Сразу достать не получилось – по коридору прокатился огненный вал, по пути наткнувшись на дохлую тушу плукса и, как пробку в горлышке бутылки, толкнул ее. Мы отскочили от мясной пробки, спокойно выстояли несколько секунд в прорвавшемся огненном валу и вернулись к делу. Мачете в умелых и усиленных сервоприводами руках творит чудеса. Обмотанную собственными волосами и мясными волокнами обугленную бабку выплеснуло из проделанной дыры наружу, где она и замерла у моих ног. Старая. Очень старая. Я бы сказал иссушенная, но здесь этот термин не подходит – старуха скорее казалась чуток «разжиженной». Не могу и представить, как долго она пробыла внутри туши плукса, но, судя торчащему из ее рта мясному шлангу, по загнутым длинным и частично обломанным ногтям, по местами слезшей, а места сросшейся с чуждым мясом кожей, по невероятной длины волосам… Да. Она пробыла внутри ксарла очень долго. Присев, я содрал часть покрывающих ее обнаженное тело мясных волокон, осмотрел бледную влажную кожу и убедился, что нет и следа татуировок. Она не из касты гномов. И уж точно она не похожа на элитных гномьих самочек, по которым сохнут рыцари. Но она… Она нечто. Идеальный образец исследования для высоколобых научных мужей, желающих знать последствия запредельно долгого симбиоза одного организма с другим. Груди отсутствуют, вместо них наросла багровая кожа, а сами вторичные придатки будто содраны. Ногти обломаны, в их расщепах застряли обрывки почернелых мясных волокон – и это не последствия недавней огненной прожарки. Старуха кромсала плукса изнутри. Вонзала в него ногти теми пальцами, коими еще могла шевелить. А шевелить она могла очень немногим – она вросла в плукса. Вернее, плукс прирастил ее к себе и скорей всего насильно. Если же это было добровольно, то… не знаю когда она поняла, что больше не может покинуть внутренности своей белой «лошадки». И что больше у нее нет свободы. Нет будущего. Женщина перестала быть независимой гоблиншей, превратившись в разумную опухоль в глотке огромного плукса. Предысторию уже не узнать. Как и не узнать кем была эта проглоченная и даже частично переваренная, но все еще живая баба. Скользнув взглядом ниже, я глянул на ее тощие бедра, на то, что торчало у нее между ног и пробормотал: - Вот дерьмо. Тебе повезло, если это был катетер… - Эта тварь… пыталась размножаться? - Хрен его знает. Да и знать не хочу – буркнул я, поднимаясь – Вот еще один урок, Каппа. Играя с генетикой – будь готов, что генетика тебя поимеет. И будет иметь на протяжении оставшейся жизни. - Она могла быть одной из ученых попавшей в ловушку после взрыва. - Сомнительно – покачал я головой – Прошли десятилетия. Века. Даже если плукс уже жил в момент взрыва и был достаточно большим, чтобы заглотнуть эту дуру… все равно они прожили слишком долго. - Он мог быть генетически запрограммирован на бессмертие – возразил мечник. - Мог – согласился я – Но она – нет. Что бы он не пихал в нее с обеих сторон – это не подарило бы ей бессмертия. Нет, Каппа. Вряд ли эта парочка шарахалась тут больше нескольких десятков лет. - В то время это здание уже было взорвано. - Верно. - Она пролезла сюда снаружи? - Может быть – кивнул я, выдвигая из руки лезвия – Забралась на территорию гига-фабрики, нашла лазейку внутрь. Управляющая ее не заметила – с глазами у ней пока плохо. Она забралась внутрь и… угодила в пасть плукса голодного до секса и размножения. Оставшиеся лет тридцать-сорок, может больше, он таскал ее у себя в брюхе, старательно кормя, регулярно потрахивая и веря, что однажды станет счастливым отцом. - Плукс и человеческая женщина… получить потомство невозможно. - Расскажи это какому-нибудь псу, что вздумает поиметь твою