– Зачем? Настороженные нотки в ее голосе вызывают у него непроизвольную улыбку. – Добавим красок в твой рай. Ну или для начала избавимся от черного. – Задорно подмигнув девушке, он нежно целует ее припухшие губы и нехотя отстраняется. Выпрямившись, Алан подтягивает джинсы, но не застегивает их. – Может, сначала в душ? – робко предлагает Анна, когда он подхватывает расслабленную гостью на руки, словно невесомую пушинку, и несет в уже известном ей направлении. – В джакузи тоже попробуем, но начнем с постели, – многообещающе улыбнувшись, обещает Алан. Прислонившись щекой к его груди, Аннабель смиренно вздыхает. Похоже, Флеминг сильно погорячился, обвинив ее в том, что она хочет использовать его как вибратор для исполнения влажных фантазий. Пока что все происходит с точностью до наоборот. Глава 16 Раннее утро. Небо еще только начинает светлеть, неспешно выгоняя ночной сумрак из углов спальни. На горизонте загорается предрассветное алое марево. По пепельно-желтым лугам стелется полупрозрачный туман. Через час, когда солнце полностью взойдет, он растает без следа. День снова обещает быть жарким, но пока можно насладиться утренней свежестью, блаженным спокойствием и какофонией звуков природы. В городе такого не услышишь. Аннабель скидывает одеяло, садится на кровати и, потянувшись, открыто и искренне улыбается новому дню. Через распахнутые ставни в комнату врывается летний теплый ветер, пение птиц и вторящий ему стрекот кузнечиков. Ступив босыми ногами на скрипнувшие деревянные половицы, Анна на цыпочках подбегает к окну, чтобы взглянуть на простирающиеся вокруг луга, засеянные желтыми цветами. Теплицы, цеха, конюшня, старая часовня и жилые постройки находятся с другой стороны дома, а окна ее гостевой спальни выходят на бескрайнюю ширь золотых полей с небольшими аккуратными рощицами и отдельно растущими вековыми деревьями. Глядя на пылающий горизонт, Аннабель никак не может понять, о какой тьме толкует Мириам, живя в этом райском месте. В уныние приводят разве что немногословные жители фермы, бросающие на гостью тяжелые недружественные взгляды. Еще бы – им приходится работать с утра до ночи, пока девочки дурачатся, играют и скачут по полям на любимом жеребце Мириам. Оторвав взгляд от горизонта, Анна смотрит вниз и улыбается шире, заметив Мириам, стоящую возле пруда. Ветви растущих на берегах водоема берез лениво колышутся, шурша зеленой листвой. Мириам смотрит на воду, повернувшись к дому спиной. Ветер играет с ее темными длинными волосами, приподнимая подол длинной ночной сорочки. Босые ноги кузины испачканы в земле или в иле. Высунувшись в окно, Анна хочет окликнуть сестру, но что-то в ее неподвижной застывшей позе заставляет девочку насторожиться. Пение птиц и стрекот цикад внезапно затихают. И только два белых лебедя, крича и хлопая крыльями, кружат над головой Мириам, словно предупреждая о чем-то чудовищном. Сердце Анны сжимает тревога, ладони становятся влажными, по спине ползет липкий страх. Отпрянув от окна, она начинает непроизвольно пятиться назад, не отрывая взгляда от силуэта кузины, и цепенеет от необъяснимого ужаса, когда Мириам внезапно оборачивается. Ее ярко-синие глаза кажутся почти черными, создавая жуткое впечатление пустых глазниц, в глубине которых вспыхивают алые искры приближающегося рассвета. Последний раз прокричав, лебеди взмывают в небо и быстро улетают прочь, пока не превращаются в две крошечные точки, исчезнувшие за облаками. – Мири, – хрипит Анна, чувствуя, как весь кислород покидает легкие, а мысли накрывает черный туман. – Мириам, – обдирая горло, пытается кричать девочка, но ни звука не раздается