Обогрев включен на полную, но холод, что она испытывает, идет изнутри, а не снаружи. Это шок. Ее подсознание сражается за стертую часть личности… и проигрывает. Стадия отрицания еще не пройдена до конца, но мы прошли длинный и выматывающий путь. Она на грани, а я давно уже ее переступил… Я переступил эту грань пять лет назад, когда мы с Райаном Одли приехали на проклятую ферму, чтобы найти мою жену. Нам повезло, как бы чудовищно это ни звучало. Лишившись «сакральной жертвы» для своих извращенных кровавых подношений, секта начала распадаться. Усомнившиеся в вере отправились ко вратам вечности, пополнив ряды безымянных могил, а оставшаяся группа отъявленных фанатиков сосредоточилась на том, чтобы вернуть в свои ряды последнюю женщину из рода Бенсонов. Им это почти удалось… Почти. Мы успели вовремя. К нашему изумлению, проникнуть на территорию удалось беспрепятственно. То, что я там увидел, не идет ни в какое сравнение с самыми пугающими и омерзительными сценами из моих книг. Глубокая ночь, вокруг тьма, и ни одной живой души. Райан предположил, что все последователи секты собрались на ночной молитве. Мы подъехали к дому, заглушили двигатель и вышли. Свет не горел ни в одном окне. От зловещей тишины волосы на затылке вставали дыбом, но я не чувствовал ни капли страха или сомнения. Мы вошли в дом. Эти ублюдки настолько уверовали в свою неуязвимость, «истинность» и «сверхсилу», что даже не удосужились запереть дверь. Первым я обнаружил Камерона Бенсона. Его огромная туша, облаченная в балахон, без признаков жизни валялась в гостиной прямо под лестницей, а наверху, держась за перила, стояла Аннабель. Вероятно, Бенсон собирался сопроводить ее на ритуал, но что-то явно пошло не по плану. Ублюдок не учел, что девочка давно выросла и вполне способна дать отпор. Ошибка стоила старому сатанисту его никчемной жизни. Взглянув на отстраненное, искаженное злобой женское лицо, я сразу понял: Мириам больше нет. На меня смотрела безумная незнакомка в белой длинной рубашке, ее глаза горели синим яростным пламенем, губы кривились в бешеном оскале. Она не узнавала ни меня, ни отца – это было очевидно. Я застыл, словно громом пораженный, не в силах принять и осознать увиденное. Воспользовавшись моим временным ступором, Анна сбежала по ступеням и со свирепым кличем бросилась на меня. Я приложил все силы, чтобы обездвижить ее, не причинив при этом физической боли. Она не могла говорить, только рычала, хрипела и выла, отчаянно и яростно сопротивляясь, а потом резко обмякла, потеряв всякий интерес к происходящему, перестала реагировать на мои слова и действия. На всякий случай связав ее запястья, я перенес Аннабель в машину и оставил под присмотром отца. Райан рвался в бой вместе со мной, но я понимал, что он будет мне только мешать. Одли бегло объяснил мне, где искать остальных, и я пошел в сторону часовни. Вошел внутрь и без труда нашел люк в подземный зал, где уже через пару секунд собственными глазами увидел то, что описывала Мириам в своем дневнике. Задымленное, пропахшее специфическими запахами квадратное помещение с бетонными стенами, разрисованными сектантскими картинками и ритуальными знаками. Алтарь со свечами, чашами и прочей сатанинской атрибутикой перед изображением египетского божества со звериной вытянутой мордой и жертвенный продолговатый камень, покрытый шкурой какого-то животного. В ритуальном зале никого не было, и поначалу я даже расстроился, а потом заметил прикрытую портьерой нишу за алтарем и услышал доносящиеся оттуда голоса и шорохи. Недолго думая, взял один из тяжелых медных подсвечников и направился прямо туда. – Пора начинать. Ты привел ее? – услышав мои шаги, произнес молодой мужской голос из-за портьеры. Приняв меня за Камерона, этот тупоголовый моральный урод в черной рясе даже испугаться не успел. Отодвинув ткань, я шагнул в крошечную каморку и с размаху обрушил подсвечник на голову преградившего мне путь, и тот рухнул как подкошенный, забившись в предсмертных конвульсиях. Переступив через него, я решительно ринулся на второго. Кто передо мной, я понял сразу. Рональда Бенсона выдал синий балахон и горбатая спина. Он и не думал оказывать сопротивление. Трусливо забившись в угол, ублюдок визжал как свинья, коей и являлся на самом деле. Жалкое зрелище. От Зверя, наводящего ужас на зомбированных фанатиков и беспомощных