Затем он продолжил: – Думаю, запах там будет не очень, поэтому предложил использовать фен. Я пыталась убедить себя, что он защищает мое достоинство. В своей извращенной, недоразвитой, исключительно некультурной манере. – Жестко, – пробормотал Блэйк. – Дерьмо, – выплюнул Лукас. Я прижалась лбом к двери и закрыла глаза. Щеки болели от широкой улыбки. Сердце сжалось по другой причине. Я включила фен и услышала их смех. Чтоб тебя, Уинслоу. Глава шестнадцатая Алекс Когда Блэйк зашел в московский номер, я валялся лицом вниз на кровати и слушал биение своего сердца сквозь тишину подушки. Впервые за много недель он оставил меня без присмотра больше, чем на две минуты. Я бы обвинил его в том, что он мне совсем не доверяет, но я вспоминал о шампанском в моей сумке чаще, чем готов был это признать. Моя собственная чертова гарантия безопасности. – Тебе стоит кое-что узнать. Я продолжал молчать, позволяя ему сделать свое великое объявление. Если бы здесь была Фэллон, она бы назвала такое поведение «чрезмерным». Каким оно, собственно, и являлось. Голливуд делал людей невыносимыми. – Лукас сказал, что переживает за Синюю, подхватившую какой-то желудочный вирус. Он едет в аптеку купить ей крекеры и обезболивающее. Я поднял голову, игнорирую тупую боль в шее. – Он что, черт возьми, глухой? Блэйк оставил свои красивые ботинки у шкафа и расстегнул красивую рубашку. – Я серьезно, – проворчал я. – Киска Стардаст стоит того? – А Фэллон стоит твоих забот? – ответил Блэйк. Идиот. Я был помолвлен с Фэллон. Лукас едва знал Индиго. – В любом случае он, возможно, уже на пути в ее комнату, – сказал Блэйк, стоя у двери ванной. – Послушай, я не знаю, что между вами происходит, но я знаю, что вы были вместе в туалете. И достаточно долго. Я перекатился на спину и уставился в потолок, думая о его словах. Встречи с Инди были противоположностью тому, что я хотел сделать. То, что случилось в Сингапуре, больше не повторится. Мне хотелось показать ей, что мы можем быть вместе, и я показал. Теперь наши отношения должны состоять только из секса. С другой стороны, мне еще меньше нравилась мысль о том, что Лукас будет проводить с ней время. И она скажет «да» Лукасу, особо не заботясь о наложенных мной ограничениях. Она хотела увидеть мир. Она увидит мир. Нравится ей это или нет. У меня было два варианта: стать тем, кто покажет ей мир, или смотреть, как мой предатель друг-враг делает это. – Спасибо за заблаговременное предупреждение, – я вскочил и направился к большому шкафу. Кого бы Блэйк ни нанял, он уже повесил все мои вещички и погладил мои дурацкие джегинсы. Я всегда был большим лжецом, вот и переложил шампанское из моего чемодана в спортивную сумку прежде, чем кто-то смог до него добраться. Я чувствовал себя более вменяемым, зная, что оно здесь. Или, по крайней мере, менее сумасшедшим. Вроде как таблетки для самоубийства. Я накинул темно-серое пальто. Блэйк молча наблюдал с порога ванной, как я надевал ботинки по пути к двери, засовывая кошелек в задний карман. – Позволь мне пойти с тобой, – вежливо попросил он. – Отвали, – ответил я, тоже вежливо. Я захлопнул дверь, просто чтобы быть мудаком, и побежал по коридору. В действительности моей первой остановкой стала не комната Инди. Это была дверь Лукаса. Я отступил назад к противоположной стене и ударил по ней ногой, оставив отпечаток ступни. Я говорил ему, снова и снова, не лезть к моей сиделке. Это было предупреждение, что в следующий раз он пойдет пешком обратно в Англию, потому что я поджарю его зад и опустошу банковский счет. А поскольку Британия была островом, я надеялся, что он умеет плавать, так как вероятность того, что он завершит турне, была не в его пользу. Я вернулся к комнате Инди. Как обычно, она находилась напротив моей. Я театрально похлопал по двери ладонью. Она открыла через минуту. Инди выглядела свежей, с высушенными волосами и в шелковом бежевом платье, облегающем ее хрупкую фигурку. Вокруг ее нежной шеи был обернут такой же шерстяной шарф, чуть более темного оттенка. – Стардаст, – я уперся локтем в дверной косяк, глядя на нее. Казалось, она пребывала в замешательстве увидев меня. Как будто все еще не могла поверить, что я специально искал ее. Не она одна. – Ты выглядишь недовольной, – заметил я. – Ты сказал своим друзьям, что у меня проблемы со стулом, – она медленно моргнула. – Если бы я рассказал им правду, у тебя случился бы сердечный приступ. К тому же Элфи и Лукас начали бы смотреть на тебя так, словно ты их следующий обед. Мне это не нравится. Два зайца. Один выстрел. – Почему ты здесь? Потому что не могу вынести мысль, что Лукас стоит у меня на пути. – Хотел проверить, в порядке ли твоя голова и не вздулась ли от смущения. Ведь ты совершила нечто такое грязное с одним