в воцарившейся тишине. Кузина подносит к своим губам палец, призывая Анну к молчанию, и, отвернувшись, словно в каком-то трансе медленно заходит в воду. Сначала по щиколотку. Потом по пояс. Громкий всплеск, и Мириам резко исчезает, нырнув в глубину. По поверхности пруда расходятся круги, отражение склонившихся крон деревьев расплывается, напоминая кривое зеркало. Парализованная необъяснимым ужасом, Аннабель не может шелохнуться, только смотреть и мысленно кричать: «Вернись, пожалуйста, вернись! Мне не нравится эта игра. Она меня пугает». От выступивших слез призрачно-белый туман, накрывший пруд, кажется гуще и плотнее. Время растягивается, каждая секунда ощущается как вечность. Гулкие удары сердца причиняют боль. «Давай же, Мири», – умоляет Аннабель, едва сама не лишаясь сознания. Зловещая темнота неумолимо подступает, пустые легкие горят. Свой первый полноценный вдох Анна делает, только когда над поверхностью воды появляется темная макушка кузины, но облегчение, охватившее Аннабель, длится недолго. Мириам выходит из пруда так же медленно, как и вошла. Ее голова опущена, мокрые волосы почти полностью закрывают лицо. Сгорбившись, она несет на руках что-то тяжелое, укачивая и крепко прижимая к груди, с трудом передвигая ноги. Сначала Анне кажется, что Мири достала со дна большую куклу, но откуда ей взяться в пруду, если Мириам никогда не играла игрушками? Первый луч солнца, внезапно прорезавшись из-за облаков, падает на бледное личико маленького Кевина. Опустившись на колени, Мириам опускает крошечное тело на берег и, склонившись, ласково убирает вьющиеся пряди со лба младшего брата, накрывает ладонью синие губы и, отпрянув назад, издает нечеловеческий, полный отчаянья крик. Распахнув глаза, Аннабель резко подскакивает с кровати. Все еще во власти жуткого сна, она опускает ступни на прохладный пол и, встав на ноги, подбегает к окну. Задыхаясь, прикладывает ладонь к бешено колотящемуся сердцу, затуманенным взглядом уставившись на умытые дождем улицы Дейтона. Серое небо по-прежнему плачет, нависнув над городом, холодные ветра гоняют по тротуарам сорванную с деревьев желтую листву, а перед глазами Анны вновь появляются пылающие поля вайды, темные воды пруда и белое неподвижное детское тело на берегу… Вопль Мириам все еще стоит в ее ушах, заставляя обливаться сердце Аннабель кровью. Мучительная боль разрывает грудную клетку. И нет ни начала, ни конца этой адской выворачивающей душу агонии. Сознание накрывает алой пеленой, мозг отказывается возвращаться в реальность. Согнувшись, Анна падает на колени и беззвучно стонет, накрывая мокрое от слез лицо ладонями и все глубже ныряя в беспросветную тьму. «Мне так жаль, Эни…» – там, на самом дне бездны отчаянья, сквозь пелену боли в ее мысли просачивается тихий шепот. Она узнает этот голос сразу, хотя он почти неразличим. Мириам. Ледяное дыхание шевелит волоски на ее затылке. Это не сквозняк, окна плотно закрыты. Скрюченное тело Аннабель охватывает озноб, обнаженная кожа покрывается липким холодным потом. Холод сковывает все мышцы. «Мне так жаль, Эни… Так жаль…» – стонущим эхом звучит в ее голове. – Тебя здесь нет, – хрипло шепчет Анна, прогоняя наваждение. Звук собственного голоса приводит девушку в чувство. Резко выпрямившись, она оглядывается по сторонам, постепенно начиная узнавать очертания спальни. Алан Флеминг. Это его лофт, его комната и его постель, где она провела остаток вечера и целую ночь, и только его самого нет. Он обещал ей цветные сны… И они были цветными. В самом начале, пока не пришла тьма. Хватит! Она одна. Абсолютно одна. Никаких призраков. Никакой тьмы. Просто очередной