– Госпожа с белой кожей, одетая как ока. И ока, обряженная как королевская фрейлина. Более странной парочки я раньше не встречал. Мне-то все равно, но вот наш Нэврин, – владелец таверны кивнул на булочника, который демонстративно от нас отвернулся, – тот еще сноб. А вы еще меня пытались обвинить в предрассудках! Но мое предложение все еще в силе. Мы воспользовались радушием хозяина, который представился как Шмулс, и вошли в «Тромбон и гусь». Наверное, пить красный, сладковато-перченый эль более соответствовало нашему возрасту, чем глазеть на пирожные. Заняв столик в самом углу, мы продолжили разговор, правда, внезапно повернувший в другое русло. – Ты избэгаешь Атоса, Лис? Или мнэ это примэрещилось? Я сморщила нос и начала чесать лоб. Я делала так всякий раз, когда собиралась соврать, и ока прекрасно знала о значении этого жеста. – Не то чтобы избегаю, Извель. Просто не ищу встреч, можно так сказать. – А раньше вы были нэ разлей вода, – невинно продолжила Извель, поглядывая на меня поверх сложенных у лица длинных темных пальцев. Перчатки она сняла и аккуратно положила на столик. – Раньше многое было иначе, – уклонилась я от объяснений. – Ему неловко рядом со мной. Я это чувствую, и неудобно становится уже мне. За два года, что не виделись, мы обросли новыми жизнями, как звериной шкурой. Туда, в прошлое, не пробиться, а как строить все заново – мы оба не знаем. К тому же его на каком-то глубинном уровне раздражает Слэйто. Он вчера за ужином сказал, что тот пьет чай, слишком громко хлюпая! Ты же там была. – Была, – невозмутимо подтвердила гадалка. – И Слэйто и правда ужасно-ужасно хлюпаэт. Ее улыбка от меня не укрылась. Я втянула голову в плечи и сложила руки замком на затылке, словно пытаясь спрятаться в домике. Извель ласково коснулась моего плеча. – Твой свэтлэнький очэнь милый. Атос чувствуэт твою нужду в нэм и ненавидит его за это. Он привык быть всэм и каждому опорой, наш большой и могучий волк. Ему нэ просто принять то, что эту роль заняли, но он смирится, – на мгновение Извель задумалась, – или найдет способ замэнить Слэйто в твоэй жизни. Иного пути для волков не сущэствует. Мне совсем не хотелось обсуждать это даже с Извель. Поэтому мы некоторое время молча пили эль, а когда я перевела взгляд на подругу, то заметила, что она слишком сильно теребит свои белые перчатки. – Ты, кажется, хочешь чем-то поделиться, Извель? Та тревожно глянула на меня и обреченно вздохнула. – Я думаю, что браслэт мнэ дал Мастос. Я ошарашенно взглянула на нее, потому что сразу догадалась, о каком именно браслете говорит ока. – И ты молчала? О боги, я была уверена, что эта вещица принадлежала Карамину, богу дорог! – Можэт, и принадлэжала, – неуверенно повела плечами Извель. – Но получила я ее от молодого крайнийца. – Молодого? Мы точно говорим о том самом Мастосе? – Давным-давно мнэ пришлось покинуть родной токан. Я вступила в бродячую труппу циркачэй, которые никогда не задерживались дольше дня на одном мэсте. У нас были и куклы-марионетки, и фокусник, а я прэдсказывала судьбу. Мне нэлегко тебе говорить об этом, Лис’енок, но тогда были нэ лучшие дни моэй жизни. Я была опустошэна. Ока залпом допила оставшийся эль – добрую половину кружки – и сделала знак Шмулсу, чтобы тот повторил заказ. После этого Извель продолжила: – Я прэдсказывала людям только страданиэ и боль. Видэла только эти чувства в своэй собственной жизни и надэялась, что смогу освободиться от них, прэдрекая другим напасти. Люди часто плакали в моэй палатке, тряслись от страха, умоляли разглядэть другой исход. Но тщетно. Однажды моэго совета попросил молодой крайниец. Он был хорошо одэт, даже носил очки. Да я впэрвые их тогда увидэла, навэрное. Он нэ хотел знать свою судьбу, он пришэл за совэтом. Он хотэл начать какое-то свое дэло, но всэ нэ рэшался: хватит ли у нэго сил. Я тогда лишь подумала, что это очэредной богатенький бэлый сынок размышляет, торговать