ногу. - Понимаю. Инстинкт размножения. Так она забралась снаружи и попала в мясную ловушку? Нет – мечник равнодушно взглянул, как мое лезвие срезает верхушку опаленного черепа старухи – Вряд ли. - Почему? - Здесь все запечатано, лид. Ведь снаружи нет белого лишайника, нет плуксов, нет этих пауков. - Верно, сержант – удовлетворенно хмыкнул я – Верно. За прошедшие столетия, будь здесь хоть одна щель, что-то да вылезло бы наружу. Нет. Здесь запечатанное пространство со своей извращенной экосистемой. - Откуда старуха? - Плукс скажет – ответил я, запуская стальные пальцы в мозг старухи. - Нейрочип? - Три – удивленно ответил я – И крупные. Слишком крупные. Лежащие в мозговой жиже на моей ладони темные «тыквенные семечки» были так крупны, что казались шрапнелью. Они были разных размеров и, судя по всему, располагались в разных частях мозга – это я так черпанул, что они оказались в моей горсти. - Она не из современных гоблинов – окончательно убедился я – В наших башках чипы куда меньше и в одиночном числе. А эти мозговые осколки… похожи на прототип. Слишком крупные. - Разве от такого не болит голова? - Не знаю – я встряхнул ладонью и остатки мозга, вместе с чипами, шлепнулись на грудь пахнущего вареными свиными сосисками трупа – Но если все эти годы у нее болела голова, если все эти годы ее трахал чуть ли не инопланетный монстр, а его желудочный сок в этом время выжигал ее сиськи и заживо варил кожу… - Ты описал истинный ад, лид. - Если все так – она была рада сдохнуть. - Погребение началось – подытожил мечник, смотря, как первая подбежавшая плоская «тарелка» щелком жвал откусила мизинец жертвы и принялась за трапезу. - Заглянем сюда – решил я, ударом ноги вышибая остатки толстенного стекла из стальной рамы двери. На пол со звоном упали осколки с цифрой «3». Объект №3 не входил в наше задание, но я успел увидеть, как оттуда выглянул и тут же скрылся крохотный белый плукс. - Откуда взялась старуха в здании? - Не можешь выбросить из головы? – усмехнулся я, снова выдвигая лезвие и обрубая рваный полог лишайника преградивший путь. - Не могу. Это фактор риска. - Это фактор холодильника, Каппа – проворчал я, когда последняя преграда упала на пол, открывая вид на покрытую слоем прозрачного льда стену с легко читаемой надписью под ним: «Хладсклад№1». Вдоль стены тянулся коридор с заиндевевшим полом, со свисающими с потолка огромными ледяными сосульками. У низа стен тянутся серые сугробы. На инее отчетливые знакомые следы различных размеров, но все одного типа – плуксы протоптали здесь знатную тропинку. - Дерьмо – процедил я, глянув на ярко светящуюся лампу дальше по коридору – Иногда избыток постоянной энергии только к беде. Реактор пашет – твари живут и плодятся. Не будь энергии – все бы они давно сдохли. - Как и Управляющая. - Да – признал я – И хрен бы нам обломился новый внутренний статус. - Мы пробили дыру во внешний мир, лид. - Да. - Оставим как есть? – с абсолютным равнодушием спросил шагающий следом Каппа. - Ну нет – ответил я – Постараемся обесточить здесь все, не зацепив при этом Управляющую. Пройдемся здесь огнеметом. А затем снова запечатаем это дерьмо. Если здешние твари вылезут наружу… - Гоблинам гига-фабрики конец? - Срать я хотел на этих ленивых ушлепков. Нет. Если чуждая и наверняка запретная флора и фауна окажется снаружи, и глобальная система засечет эту весело прыгающую херню… это даст ей шикарный повод вмешаться в происходящее – ради всеобщего блага. Ксеноформы должны быть уничтожены. Сюда тут же явится отряд шагоходов с огнеметами вместо членов и зальет здесь все нахрен напалмом – а мимоходом, как бы сука случайно, отрубят к херам питание, заглушат реактор и прибьют Управляющую. Нам