девочек, воняло гнилью и дерьмом. Я распял дряхлого уродливого горбуна на камне, на котором он годами истязал и насиловал накачанных наркотиками жертв. Пока я изгонял из него бесов, одну за другой перерезая артерии оккультным кинжалом (он ждал своего часа на алтаре), Зверь охотно поведал мне, сколько их было – женщин, ставших подношением для дьявола. Трейси, Мириам, Аннабель, и самое омерзительное – собственная мать. Не удивлюсь, если в действительности его родители свели счеты с жизнью, осознав, какого монстра пустили в этот мир, хотя они и сами были чудовищами, возомнившими себя бессмертными богами. Рональд говорил много, быстро и с каким-то извращенным удовольствием. Захлебываясь кровавой пеной, Зверь рассказал мне, что после того, как Мириам покончила с собой, а Аннабель сбежала, культ начал медленно умирать. Бог, лишенный «подношения», отвернулся от них, а потом и сами «Путники Света» один за другим засомневались в своей «истинности». Зверь устроил каждому отступнику личный Армагеддон, угостив ядом. В итоге их осталось только трое. Майлз Гриффин, Рональд и Камерон Бенсоны. Без продолжения «истинного» рода «Путники Света» потеряли основной фундамент своей веры и благословение их кровавого божества. Чтобы воспрянуть из праха и возродить общину, им и понадобилась Аннабель. Но верхом своего триумфа и могущества Зверь считал ту самую «церемонию подношения», когда на камне оказались сразу две девочки. После этого признания я и перерезал ему паховую вену. К моему глубокому удовлетворению, Рональд Бенсон так и не покаялся и отправился в ад, пройдя все стадии предсмертной агонии. Каким бы заклятым атеистом я ни был, в тот момент во мне впервые в жизни пробудилась вера. Вера в то, что демоны преисподней будут вечность продолжать в аду то, что здесь, на земле, закончил я. После мне все-таки понадобилась помощь Райана. Один я бы потратил полночи, чтобы закопать тела и избавиться от следов преступления. Аннабель по-прежнему пребывала в состоянии транса. Мы заблокировали ее в машине и занялись «делом». Райан хоть никак и не комментировал происходящее, но я понимал, как ему было непросто тащить через поле убитого брата. Это было неправильно – с моральной точки зрения я осознавал, что совершил преступление, но не испытывал ни малейшего раскаяния и сожаления. – Они не заслуживают скорби, – сказал я, когда все было кончено. – Я не скорблю, а жалею, что не сделал этого раньше, – ответил Райан и тихо, горько, по-мужски заплакал. Мы покинули ферму на рассвете. Ехали вперед без какой-либо конечной цели. Я за рулем. Райан сзади с Анной. На протяжении всего пути он обнимал ее, рыдал и просил прощения. Она никак не реагировала, скрывшись от жестокой реальности в невидимом нам мире. А впереди, в туманном и тревожном будущем, скрывалось еще много испытаний, к которым ни один из нас не был готов. Я смутно помню, как, совершенно выбившись из сил, притормозил у придорожного мотеля. У меня слипались глаза, в теле не осталось ни одной мышцы, которая бы не ныла. Мы взяли крайний номер с отдельным входом и припарковались прямо напротив двери. Учитывая состояние Аннабель, очень не хотелось, чтобы у постояльцев появились вопросы или желание вызвать полицию. – Поспи. Я присмотрю за ней, – заверил Райан, перехватив мой встревоженный взгляд, обращенный к жене. – Ей помощь нужна, – устало пробормотал я, опускаясь на колени перед креслом, в которое минуту назад усадил Аннабель. Ее отсутствующий взгляд был направлен в одну точку, и я отчетливо понимал, что времени на сон у меня нет. Положив ладони на ее голые колени, какое-то время я рассматривал застывшие черты. – Думаешь, они успели что-то… – Голос сорвался от невыносимого накала напряжения. Никогда не думал, что однажды мне будет не хватать слов и смелости, смелости озвучить убивающую мысль. – Мы успели, Алан, – поспешил успокоить меня Райан. – Церемония подношения должна была состояться в прошедшую полночь. – Уверен? – сглотнув, спросил я, не отводя взгляда от застывшего лица. – Церемония подношения проводится два раза в год. В июле и в октябре, в определенные дни, связанные с ритуальными праздниками. Вчера был именно такой день, – с отвращением в голосе сообщил Райан. – Раньше на церемониях собирались десятки человек. Первосвященником был Камерон, он проводил проповедь, очищая разум собравшихся с помощью опиумной настойки, позже появлялся главный жрец, и начиналась основная вакханалия. Под воздействием наркотиков Рональд казался всем воплощением Сета, его уродство обожествляли… – Мы забыли про Камерона, – запоздало осенило меня. – Он свалился с лестницы. Никто не заподозрит преступного умысла в его смерти, – заверил Одли. – Это твое, – тихо добавил он, протягивая мне свернутые страницы. Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что именно я держу в руках. Документы на развод. Она забрала их собой, как свидетельство того, что я отвернулся от нее… – Откуда они у тебя? – Забрал из комнаты, где держали Аннабель, а ее одежду сжег во дворе. Нет никаких доказательств ее и нашего присутствия там. Ты уничтожил дьявольское змеиное гнездо, Алан. – Мы, – поправил я и, сунув бумаги в карман, снова переключился на неподвижную жену. – Нам нужен хороший специалист для Аннабель. – У тебя есть кто-то проверенный? – обеспокоенно поинтересовался Райан. В ответ я коротко кивнул и, не медля ни минуты, набрал номер своего давнего приятеля – Эвана Янга. О том, что Камерон Бенсон оказался живучим сукиным сыном, мы с Райаном узнали спустя несколько дней. Ненадолго придя в себя, он успел вызвать себе скорую помощь, и пока врачи добирались до фермы, его разбил обширный паралич. Нам снова повезло. Единственный, кто знал, что там произошло, замолчал навсегда. Сначала я надеялся, что ублюдок скоропостижно подохнет в больнице, но потом решил, что это было бы слишком легкой смертью для такой твари. И я делал все возможное, чтобы Камерон Бенсон жил, влача мучительное жалкое существование. У меня имелись свои планы на то, какими будут последние минуты его никчемной жизни. Конец уже близок. Наверное, мне стоит объяснить, кто же такой этот загадочный босс Эни из Ванкувера. Кстати, Аннабель действительно провела несколько лет в Канаде, в небольшом поселке, расположенном на берегу залива Беррар. Вот только она никогда не работала риелтором, а проходила там лечение в частной психиатрической клинике «Альтернатива», главным врачом которой являлся и является Эван Янг. Незаурядный, к слову, человек с нестандартным мышлением. С Эваном мы познакомились давно. Встретились во время одной из горных экспедиций и после продолжили общение в сети. Иногда пересекались, когда он прилетал в Нью-Йорк, устраивали приятельские пивные возлияния, делились успехами, планами на будущее, скучали по горам. Эван знал, чем я занимаюсь помимо альпинизма, и не раз консультировал меня во время тупиковых моментов в сюжетах моих книг и всегда давал дельный совет. Мне было известно, что в своей практике Эван использует спорные нетрадиционные методы, но интуитивно доверял ему. Вероятно, поэтому, оказавшись в очередной тупиковой ситуации, обратился за помощью именно к Эвану. Хотя, по большому счету, обращаться мне было больше не к кому, учитывая непростые обстоятельства. На старте нам пришлось столкнуться с массой трудностей. В первую очередь с документами. Вопрос решился благодаря финансовому вмешательству и хорошим связям. В итоге Мириам снова стала Аннабель Одли, не числившейся в списках пропавших без вести. А потом… потом были безуспешные годы лечения и борьбы… Борьбы за ее возвращение. Год назад появился небольшой прогресс. Она впервые за много месяцев посмотрела на меня так, словно узнала, а потом разбила мое сердце в сто тысячный раз, тихо прошептав пересохшими губами: «Почему ты просто не отпустил меня?» Глава 30 Прошлое должно остаться там, где ему место. Никогда не оглядывайся назад, иначе оно сожрет тебя, уничтожит, как это случилось со мной. Аннабель так и не произнесла ни слова, всю дорогу просидев в одной позе, уткнувшись отрешенным взглядом в приборную панель. Ее безучастное состояние и отсутствие какой-либо реакции всколыхнули мои сомнения и страхи, с которыми я тщетно пытался совладать на протяжении последних недель. Честно признаюсь: в какой-то момент я готов был поддаться слабости и эгоизму… остановиться на полпути. Именно тогда я снял эскизы со стен своего кабинета, желая поставить на паузу запущенный процесс щадящей перезагрузки. На краткий миг во мне зародилась мысль, что мы бы могли построить свое будущее с чистого листа. Начать сначала, превратив альтернативный сценарий, внедренный в подсознание Анны при помощи гипноза, в единственно верный. Я заигрался