ему свининой или говядиной. Но, раскинув карты, очень удивилась. Настолько, что даже нэ стала искать горя в прэдсказании. «От твоего дела будет зависеть множество жизней. Если верить картам, весь мир, который мы знаем, в твоих руках, – сказала я ему, а потом с горэчью добавила: – Ну и пусть горит синим пламенем. Пусть катится к Войе, обливаясь слезами и захлебываясь кровью, этот проклятый мир…» Он нэ удивился, Лис. Зато пэрвый из многих взял мэня за руку, и мы проговорили вэсь день и всю ночь. Юноша нэ стал терзать мэня расспросами, просто тихо слушал, как я изливала свою злобу, и был так добр ко мнэ. Имэнно он рассказал, что все люди и события оставляют слэд в нашей душе. Помнишь, я говорила тебе о тени от костра на камнэ твоей жизни? Это ведь нэ я придумала, Лис’енок. Но я не рассказала тэбе главного. Мастос – а сэйчас я почти уверена, что это был он, – сказал, что только чэловек решает, какую память оставит на камнэ его жизни нэкое событие или друг. Лишь мы рэшаем, покрыть ли свою душу копотью или наполнить ее свэтом. Тая обиду, храня боль и накапливая злобу, мы день за днэм сами осквэрняем свой камэнь. Не успэешь оглянуться, как твой камень души будет настолько закопчен, что на нэм больше не сможет отразиться ничья тэнь. И это хуже, чэм просто умэреть. – А если человек не принес тебе никакой радости? – тихо спросила я, вспоминая о копоти на собственном сердце. – Как можно сохранить в душе свет, если света и не было? – Дажэ в самой тэмной ночи есть звезды, Лис’енок. Искать свэт надо не в чужом сэрдце, а в своем собствэнном. – Так или иначэ, – продолжила Извель, – крайниец спас мэня тогда. Отвэл от края пропасти, в которую я лэтела на своих сломанных крыльях. Иногда обычный разговор можэт отстроить разрушэнное, и во мнэ вновь засияло пламя жизни. Уходя, он вспомнил, что нэ заплатил мнэ за гадание. Я бы и нэ взяла ничэго, такое сильное впэчатление произвел на мэня гость. Но он настоял, хотя и заявил смущэнно, что его кошэлек украли. Ещэ дэнь назад я обозвала бы его лжэцом, но тут лишь сказала, что любой малости мнэ хватит. Крайниец снял браслэт с зэлеными бусинами с запястья и отдал его мнэ. В тот день и каждый послэдующий эти бусины дарили мнэ вэру в то, что нэ бывает пропащих людей, а мэня ждет мой собствэнный путь. Но пришло врэмя, и браслет смэнил хозяина. Отдавая его тебе для заокраинской брони, я была встрэвожена, задавала сэбе вопрос: «Останусь ли я прежней, лишившись его?». Но оказалось, что браслет был просто бэзделушкой, а сила всэ эти годы жила внутри мэня самой. Рассказывая свою историю, Извель смотрела в окно. Глаза под белоснежной каймой ресниц влажно заблестели, возможно, именно поэтому она на меня и не смотрела. Мне почему-то показалось неуместным рассказывать ей сейчас о том, что чем-чем, а безделушкой браслет не был, и о том, как он спас мне жизнь в Сиазовой лощине. Это была исповедь Извель, не стоило нарушать это таинство. Я только позволила себе спросить: – Почему ты так уверена, что это был Мастос? Крайнийцев в Королевстве было много и годы назад. Гадалка зябко поежилась. Утренний холод проникал даже сквозь плотные кирпичные стены таверны и сворачивался у ног колючим лесным зверем. – Мне кажэтся, что он сам хотэл напомнить о той встрэче. После знакомства мы с Гаром рэшили исследовать в поисках тварей юг страны. Я собиралась пройти через Врата Рэмира, но не смогла. Там все перекопано, и куча строитэлей: говорят, скалы начали крошиться и проходить там опасно. Мнэ пришлось идти в обход, по горным тропам, там я и встрэтила Мастоса. Он спэшил, как и я, на юг – но восточнее. Приятный, тихий, любэзный. Он как будто возник в моэй жизни в самое нужное врэмя. «Возник в моей жизни в самое нужное время». Что ж, так могла сказать и я сама. То, что Мастос встретил нас со Слэйто и Аэле после битвы в Русалочьей пади, уже не казалось мне удивительным совпадением. Монах все рассчитал. – Это