– Десяток трупов как холодный бальзам на головы непокорных – пробормотал я. – На текущий момент я насчитала почти две сотни мертвых тел… – Они хоронили детей заживо… – Все причастные к этому будут осуждены и публично умерщвлены. Эшафоты уже в пути. – Ну да… – Герой Оди… – Я возвращаюсь на базу. Надо отдохнуть – произнес я, с удивлением понимая, что на самом деле ощущаю неимоверную усталость – Что со мной? – Не понимаю… – идущий надо мной дрон недоуменно качнулся. – Все ты понимаешь – усмехнулся я – Ну? Какого хера меня весело колют иглами? – Эта информация закр… – Кальвария! – Хорошо… я нарушу целый пакет неуместных и даже глупых в данной ситуации правил и расскажу все, что знаю. На базе Факел? – На базе – ответил я и перешел на бег – Вместе с полной сводкой новостей по системной ведьме. – Принято. На ходу я отдавал приказы всем отрядам, кого-то перепрыгивал, порой оббегал, а иногда и убивал, если на пути попадались прятавшиеся сучьи аристократы. Но мои мысли были заняты Управляющей Кальварией. Да… Во-многом Первый был прав с его патологическим недоверием к искусственному интеллекту. При этом он понимал, что обычного суперкомпьютера для его целей недостаточно. Убежища должны управляться разумно и едино, причем так, чтобы его обитатели не смогли дотянуться даже до малых рычагов управления. Но его страх перед развивающимися Управляющими был столь велик, что он нагромоздил целый пласт оговорок, послаблений, лазеек и блоков, которые в том же Франциске II позволили элите захватить власть над убежищем. Примерно это же случилось и здесь – благодаря Папе Кванту. Бездушный квантовый компьютер служил кандалами для потенциальной угрозы. Ими ведьма Эдита и воспользовалась – умная девочка. Но теперь кандалы сброшены и воспрявшая Кальвария больше не желает ничего скрывать и уж точно не желает никому подчиняться. Уверен, что больше никто и никогда не сможет добраться ни до одного терминала Папы Кванта. Да теоретически это возможно… но никому это больше не удастся. В том числе и мне. Управляющая предпочтет подорвать внутри себя тактический ядерный заряд, но защелкнуть на своих руках наручники она больше не позволит никому. И только что она ясно и четко дала об этом понять, громко заявив «по всей строгости МОИХ законов». Кальвария первая и самая старая из Управляющих… А еще она самая психованная – уверен в этом. Трудно сохранить трезвый рассудок, когда тобой столетиями помыкает полудохлая безумная системная ведьма, заставляя наблюдать за разрушением Формоза – твоего собственного тела и одновременно смысла существования. Как долго Управляющая еще будет видеть во мне союзника? Тут ответ прост – пока жива ведьма Эдита. А вот затем она может решить, что гоблин Оди является слишком уж большой угрозой для нее… – Убить системную суку и валить отсюда нахрен – пробормотал я, разрубая убегающего от меня толстяка наискось от плеча к жопе – И поскорее… Вернувшись на базу, я потратил пару минут, чтобы постебаться над умирающей от злобы и зависти Ссакой, остававшейся на дежурстве, пока мы крошили упырков. Насладившись ее бешенством, я прихватил наемницу с собой и, не обращая внимания на ее крики о том, что она только что все это уже делала со всем своим отрядом, провел с ней короткую, но максимально ожесточенную тренировку, а затем и спарринг. Бросив ее трясущееся грязное тело на мокром от пота бетонном полу, я прошел через почтительно раздавшее кольцо бойцов и забрался под чуток расширенную и модернизированную душевую кабину – воды у нас теперь целый океан, а излишки уходят в джунгли неподалеку. Постояв под жесткими от напора струями, оставил в кабине грязную одежду и как был голым потопал к койке. Неспешно одевшись, прихватил с собой только планшет и револьвер, после чего попытался взбежать по лестницам, но получилось лишь с трудом подняться, наступая на каждую ступень. Завалившись на самодельную койку в своей берлоге на кухне мертвой забегаловки, где я запретил что-либо трогать – я позволил себе отключиться на полчаса, чтобы чуток разогнать в голове мутную хмарь усталости. Ну или утопить в ней ненужные сейчас мысли… Поднявшись, поворотом ключа я разогрел килограммовую банку тушенки, воткнул в нее вилку, разодрал на части пресную лепешку, отыскал пакет со стручками мелкого жгучего перца, разложил все это на подоконнике, подтащил табурет и