парнем. Это же рыцарский поступок, разве нет? Она прижалась к двери, пожевывая бедную нижнюю губу, потрескавшуюся и припухшую. – Во-первых, ты слишком много о себе думаешь, а во-вторых, ты такой же рыцарь, как и тасманский дьявол. Твое хозяйство болтается во всех таблоидах, буквально и фигурально. Бога ради, твой пенис – это новый тренд вместо подборки мимимишных видео с котятами на YouTube. – Смотрю, ты наконец решила погуглить инфу обо мне. Она пожала плечами. – Лукас отдал мне свой ноутбук до конца турне. Красная тряпка. Разъяренный бык. Сжатые кулаки. Не убивай Лукаса. Он не стоит того, чтобы мотать за него срок в тюрьме. Я схватил ее за руку и вытащил из комнаты. – Ты только что заработала себе новый ноутбук. Я плачу. Инди Готова поспорить: скажи я Алексу, что Лукас позволил мне пожить у него, он бы купил мне целый дом просто назло. Очевидно, что происходящее между нами было прямым результатом попыток Алекса держать меня подальше от его барабанщика. Другая девушка могла бы отступить, но моя жизнь превратилась в такой хаос во время турне и за его рамками, что Алекс стал наименьшей из моих проблем. После покупки ноутбука (я настаивала, что не могу принять его, но Алекс говорил, что я смогу пользоваться им после турне) мы проехались по городу. Москва была холодной, серой и старой, как суровая бабушка. Когда я вернулась в отель, то сразу же установила «скайп» и попыталась позвонить Наташе, но она не ответила. Тогда я уставилась на разбитый экран моего телефона и пожелала, чтобы он зазвонил, чувствуя, что надежда – как кровь, хлещущая из открытой раны. Наконец я скинула полотенце и начала работать над Парижским Платьем. По местному времени было уже за одиннадцать, и я только начала расслабляться. Шум маленькой швейной машины успокаивал, помогая перестать тревожиться из-за Крэйга. Еще два месяца, я вернусь и позабочусь о нем. Получая деньги два раза в месяц, я и так уже смогла оплатить некоторые нужды моей семьи. Платье, над которым я работала, было сложно шить, потому что мне приходилось писать на лоскутах тонкой ручкой. Я потратила на него в два раза больше времени, но хорошо знала: то, что мы получаем усердным трудом, ценится гораздо больше. Мое окно выходило на Красную площадь, по которой мы гуляли с Алексом днем. У нас был свой водитель, из-за чего я ощущала себя какой-то принцессой, но в негативном смысле. По дороге к Кремлю Алекс кратко рассказала мне об истории этого места. Он сказал, что мавзолей тратит в год двести тысяч долларов на сохранение трупа Ленина в идеальном состоянии. А ему и так уже было без малого сто пятьдесят лет. – Говорю тебе, Стардаст. Я видел фотографии. Он выглядит не старше пятидесяти шести. Немного восковой, конечно. Но не более чем среднестатистическая голливудская старлетка. Алекс сказал мне, что бывал в Москве уже три раза, и, если бы график турне не был таким плотным, он бы с радостью провел для меня экскурсию. Я ему не поверила, зная, что он лжец, но все равно было приятно услышать такое. Когда тьма накрыла столицу России, Алекс попросил отвезти нас посмотреть «самую уродливую и шикарную статую в мире». Я засмеялась, устроившись на заднем сиденье «Renault Duster», и попыталась подавить свое возбуждение, когда в животе запорхали бабочки. Алекс устроился так близко, что я снова почувствовала его дыхание на своей коже, и мои бедра напряглись при мысли о его последних словах, сказанных мне. «Ты встанешь передо мной на колени». – Уже почти ночь, – я притворялась, что мне все равно, провожу я время с ним или нет. Алекс был прав, решила я, упиваясь Москвой, как горьким кофе. Она казалась новой, с небоскребами и ухоженными парками, туманным воздухом и всеми преимуществами города, живущего в бешеном ритме. И в то же время от нее веяло стариной. Я поняла, о чем говорил Алекс, когда машина подъехала к обочине. Водитель выключил двигатель и откинулся назад. Статую нельзя было не заметить, потому что она нависала над Москвой-рекой, подобно монстру. Уинслоу снова оказался прав. Она была огромной, детально проработанной и… пугающей. Точно, пугающей. Словно нечто из «Игры Престолов». Это была статуя человека на корабле. Он держал что-то в руке, а взор его был устремлен вдаль. – Это… – начала я. – На десятом месте по уродливости в мире, по версии одного туристического портала, – закончил за меня Алекс, запрокидывая голову, улыбаясь и пытаясь взглянуть на статую. – Петр Великий. Смешно даже не то, что она безобразна, а то, что Петру Великому Москва совершенно не нравилась. Он перенес столицу России в Санкт-Петербург, правда потом все поменялось обратно. Такова человеческая логика. Наш водитель начал переписываться с кем-то, пытаясь стать незаметным. Было и впрямь легко забыть, что мы не одни.