кошмар. Успокоившись, Анна возвращается к кровати и, схватив свой телефон с тумбочки, смотрит на часы. Почти полдень. Она проспала двенадцать часов. С ума сойти. Когда такое было в последний раз? Алан Флеминг – Выспалась? – оторвав взгляд от экрана ноутбука, с улыбкой приветствую заглянувшую в кабинет Эни. Она смущенно кивает, не решаясь открыть дверь шире. – Заходи, не стой на пороге. Я не кусаюсь. – Затушив сигарету в пепельнице, рукой разгоняю дым. – Извини, тут накурено. Можешь открыть окно, если тяжело дышать. – Ничего, я уже привыкла, что ты пыхтишь, как паровоз, – несмело улыбается Анна, проходя внутрь. Растрепанная, в намотанной под грудью простыне она выглядит очень мило и соблазнительно, но, судя по напряженному выражению ее пылающего лица, мне сегодня вряд ли что-то обломится. И это даже забавно – наблюдать стеснительную Аннабель после всего, что мы вытворяли ночью. До джакузи, к слову, дело так и не дошло. Она вырубилась быстрее, чем я предложил сменить локацию. А вот ко мне сон так и не пришел. Оставив вымотанную физически и морально девушку безмятежно сопеть в моей постели, я решил использовать свою бессонницу во благо, и сработало! Еще как сработало. Четыре новые главы с минимумом правок. Еще парочка таких продуктивных дней, и можно звонить махнувшему на меня рукой литературному агенту. – Ищешь свою одежду? – заметив, как Анна нервно переминается с ноги на ногу, непринужденно любопытствую я. – Да, – робко отвечает Аннабель, озираясь по сторонам. Я киваю на тахту в углу комнаты. – Я сложил твое платье там. Чулки и трусики сверху, туфли в прихожей, – сообщаю будничным тоном, но она все равно тушуется. – Спасибо. – Пряча взгляд, девушка быстро перемещается в указанном направлении. – Я звонила отцу, но ты, оказывается, опять меня опередил, – проскальзывая мимо меня, попутно роняет она. – И как чувствует себя мистер Одли? – Вопрос чисто риторический. Ответ мне известен. – Хорошо. Он снова приглашает тебя в гости, но на этот раз на ужин. – Повернувшись ко мне спиной, Анна наклоняется, чтобы собрать свои вещи. Простыня соскальзывает на бедра, и, ахнув, она быстро возвращает ее на место. – Отказываться невежливо, – пряча улыбку, говорю я, наблюдая, как Аннабель суетливо собирает с пола платье и белье, которые упали, пока она боролась с простыней. – Значит, приходи, – отзывается она. – Можно завтра… – Отлично, договорились, – быстро соглашаюсь я. Воспользовавшись тем, что девушка не может меня сейчас видеть, я неотрывно слежу за каждым ее жестом и нервным движением. Рассеянная, потерянная, немного неуклюжая, но чертовски милая, непосредственная, пугливая как девственница. Совсем другая. Поразительно… Поразительно то, как мне удается поддерживать весь это фарс и не сорваться. Я ведь и правда думал, что будет сложнее. Но образ женщины-ребенка ей удается не хуже, чем амплуа искушенной соблазнительницы. Пока все складывается удачно, но черт его знает, как обернется ситуация дальше, и я понятия не имею, как сделать так, чтобы она наконец заговорила. Мне нужно… нет, жизненно необходимо вытащить из Аннабель Одли то, что на самом деле привело ее ко мне. – Я могу воспользоваться душем? – Она резко оборачивается, прижимая к груди свой наряд боевой амазонки. Наши взгляды встречаются, и мы оба временно теряем дар речи. Анна смотрит на меня, приоткрыв рот, словно силясь что-то сказать, но не находя слов. А я как завороженный смотрю в синюю пропасть ее глаз, затягивающую меня словно в колдовской омут, и тщетно ищу там хоть что-то настоящее, но она и сама не знает, как глубоко утопила свои тайны. – Хочешь, составлю