он сказал мнэ, что Крианна вот-вот захватит столицу и власть. Он сказал мнэ, что ты жива, как и Атос, и что мы всэ встретимся во дворце. Он говорил нэ как прэдсказатель, а как наблюдатэль. У мэня же нэ было причин ему нэ вэрить. Он сказал, что Гара перэхватит кто-то из его учэников, а сам он должэн спешить. На прощание он почти вскользь спросил, где мой браслэт с зэлеными бусинами. Я даже не сразу поняла, о чэм он, и, кажется, ничэго ему нэ ответила. Лишь когда он скрылся из виду, я сложила все в уме и догадалась, что этот старик и есть крайниец из далекого прошлого. * * * В тот день мы с Извель больше не говорили ни о прошлом, ни о будущем. Мы прилично набрались эля у Шмулса и учинили небольшой переполох во дворце, вернувшись ночью и горланя заокраинские песни. Крианна даже лично вышла нас отчитать. Странно, но, несмотря на поздний час, королева была одета и не выглядела сонной. Казалось, что они с Гардио совещаются вторые сутки без перерывов на сон или еду. * * * Я лукавила, говоря Извель, что не избегаю Атоса. А между тем делать это становилось все сложнее. Странно, но как только ты прикладываешь усилия и выдумываешь всевозможные схемы, чтобы избежать встреч, они начинают случаться по десять раз на дню. Мы сталкивались в конюшнях, псарнях, голубятнях, на кухне, во внутреннем дворце, в оружейной. В конце концов, я уверилась, что единственное место, где Атоса точно нет, – это его собственная комната, и была в шаге от того, чтобы направиться туда и просидеть там до вечера. Это был поздний вечер второго дня совещаний Крианны и Гардио. Когда я вышла в крытую галерею, выходившую в сад, на небо уже высыпали звезды. Еще днем я заметила ржавую железную лестницу, ведущую на черепичную крышу галереи, и вот теперь, сбрасывая сапогами чешуйки ржавчины, забралась наверх. Над головой был глубоко синий небосклон, а под ногами раскинулся пахнущий свежей зеленью сад. Я почти наугад сделала пару шагов и села. – Привет, – донеслось из темноты. – Да ты издеваешься, – простонала я. – Если хочешь – я уйду, – беззлобно сказал Атос. – Не думал, что встречу тебя здесь… – …И именно поэтому сюда залез, – закончила я за него. – Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. Тут ведь так хорошо, правда? – Немного напоминает наше путешествие. Я никогда – ни до, ни после – столько раз не глядел на звездное небо. В детстве небосклон не привлекал меня, а когда я стал командиром наемников, а затем генералом, то всегда бывал слишком занят для подобных занятий. Но после нашего эпичного похода к Белой башне я на многое, не только на звезды, стал смотреть иначе. – Славное было время, – согласилась я. – Знаешь, мне до сих пор интересно, почему же ты вот так просто сорвался на север вместе со мной? – Боюсь, истинные причины тебе бы не понравились. Но так или иначе – я, как ты говоришь, сорвался. А вернулся уже совсем другим человеком. Я и раньше частенько слышал, что дорога меняет, но не понимал, как именно. Только сейчас понял: дорога не меняет людей, она людей создает. Из нас закрытых, зашоренных, потонувших в своих проблемах она вытаскивает на свет нас истинных. – Если нам было так хорошо тогда, то почему все стало сложным сейчас? – Потому что людям нужна драма, – со смешком ответил Атос. – Мы не любим, когда все просто и понятно. Я придвинулась к нему в темноте и положила голову ему на плечо. Пусть завтра все станет иначе, пусть снова будут перепалки между ним и Слэйто, пусть мы вновь начнем избегать прямого взгляда, но сейчас над нами раскинулась ночь, которая стирала два года и возвращала нас к костру, возле которого спали Извель и Ким. – Ты – моя семья, Атос. И я так рада, Войя мне свидетель, что ты выжил в Сиазовой лощине. Наверное, это единственное, что имеет значение. Все остальное решится так или иначе. Какое-то мелкое существо пронеслось по коньку крыши, из-под его лап посыпались мелкие камушки, которые зашуршали