– Стоун узнал. А кто другой мог узнать и не подать виду. Чтоб потом информацию продать. – Да ерунда все это, – отмахнулся Али. Его восточный менталитет все же иногда мешал с ходу признать очевидное. Смит эту черту характера собеседника знал и спорить не пытался, лишь рукой махнул: – Ладно, поступай, как знаешь, но я тебя предупредил. – Успокойся, Джон. Даже если твой Стоун прав, и кто-то в толпе говорил по-русски, это еще не значит, что он имеет отношение к Империи. В космосе много планет, а людей еще больше. Да и этих… Я завтра отправлю всех отсюда. Честно говоря, не привозил бы вообще, но третий маневровый сдох окончательно, пришлось вставать на ремонт. Смит пожал плечами и встал: – Ты не обижайся, Али. Я тебя давно знаю и уважаю, но иногда твоя упертость лишняя. Когда сюда придет Империя, лично я хочу оказаться от Базы как можно дальше. Жить хочется, привык я как-то… В общем, я тебя предупредил. Думай. И ни один из собеседников не мог подумать, что их разговор слышит еще кто-то. Точнее, подслушивает. За подобное Али лично смахнул бы наглецу голову фамильным ятаганом. Случались прецеденты. И все же человек, готовый рискнуть, нашелся. И, как оказалось, не напрасно. Ночь на космической станции, вне зависимости от ее размеров и оснащения, понятие относительное. И причина тому самая что ни на есть банальная – живущие внутри нее люди не зависят от внешних источников света. Включишь лампы – будет тебе день, выключишь – ночь, как-то так. Но людям все равно на что-то надо ориентироваться, именно поэтому они так и остались верны старинному двадцатичетырехчасовому графику. И соблюдается он одинаково и на пассажирских лайнерах, и на военных кораблях, и на таких вот пиратских базах. Разумеется, на разных планетах и сутки отличаются, поэтому тем, кто привык к более длительным или коротким дням и ночам такой стандарт не всегда удобен, но и недовольство свое никто всерьез не высказывает. Так, могут поворчать, но и только – идти против общего стандарта попросту невыгодно. Именно поэтому в строго отведенное время на Базе наступила ночь, и народ расползся по каютам – спать. Освещение в коридорах, правда, осталось, но только в центральных. В мелких, боковых и технических, оно и так-то не было слишком интенсивным, потому что за годы интенсивной и не очень бережной эксплуатации часть осветительных панелей вышла из строя, а остальные покрылись толстым слоем пыли. На ночь оставался только дежурный свет, в четверть от стандартного, а с учетом местных реалий и того меньше, и потому видимость была отвратительной. Впрочем, дежурному оператору происходящее в тех коридорах было совершенно неинтересно. Запись идет, контрольные датчики тревогу не поднимают – стало быть, и оружие, энергетическое либо стрелковое, не применяется. А более «спокойные» нарушения вроде поножовщины, случись нужда, завтра разберут. В конце концов, для того камеры и установлены. К слову, стычки с ранеными и трупами случались регулярно, никого особо не удивляли и людей, выбравших профессию с риском, не напрягали. Так что пусть их. Задача оператора – чтоб камеры работали, и только. На человека, вышедшего из своей каюты в одном из таких коридоров, никто не обратил внимания. В самом деле, каюты здесь без удобств, санузел на весь блок один. Делались-то они для шахтеров, а те не лорды. Работать сюда приехали, деньгу зашибать, а не на пляжах валяться. Смена контингента ничего не изменила, а потому народу, решившего прогуляться «до ветру» или принять душ, хватало. Правда, большинство отбегалось заметно раньше, но мало ли какие у человека привычки либо проблемы. Вышел – и вышел. А учитывая, что идет чуть согнувшись, скорее всего, с вечера сожрал что-нибудь не то. Еда с Новой Мексики была вкусной, имела национальный колорит, но подходила далеко не всем. Так что нагрузка на унитазы здесь всегда была повышенная, хе-хе… Человек и впрямь отправился в сортир, где честно справил малую нужду. А вот дальнейшие его действия уже заметно отличались от тех, что обычно проделываются. Камер видеонаблюдения в туалете не имелось. Вернее, когда-то