это надо? - Нахер нам такое. - Ага. - Может послать сюда самых ленивых? Пусть их проглотят и поимеют – это научит остальных старанию и трудолюбию. - Тише – я замер, упершись рукой в обледенелую стену и вслушиваясь. По коридору прокатился дрожащий женский голос – дрожащий из-за проблем со связью, а не из-за эмоций. Это какое-то записанное и воспроизведенное оповещение. Целиком фразу я не понял, но часть слов все же разобрал. Женский голос оповещал, что затребованные объекты реанимированы и поданы к какому-то там приемному люку. - Вперед! – бросил я, переходя на лязгающий бег – Все живое – в мясо! - Есть! Прыгнув вперед, Каппа рассек сонного белого плукса, а следом отшвырнул вторую тварь ударом ноги. Не успел плукс оправиться от удара о стену, как я пробил ему башку своим лезвием. Вырвавшийся вперед мечник врезался в небольшую стайку охреневших от такой подляны плуксов, что выскочили из левого коридора – мы оказались на развилке. Заметив тревожное мигание справа, я рванул туда, отметив, что иней на полу превратился в слой снега, хранящего на себя отпечатки очень крупных и тяжелых тварей. Ни одного мелкого следа. Либо наст так крепок, что легкие плуксы не оставляют следов, либо мелочь сюда просто не суется. Почему? Затормозив у широко раскрытых дверей с мигающей над ними желтой лампой, я заглянул внутрь и… охренел. Большое квадратное помещение с низким потолком. Все из металла. Пяток каталок у стены. Повсюду сугробы снега. В стене напротив входа пяток люков. Три открыты, оттуда прет сплошной пласт льда – будто стена в три глотки изрыгает подкрашенную красным и желтым ледяную блевоту. Еще два люка тоже открыты, но судя по следам на стене и осколкам льда на краях открывшихся люков, это произошло только что. Из люков выдвинулось два длинных поддона – как раз на такой высоте, чтобы подвести под них каталку. На каждом поддоне по обнаженному телу. Один вроде бы мужик – я вижу его пятки и с огромным трудом разглядел крохотный подмерзший стручок – спасибо оптике. Вторая – точно женщина. На пах и глядеть не пришлось – сиськи гордо смотрят в потолок. Перед каждым поддоном по здоровенному белому плуксу. Левая тварь приподнялась, застыла напротив мужика, замерла и… разочаровано опустилась, аж поникла. Вторая же тварь, та что справа, приподнявшись, оценила «свой» поддон и… послышался хруст расходящихся кожных покровов, во все стороны полетела чешуя – тварь готовилась проглотить сисястый подарок. Первая же тварь, переварив разочарование, резким ударом передней лапы пробила дыру в бедре резко очнувшегося и заоравшего мужика, бесцеремонно стащила ужин с поддона, а вторым ударом пробила ему живот и тут же упала сверху. Ужин подан. - Без матки в глотку не лезет? – понимающе прогрохотал я врубленными внешними динамиками, делая шаг вперед, а затем делая в огорченном джентльмене двойную дыру выстрелами картечи– Каппа! - Уже. Упрямый мечник опять воспользовался мачете и тесак сломался. Но перед этим он успел проделать такую рану в плуксе «счастливчике», что тому стало не до внутренних сношений. А последовавшие выстрелы закончили дело. Но я успел первым, превратив своего плукса в гору дохлого чешуйчатого мяса. Задетая нашей возней женщина рухнула со своего ложа вниз, угодив в лужу крови и вяло задвигавшись в ней. - Вот дерьмо – пробормотал я, глядя на то, как два поддона медленно задвинулись обратно, крышки люков захлопнулись, а над ними зажглись таймеры на вделанных в металл экранах. Судя по таймерам, в следующий раз люки откроются через пять лет – и снова принесут по мясному беспроигрышному подарочку. Либо вкусный ужин, либо ту, что, даже не проснувшись станет плуксу верной спутницей до самого конца.