вычленятся мутные упырки – сразу их в расход. Следом остальных гнать на базу мелкими партиями. – Есть! Стоило ей исчезнуть, как остаток решетки рухнул вниз, попутно сорвав со стены прилипшие куски запеченного мяса. На открывшемся участке стены показалось выцарапанное слово «Мама». Буквы неровные, но глубокие и читаются легко. Переведя взгляд чуть в сторону, я увидел еще буквы – но их тут было куда больше, и они складывались в достаточно длинное послание на общем языке: «Страдай, Енох! Страдай вечно, предатель! Я – Монкар Творец! И я караю тебя за грехи твои!». – Как сука знакомо – буркнул я и прыгнул вниз. Пролетев мимо косо обрезанных прутьев решетки, вцепился перчатками в скользкие и воняющие дерьмом ступеньки металлической лестницы. Пальцы едва не сорвало со скользкого металла. Глянув вниз, сбил ботинком несколько волосяных слизистых комков с нижних ступенек, осветил фонарем тамбур и… опять прыгнул. Пролетев несколько метров, перехватился, снова прыгнул в темноту и… приземлился на очередной решетке, с хрустом проломив закостенелую корку дерьма. Много дерьма… Им залито все основание колодца. Лишь в нескольких местах остались булькающие отверстия, куда медленно утекала желтая масса говна, утаскивая с собой волосы, редкие красные прожилки и какую-то костяную мелочь. Здесь никакой электроники. Нет и намека на провода. От удара ногой часть дерьма отвалилась, обнажив решетку. Ткнув туда лучом фонаря, я увидел ожидаемое и желаемое. Хорошо… От вони перехватывало дыхание и пришлось одеть маску, но прежде я проорал несколько приказов и… начал подниматься. – Кидаем! – Давай! Мимо меня протело несколько округлых предметов. Секунда… другая… и подо мной вспыхнуло море жаркого огня, что попыталось достать до моих пяток, но не дотянулось и опало, сосредоточившись на выжигании вонючей органики. Едкий дым поднимался плотным столбом, заняв все пространство колодца и я чуть ускорился, не желая себе аромата жареного дерьма. Гнида… мне почему-то вспомнился гнида Хван, что также как и эта тварь обитал в собственном дерьме и пожирал трупы.