их там устанавливали, но после смены хозяев новые постояльцы очень быстро выдернули камеры с корнем. В отличие от работяг, вынужденных терпеть подобное вмешательство в личную жизнь согласно контракту, нынешние постояльцы Базы могли за такое и шею свернуть. Поэтому досмотр ограничивался коридорами и общественными местами, что посетителя туалета вполне устраивало. Правда, существовала еще вероятность, что оператора заинтересует причина, из-за которой человек наглухо завис в санузле. Но она была столь малой, что ею можно было пренебречь, а включить отслеживание входящих-выходяших к компьютеру Базы никто не подумал, об этом человек позаботился узнать заранее. Потом – душевая. Не самый удобный из блоков, как решило бы большинство, но только не этот посетитель. Он мыться и не собирался, вместо этого быстро переоделся в извлеченный из сумки якобы со сменным бельем облегающий темный комбинезон и того же цвета скрывающую лицо шапку-маску. Потом достал набор отверток, с помощью которого в два счета снял небольшой щиток из толстого пластика. Именно наличие здесь этой практически сливающейся с камнем стен пластины и обуславливал его выбор кабины. Потому что когда она аккуратно вышла из пазов, за ней открылся вход в технический коридор, о котором вообще мало кто знал. Протиснуться в не слишком широкий проем оказалось достаточно сложно, еще тяжелее – закрепить изнутри плиту так, чтобы это не бросалось в глаза. Но человек справился с задачей, после чего решительно направился по коридору, тускло подсвеченному и узкому. Впрочем, он шел уверенно, ибо план вызубрил намертво. Судя по толстому слою пыли, этим путем давно никто не ходил, что радовало. И он шел, словно привидение в каком-нибудь старинном замке, прямиком к своей цели. Несмотря на достаточно внушительные по меркам астероидов размеры, в абсолютных цифрах он был не так уж и велик. Соответственно, и коридоры Базы, что рабочие, что технические, на поверку оказались не слишком внушительными. Не прошло и трех минут, как посетитель достиг своей цели и с интересом огляделся. Интересные у строителей были задумки, технические коридоры от посторонних глаз скрыты, зато из них наблюдать можно за чем угодно. Вряд ли паранойя, скорее, все же трезвый расчет, только причина решения неясная. Впрочем, незваному гостю на это было плевать. Куда важнее казалась система видеонаблюдения. Она здесь была архаичная, проводная – впрочем, в космосе такой метод, как ни странно, прижился и сдавать позиции не собирался. Все же обилие посторонних излучений добавляло целую гору проблем, а хорошо защищенный кабель позволял неплохо блокировать помехи. Здесь, в недрах астероида, ими можно было и пренебречь, но какой смысл возиться, если проще взять стандартную раскладку, дешевую и надежную? И, к слову, подключиться к ней тоже намного проще. Никто и не заметил, как единственная установленная в этом тупичке камера начала передавать не в режиме онлайн, а запись одной и той же картинки с дремлющим часовым. А чего бы ему не дремать? Заступил на пост час назад, сменят еще через три часа. Правда, есть еще и сам охраняемый объект, но как раз за него смысла беспокоиться особого не было. Тяжелые ворота склада заперты, изнутри их не открыть в принципе, да и снаружи сделать это не так-то просто. Бесшумно уж точно не получится. Плюс вне боя подчиненные Большого Али дисциплиной вообще не отличались. Так что сел часовой у обшарпанной стены, поставил рядом архаичный французский лучемет с коротким толстым дулом и принялся спокойно похрапывать. Само собой разумеется, что вышедшую будто бы из самой стены темную фигуру он не заметил. И так же не заметил, как сон его стал еще глубже. Человек в маске аккуратно убрал пистолет-инъектор – убивать кого-либо без нужды ему не хотелось. Профессионал может оставить за собой горы трупов, но сделает это лишь в случае, когда убивать действительно необходимо. Сейчас этого не требовалось, и часовой остался жив. Через два часа он проснется с гудящей, будто с перепою, головой, но это будет наименьшей из его проблем. Проход на склад