компанию? – Отморозившись, включаю альфа-самца и справляюсь на сто баллов из ста. Ее зрачки стремительно расширяются, заполняя бирюзовые радужки, дыхание учащается. Анна явно не прочь продолжить начатое ночью, но скажет мне уверенное «нет», и у нее на это есть свой ворох причин. Самая главная из списка – она по-прежнему уверена, что я помог Мириам исчезнуть. При свете дня подобный факт игнорировать сложнее, а ночью, как известно, все кошки серы. Ночь – время соблазнов, запретных страстей и особых ритуалов. – Это плохая идея, – подтверждая мою теорию, бормочет Аннабель. – Жаль, – разочарованно тяну я. Ее взгляд медленно соскальзывает с моего лица вниз, и от неожиданности она снова роняет свои тряпки на пол. Инстинктивно шарахается в сторону, словно самого дьявола во плоти увидела. – А ты почему голый? – изумленно сипит Анна, округляя глаза. Ладно хоть не отворачивается, осеняя себя крестом. – Мне так удобнее, – невозмутимо передергиваю плечами. – Работается легче, когда ничего не мешает и не сковывает. – Работается? – переспрашивает, заикаясь. – А чем я тут, по-твоему, занимаюсь? – Без одежды? – Нахмурившись, Анна приседает на корточки, одной рукой удерживая простыню, а второй подбирая одежду. – Я могу предположить один вариант, но с работой он точно никак не связан. – Должен тебя разочаровать, Эни. Я предпочитаю реальный секс, и чтобы завестись, мне порнофильмы не нужны, – продолжаю бессовестно провоцировать красную, как помидор, скромницу. – Фантазии бывают гораздо интереснее, – ухмыляюсь, окидывая ее горячим взглядом. Поджав губы, Анна, не глядя на меня, проходит мимо и направляется к выходу из кабинета. – Эни, ты обиделась, что ли? – окликаю, когда Аннабель уже берется за ручку двери. – Нет, – оглянувшись на пороге, отвечает она. – Просто убедилась, что поговорка «муж и жена одна сатана» не врет. – Так, ты это к чему сейчас? – напряженно спрашиваю я. – Мириам тоже считала, что одежда сковывает и мешает. С детства любила разгуливать голышом при любом удобном случае, а иногда и неудобном. Стыда в ней было ноль. – Серьезно? Ты о моей жене сейчас хочешь поговорить? Снова? – бросаю с раздражением, поднимаясь из-за стола. Анна быстро опускает взгляд, а я, пощадив ее уязвимую нервную систему, беру брошенное на спинку кресла полотенце и оборачиваю вокруг бедер. – Тебе не надоело? Я думал, что мы все решили. – Приблизившись вплотную к Аннабель, резко захлопываю приоткрытую дверь. Отступать ей некуда. Вскинув голову, она с вызовом смотрит мне в глаза. Смело так смотрит, уверенно, а у самой губы дрожат и глаза на мокром месте. – Ничего не получится, если ты не прекратишь тащить ее призрак в нашу постель. Смягчившись, я ласково дотрагиваюсь до ее щеки кончиками пальцев. Простое невесомое касание, а у меня кровь закипает в венах. Понимаю, что могу взять ее прямо здесь и сейчас, и она меня не остановит, потому что тоже этого хочет. Сильно, до трясучки, до алой пелены перед глазами. Но что-то внутри меня кричит, что нельзя, не сейчас. И чем ближе я склоняюсь к приоткрытым губам Анны, тем громче крик. Дай ей уйти, Алан. Моргнув, я трясу головой, прогоняя навязчивый голос. Хочется заткнуть ее, выкинуть из мыслей, но все мои попытки бессмысленны. Она никуда не исчезнет, не оставит меня… потому что я, Я ее не отпускаю. Не смогу это сделать, даже если очень сильно захочу, а я не хочу, не хочу… Гори оно все! Стискиваю зубы до скрипа и резко отстраняюсь. – Иди в душ. Поговорим потом, – хрипло бормочу я. – Все в порядке? – Тихий голос Аннабель звучит встревоженно, в глазах проскальзывает страх. Заботливая, ласковая, милая. Кому, вашу мать, это надо сейчас?