по черепице. Потом вновь стало тихо. Атос правой рукой обнял меня за плечо и прижал к себе. * * * На третий день нас снова собрали в тронном зале. Молоденькая горничная, та самая, что обнаружила подкинутые Мастосом записки, провела меня туда лабиринтом коридоров и оставила в одиночестве. Затем начали подтягиваться остальные. Сначала появилась Извель, сегодня облаченная в бледно-зеленое платье. Похоже, моя подруга всерьез увлеклась модами и вряд ли намеревалась возвращаться к цветастым юбкам. Корсет плотно облегал ее точеную талию, приподнимая и без того немаленькую грудь. Рядом с такой женщиной-статуэткой я все сильнее ощущала себя мальчишкой: плоскогрудым, с костлявыми плечами и твердым, как камень, задом. Ни одной приятной округлости на всю меня. Потом нетвердым шагом вошел Слэйто. Маг выглядел так, будто всю ночь гонялся за кошками по крышам и дымоходам. Взгляд слегка ошалелый, самого едва заметно покачивает. Но я сочла, что лучше ничего не спрашивать. Захочет рассказать – расскажет. Последним из зрителей подтянулся Атос. С ним все было просто. На королевских харчах крайнийский генерал обленился и взял за правило спать до обеда, поэтому теперь казался растрепанным щенком – сонно моргал и все безуспешно пытался заправить батистовую рубашку за пояс бриджей. Гардио показался из-за маленькой дверки позади трона вместе с Крианной, и вид у него был хуже некуда: под глазами залегли темные тени, скулы заострились, словно он не ел несколько дней подряд. Когда Гардио заговорил, голос его прозвучал надтреснуто. – Я думаю, мои самые близкие друзья заслуживают первыми услышать о решении, принятом мной и моей дражайшей тетушкой. Я – единственный сын покойного короля и, хотя не был рожден в законном браке, все еще являюсь его ближайшим родственником. Поэтому вынужден… – Гардио запнулся и, устало покачав головой, продолжил: – Поэтому с честью принимаю монархическую корону и беру на себя управление страной. Моя тетушка Крианна по мере сил будет помогать мне и передает во владение легион Белого Чертополоха. И хотя теперь я возвращаю себе ненавистное имя короля Роуэна, прошу вас звать меня, как и прежде. Атос поднял руку, пытаясь привлечь внимание Гардио, будто ученик, стремящийся ответить на вопрос. Наш новый король кивнул крайнийцу, и тот заговорил: – Вы вместе с тетей оценили риски такого признания? Аристократия только-только смирилась с правлением Крианны, потому что надеется на ее немощность и слабость, простите за откровенность. А ты можешь показаться нашей знати не самым подходящим кандидатом. Ты молод, полон сил, и зубы у тебя все на месте. Белый Чертополох выиграл эту войну, но я не уверен, сможет ли он выстоять еще одну. – От этой проклятой войны устали все, – ответила за Гардио Крианна. – Даже те, кто на протяжении последних десяти лет подбрасывал в ее костер новые поленья. Это будет время передышки для нас всех. Через десять лет, возможно, появятся те, кто оспорит права Роуэна на трон. Но я, если позволят боги, к тому времени уже помру, и разбираться с ними придется вам. – Я полагаю, мы должны присягнуть? – растерянно протянул Слэйто. – Я плохо разбираюсь в том, что делать, когда у тебя на глазах объявляют о новом короле. Гардио страдальчески посмотрел на мага. Новоиспеченный король подошел к круглому столу, который так и стоял у подножия трона, и тяжело опустился на один из колченогих стульев. – Я очень хочу поесть и выпить. Выпить, наверное, даже больше. Но если верить Крианне, счет идет на дни и недели. Поэтому первым моим королевским указом будет назначение вас отрядом со специальными полномочиями, который направится в Дивные библиотеки Кармака и отыщет любое возможное упоминание о монстрах. Секира сейчас по просьбе Крианны занимается тем же в Ларгориуме, в дарганских книгохранилищах. Она – частый гость Тилля, и ей там рады, поэтому тетя и отправила ее подальше. В Кармаке предстоит поработать вам.