и действительно задумался над тем, что, возможно, Аннабель и не стоит знать ту часть прошлого, которую Эван Янг помог ей забыть. Но на самом деле я усомнился в правильности выбранной методики потому, что боялся неудачи. Как ни странно, именно Аннабель спустила меня с небес на землю, заставив трезво взглянуть на вещи. Ложные воспоминания начали рушиться, как карточный домик, прежде чем я успел насладиться мнимой гармонией и спокойствием. Эни «просыпалась», и с каждым днем процесс становился интенсивнее. У нее появлялось все больше вопросов и версий, выстроенных пробуждающимся подсознанием. Она так рьяно и отчаянно искала Мириам, даже не догадываясь, что в действительности ищет саму себя. Шаг за шагом… мы приближались к неминуемой развязке. Мне отводилась роль проводника и подсказчика, а Эни… ей досталась самая тяжелая и сложная задача: найти путь домой, ко мне, к нам, к самой себе. Ей предстояло переступить стадию отрицания и прийти к принятию. И даже сейчас мне дико страшно, что она не справится. Мы поднимаемся в лофт, сохраняя гробовое молчание. В холле горит свет, на вешалке в прихожей висит чужая верхняя одежда, в гостиной слышатся мужские голоса. Аннабель не выказывает ни капли удивления, не задает ни одного вопроса. По выражению ее лица нельзя прочитать ни одной эмоции. Все это жутко напоминает мне ту ночь в мотеле, четыре года назад, когда я потерял свою жену во второй раз. Ее роман в действительности оказался пророческим в самом мистическом смысле этого слова. Она обрела свободу от пережитого ужаса в иллюзорной реальности, оставив меня в капкане проклятых стен. Я, как главный герой «Индиго», носящий имя нашего сына, заменил Аннабель во тьме ее кошмаров, дотошно расшифровывая каждый и пытаясь собрать цельную картину случившегося. Чтобы вернуть Эни, я должен был погрузиться на самое дно бездны, найти ее в аду и, взяв за руку, вывести на свет. Это наш последний шанс, все остальные методики исчерпали себя за годы интенсивного лечения. – Ничего не бойся, – склонившись к ее лицу, шепчу я, согревая ледяные пальцы в своих. – Я тебя не отпущу. Никогда. Она смотрит мимо меня, пока я снимаю с нее верхнюю одежду. Потом раздеваюсь сам и веду ее за собой. Спокойный как удав Эван Янг и взволнованный Райан Одли расположились на диване в гостиной зоне. Они слышали, как мы вошли, и, судя по их лицам, успели морально настроиться на эмоционально сложный разговор. Высвободив свою руку из моей хватки, Эни неторопливо проходит к свободному креслу, я занимаю соседнее. В течение минуты или двух в комнате царит напряженное молчание. – Здравствуй, Анна, – первым заговаривает Эван. Его голос звучит плавно и вкрадчиво. Обволакивающие гипнотические интонации даже на меня действуют расслабляющим образом. – Ты замерзла? – замечает он очевидный факт. Анна останавливает на нем непроницаемый взгляд и едва заметно кивает. – Хочешь горячий кофе или, может быть, чай? – Кофе, – безэмоционально озвучивает она свой выбор. – Я сварю, – вызывается Райан, суетливо вскакивая с дивана, и спешит в сторону барной стойки. Раздается шум кофемашины и звяканье чашек. – Алан, тебе сварить? – Да, пожалуйста, – вежливо отзываюсь я, не сводя взгляда с изящного профиля жены. – Аннабель, мы собрались здесь, чтобы помочь тебе найти ответы на все вопросы, – продолжает «наводить мосты» Эван. – Если ты хочешь о чем-то нас спросить, то сейчас самое время это сделать. – У меня только один вопрос, Эван. – Опустив руки на подлокотники, Эни слегка наклоняется вперед. Янг повторяет ее позу, устанавливая контакт. – Я внимательно слушаю, Аннабель, – мягко продолжает он. – А не пойти ли тебе к черту, Эван? – со злостью выплевывает Анна. В гостиной снова повисает шокированное молчание, и только машина продолжает исправно варить чертов кофе. – Ты знаешь, кто я, Аннабель? – Лучше, чем ты сам, – откровенно хамит Эни. – Поэтому я повторю. А не пойти ли тебе к черту, Эван? – Я тебя раздражаю? – невозмутимо интересуется Янг. – Мягко сказано, – холодно ухмыляется она. – Скажи мне, Эван, среди твоих пациентов с промытыми мозгами есть хоть один благодарный? – Честно? – ласково улыбается он. – У нас же честный и откровенный разговор. – Первоначальная реакция в большинстве случаев аналогична твоей. Однако спустя время девяносто процентов пациентов признают положительный эффект моих методов.