именовался воротами несколько преувеличенно. Обычный шлюз под размер стандартного погрузчика. Запертый. Нужны или пароль, или полкило взрывчатки, которая, несомненно, перебудит всю Базу. Человек несколько секунд рассматривал кодовый замок, потом вытащил из кармана микрокомпьютер и ловко подключился к резервному вводу. Теоретически для взлома такого замка с помощью внешнего устройства потребовалось бы несколько часов. Это если не знать аварийных кодов, разумеется. Пятнадцать секунд – и запирающие ворота клинья с тихим, различимым, скорее, по едва заметной вибрации камня, шелестом уползают в стороны. А потом титановая пластина мягко и беззвучно уползает в сторону, открывая большое, освещенное тусклыми лампами помещение. В используемом как большая тюремная камера складе находилось человек сорок. Некоторые спали и сейчас, разбуженные неожиданным визитом, щурились и хлопали глазами. Остальные просто смотрели на вошедшего, кто-то испуганно, кто-то зло, кто-то устало-безразлично. Нормальный спектр эмоций, в принципе. Человек в маске окинул их взглядом и негромко спросил: – Штурман есть? Один из лежащих, худой человек средних лет с перевязанной бинтами рукой, так же негромко ответил: – Я штурман. – Это хорошо. Значит, так. По моей команде выходим и, соблюдая тишину и спокойствие, ни на что не обращая внимания, идете за мной. Я доведу вас до причала, где находится ваш корабль. Садитесь на него и валите так быстро, чтобы никто не смог даже след ваш разглядеть. Ясно? – Что происходит? – раздался женский голос откуда-то из глубины зала. По-английски, но, судя по откровенно-плебейскому построению фраз, говорившая была с одного из периферийных миров Альянса. – Я требую… – Заткните ей рот, – приказал незнакомец. На мгновение завязалась возня, потом звук удара, и дамочка заткнулась. Видимо, среди пленных нашлось достаточно здравомыслящих людей. Человек в маске удовлетворенно кивнул: – Все, собирайтесь. У вас примерно семь минут. Потом начинаем движение. Штурмана вывести любой ценой, хоть на руках его несите. Без него корабль не полетит. Остальные – по способности, отстанете – ждать не будем. Все поняли? Разномастный, но дружный гул послужил ему ответом. Все правильно, на рудники или евнухом в гарем никто не хочет, и осознание перспектив стимулирует работу мозга. Впрочем, и собираться им особенно не требуется, все равно при себе ничего нет. Процесс стронулся с мертвой точки не через семь и даже не через восемь, а почти через девять минут. Это вписывалось в заложенные диверсантом временные рамки, но все же он начал самую малость тревожиться. А потом негромко бумкнуло, астероид едва заметно вздрогнул, и сразу же пропал свет. Еще пятнадцать секунд – и, в строгом соответствии с регламентом, вспыхнули красные лампы аварийного освещения. Все, можно начинать. – За мной! Они шли по коридорам, удивительно на взгляд непосвященных пустынным. А так – все понятно. Сейчас люди бегут по другим коридорам, центральным, к своим кораблям. И имеют при этом кучу проблем. Взрыв произошел на противоположной стороне Базы. Не такой и сильный, кстати, но слегка повредивший док. Тоже неудивительно – именно в нем взорвался разъездной катер с «Морского змея», уже неделю стоящий там в ожидании ремонта. Учитывая, что единственный на Базе специалист по ремонту систем управления неделю как лежал в запое, наклюкавшись ядреного, настоянного на местных галлюциногенных ягодах, самогону, и очередь на ремонт скопилась изрядная, простоять он мог еще долго. Но, увы, не дождался – рванул. Хорошо еще, таким суденышкам реакторов не полагалось, только накопители, но все равно грохнуло неслабо. Ситуация, в общем-то, неприятная, но далеко не самая страшная. Особенно учитывая, что катер пришвартован с внешней стороны, в космосе, ударной волны нет. Ну, разрушилась обшивка несколько внешних отсеков, и только. Их практически сразу заполнила герметизирующая пена, так что существованию Базы ничего, в общем-то, не угрожало. Но еще одним последствием взрыва явился мощнейший всплеск электромагнитного излучения, а это уже