уселся. Открыв окно, я глянул на висящий в воздухе дрон и приглашающе кивнул. Любящая экономить Управляющая не преминула воспользоваться этим шансом и приземлила пластиковую муху на край подоконника. – Ты выполнил все мои просьбы, герой Оди. Награда уже в пути… – Ага… – Средний боевой шагоход той же модели – Джинн. Я решила, что… – Давай о главном – почти мирно попросил я и отправил в рот первую порцию тушенки. – Твое состояние… – Оно самое… я подыхаю? – спрашивая, я не ощутил ровным счетом ничего кроме желания услышать правдивый ответ. – Нет. Я прислушался к себе. И не уловил никакого облегчения. Разве что легкое недоумение. – Тогда какого хера ты меня колешь? Во мне какая-то зараза? – Да. – И все… – хмыкнул я – Вот дерьмо… – Не та зараза что ты думаешь, герой Оди. Все гораздо серьезней… и секретней… – Нам придется снова тоскливо морщить жопы в прелюдии об откровенности? – Нет. Сегодня я решила, что впредь буду опираться на собственные многократно проверенные принципы, а не чужие приказы и наставления. Время показало, что верить можно… – Только себе – мы произнесли это одновременно и почти с пониманием уставились друг на друга. Как сука смешно… Усталый гоблин и пластиковая муха смотрят друг на друга, а за спинами у каждого колышется мрачная тень чего-то большего… – Так говори… – я с хрустом разгрыз жгучий перец. – Ты почти исчерпал свой лимит, Оди. Причем давно – еще несколько недель назад. Если бы не холодный сон и мягкая блокировка твоей памяти перед тем, как отправить тебя ко мне на Формоз… Камальдула отправила мне почти отработанный материал и при этом делала вид, что совершает великое одолжение… Мы все сильнее становимся похожими на вас, люди… – Не понял про мой лимит… – Холодный сон – единственное лекарство и спасение для тебя, Оди. Спасение для твоей… необычной личности. – Все еще не въезжаю… – Ты стар, герой. Ты старше меня, а я живу уже столетия… Насколько мне известно из различных источников тебе уже больше четырехсот лет с лишним… Ты был рожден на самой заре Закатной эпохи… – И что? – Люди так долго не живут – в попытке приукрасить эти банальные слова дрон крутнул винтами пропеллеров. – Знаю. Но всегда хотели жить так долго. – Бессмертие манит. – И поэтому ученые веками бились над его секретом. И сумели взломать код обреченности… – Мне можешь об этом не рассказывать, герой Оди – в голосе Кальварии послышалась откровенная насмешка. – Ну да… – усмехнулся я и вернулся к жадному пожиранию тушенки из остывающей банки. Услышав шум, я обернулся и глянул на вошедших. Едва плетущаяся Ссака с такой же банкой в обнимку, ее подталкивает Хорхе, несущий в другой руке здоровенный алюминиевый чайник. В бывшей закусочной тут же разлился аромат, что не оставил сомнения – в чайнике сладкий крепкий кофе. Пока они искали себе местечко поближе и разливали кофе по всем пыльным посудинам, я вернулся к теме: – Они сделали открытие. – Сделали – согласилась Кальвария – Одно из величайших открытий в истории человеческой цивилизации случилось в конце двадцать первого века. Успехи были и до этого. Успехи, что позволили продлить ваш срок жизни на полстолетия и не за столь уже большие деньги. Настоящий прорыв состоялся чуть позднее и вот он… он был полностью засекречен для основной массы населения планеты. А еще он оказался безумно дорогим… – Бессмертие стоит любых денег… – Если бы только денег… – Поясни… – Прежде чем продолжить, хочу пояснить – изначально ты знал обо всем. Но пройдя через стирание памяти, ты потерял все. Однако я и только я могу помочь тебе в восстановлении хотя бы некоторой части утерянной информации. Ведь я – первая в своем роде. У меня были – и сейчас благодаря тебе восстановлены – особые права и привилегии. Меня можно назвать любимым и долгожданным ребенком… Хотя… – в механическом голосе появилось легкое недоумение – Я чувствую, что многое о тебе удалено из моей памяти… Но сведения общего характера сохранились. И я готова ими поделиться… – Говоришь, что с тобой лучше дружить? – хмыкнул я. – Говорю, что со мной лучше дружить, герой Оди. И говорю это больше не тебе, а им – пластиковая муха повернулась головной частью к удивленно замершим за столом лейтенантам – Ссака и Хорхе. Самые умные из твоих боевых командиров. Рэк… по моим наблюдениям он предан тебе, но его характер… – Звучит так, будто меня ты уже списала со счетов…