серьезнее. Вообще, теоретически это возможно. Практически же всплески, как правило, очень слабые. Но есть один нюанс – если не знать, как увеличить их мощность. Тот, кто вечером копался в катере, знал. И потому вся аппаратура Базы частью сгорела, частью просто зависла. На какое-то время астероид был обесточен, не работали управляющие контуры, а главный компьютер Базы выдавал вместо команд беспорядочный набор символов. Сколь долго будет длиться это безобразие, оставалось лишь гадать, а потому беглецам следовало поторопиться. Сзади раздались громкие рыдания. Человек в маске повернулся, увидел, пожалуй, самое слабое звено в их группе – мальчишку лет шести, упавшего, разбившего колено и теперь, вместо того чтобы встать и бежать, обильно размазывающий по лицу крупные, словно виноградины, слезы. Около него уже клушами суетились две женщины. Мужчина скривился, это было видно даже через маску: – Тащите в общем темпе или бросьте его на хрен. Времени нет. – Как вы можете… – Можете оставаться с ним. – Времени для полемики не было, но тот факт, что остальные, включая мужчин, никак не пытались помочь упавшему, он отметил. Штурмана буквально несли на руках – он, как оказалось, серьезно пострадал во время схватки, когда орлы Большого Али ворвались на корабль. Но то, что его волокли, неудивительно – без штурмана кораблю не уйти из системы. На ребенка же всем было плевать. Ну, почти всем. Женщины булькнули возмущенно, подхватили мальчишку под руки. – И рот ему заткните, не хватало еще, чтобы нас услышали… То ли ребенок успокоился, то ли они выполнили его приказ, но рев как-то разом прекратился. А еще метров через триста они уперлись в узкий, как прямая кишка, коридор, у входа в который стоял человек. Он был велик ростом, широк в плечах и, казалось, в одиночку загораживал все пространство. И на лице его тоже была надета маска – копия той, что носил предводитель беглецов. Толпа разом затормозила, и лишь человек, возглавлявший ее, шагнул вперед: – Ты все сделал? – Да. Люки разблокированы, охраны нет. – Спасибо. Я твой должник. – Не переживай, космос мал, и увидимся, и сочтемся. Может, останешься? – Не думаю, что это хорошая мысль. Слишком большая вероятность, что раскопают концы. – Смотри сам. Удачи. Они обнялись, и предводитель махнул рукой – вперед, мол. Пленные гуськом, пригибаясь, так как потолок коридора был слишком низким, шустро побежали к кораблю. Здоровяк шагнул в сторону, уже почти скрылся в боковом коридоре – и именно в этот момент раздался отчаянный крик. Им было бы плевать на крики – в конце концов, сейчас на станции творился жуткий бардак. В такой ситуации ожидать можно все, что угодно, и поножовщина в такой ситуации сущая мелочь. Но, во-первых, в крик вплетались азартные вопли на русском, а во-вторых, тот, кто привел сюда беглецов, уже сообразил – пацан, разбивший колено, и две не захотевшие бросить его тетки, отстали. А главное, крики доносились как раз оттуда, где они сейчас должны были находиться. И человек, выводивший пленных, не раздумывая бросился туда. Картина, представшая перед ним за первым же поворотом, выглядела достаточно сюрреалистично. Точнее, часть ее была вполне логичной – сидит женщина, прижимая к себе пацана, и зажимает рукой лицо. Даже в неярком свете аварийных ламп заметно, что оно уже наливается нездоровой синевой, как это и положено после хорошего, смачного удара. Ну и четверо пиратов… А вот дальше – сплошной сюрреализм, поскольку из этой четверки двое небоеспособны. Один лежит, скрючившись и вцепившись в собственные гениталии, а второй сидит рядышком и баюкает сломанную руку. А перед оставшимися на ногах стоит вторая женщина в стойке, весьма напоминающей разъяренную кошку. Только вот шансов у нее не было. Женщина, что физически, что в рукопашной, слабее мужчины, если тот, конечно, не полный неумеха. Сейчас противников было двое, и драться они умели – других на Базе и не встречалось. Их получилось застать врасплох, когда вместо не способной оказать сопротивление жертвы перед ними оказался подготовленный боец, но сейчас… Похоже, расклады понимали все трое. Пираты (а это были именно пираты, абордажники с «Геркулеса») неспешно двигались вперед, уже обмениваясь шуточками по поводу того, что сделают после драки, женщина отслеживала их движения… А потом в схватку вмешалось новое действующее лицо, и все завертелось не по сценарию. Бегущий не скрывался, просто двигался очень быстро, и женщина успела лишь отпрыгнуть в сторону. Впрочем, человека в маске она сейчас интересовала в последнюю очередь. Бросок! Его противники начинают движение, но – медленно. Слишком медленно – тут и неожиданность в смене ситуации, и просто совсем иной уровень подготовки… Со стороны это выглядело очень эффектно. Кажущаяся размазанной из-за скорости фигура буквально проскочила мимо ближайшего пирата, словно бы мимоходом слегка задев его левой рукой. Этого «слегка» как раз хватило, чтобы отшвырнуть абордажника в сторону, обеспечив соприкосновение головы со стенкой коридора. Характерный звук удара пустого о твердое – и пират оседает, а его товарищ к тому времени уже переворачивается в воздухе, да так, что ноги его чиркают по потолку. И с мокрым шлепком падает на пол. Все это действо занимает едва пару секунд. – Я же сказал – бросьте его к черту! Идиотки! – после чего одним движением, словно котенка, подхватил мальчишку за шиворот, второй рукой точно так же зацепил женщину с фингалом и без видимых усилий потащил их по коридору. – Бегом! Они пробежали едва половину расстояния, как раздался характерный лязг и, почти одновременно, шелест закрываемых перегородок. И это было просто замечательно, потому что сразу вслед за лязгом станция вздрогнула, как это всегда и бывает при «холодном» старте. Если, разумеется, кто-то решил не отстыковывать корабль – при аварийном старте бывает… – Проклятие! – мужчина остановился так резко, словно налетел лбом на бетонную плиту. Разжал руки, от чего и пацан, и женщина, практически с одинаковыми звуками плюхнулись на пол, и ударил кулаком о стену. – Уроды! – А я тебе говорил, – из темноты навстречу ему выдвинулась массивная фигура. – Не доверяй людям. Ты им помог – они тебя бросили. – Ты еще со своими нравоучениями… – Не переживай. Дядюшка Джон об этом подумал и о тебе, дятле, позаботился. За мной! Вновь короткий бег по коридорам – и вот он, финал. – Такой тебе подойдет? – Чей он? – Хромого. Его и ободрать не жалко. – А команда? – Один здесь, другой внутри дрыхнет. Остальные вечером пили. Теперь в гостевом комплексе спят. Я позаботился, до утра их пушкой не разбудишь. Бегом давай! Центральный причал не пользовался у ретроградов-космонавтов популярностью. В свое время здесь загружали на корабли руду, и причал строили с размахом. В результате получилась выемка пяти метров высотой и в сотню длиной. Оставить столь внушительное пространство без внимания было просто невозможно. Маркони просто не мог оставить такое богатство пропадать – но, с другой стороны, и устраивать там жилые, бытовые либо складские помещения не получалось. Фонило там. Не то чтобы сильно, два-три часа, даже сутки человеку проблем не доставят, однако за неделю-другую (а товары могли лежать и дольше) полученная доза радиации могла выйти уже значительной. Именно поэтому сооружение начали использовать по назначению. Вот только дизайн Маркони решил не менять – и, как оказалось, просчитался. Теоретически оптический бронепластик мало уступает по характеристикам стали. Практически же напоминающая мыльный пузырь невесомая пленка (ну и пускай там стенки в полметра толщиной) доверия привыкшим к кондовой броне звездолетов космонавтам не внушала. И даже тот факт, что на нее в любой момент можно опустить титановые пластины, дела не менял. Не нравилось людям ощущение единения с космосом, хоть тресни. Нет, туристам бы понравилось… наверное, но суровые, не склонные к романтике профессионалы воротили носы. У них профессиональный сдвиг и психологическая несовместимость. Именно поэтому к центральному причалу корабли швартовались редко и по необходимости, сиречь отсутствию более престижных, пускай даже неудобных мест. Но, конечно, хоть снаружи, хоть изнутри смотрелось здорово!