Это и не требовалось. На одном из мониторов как раз было видно, как немолодой мужчина в обычных джинсах и свитере решительно поднимается по лестнице и выходит в коридор. Другой экран транслировал ожидающую его вооруженную охрану. – У них приказ стрелять на поражение, – тихо объяснил над его ухом молодой агент. – Это бесполезно, – пробормотал Борис Евгеньевич. И словно в подтверждение его слов Нурейтдинов спокойно, не скрываясь, вышел в коридор, как будто ему здесь ничего не грозило и грозить не могло. Охрана моментально открыла стрельбу: трое стреляли из пистолетов, у одного в руках был небольшой автомат. Нурейтдинов резко остановился, как будто налетел на невидимую стену, но даже не попытался увернуться. Впрочем, все выпущенные в него пули тоже налетели на ту же самую невидимую стену, замерли в пространстве и упали на пол. Охрана заметно растерялась, было видно, как они переглянулись между собой. А Нурейтдинов тем временем поднял руку и сделал ленивое движение кистью. Как будто страницу на планшете перелистывал. В ту же секунду оружие вырвалось из рук охранников и полетело в противоположную сторону коридора. Еще одно движение рукой – и глаза охранников закатились. Трое специально обученных людей рухнули как подкошенные. Борис Евгеньевич с интересом склонил голову набок, чувствуя, как внутри затеплилась слабая надежда. – Он не убивает, – пробормотал он. – Специально не убивает. Это не Избранник. Нурейтдинов себя контролирует, иначе он бы не оставлял живых. – Он идет к хранилищу, Борис Евгеньевич, – констатировал теперь уже всем очевидный факт охранник. – И уже вывел из игры почти всех наших. Что делать? – Скажите, чтобы никто к нему не приближался. Я попытаюсь с ним поговорить. Оставайтесь здесь. Отдав эти распоряжения, Борис Евгеньевич тоже поторопился ко входу в хранилище. Он надеялся, что ему удастся убедить Нурейтдинова отступить. С Избранником едва ли кто-то смог бы договориться, но Лиля верила в разумность и железную волю носителя и смогла передать эту веру ему, поэтому он собирался попробовать. Когда Борис Евгеньевич оказался у массивной бронированной двери, за которой скрывалось внушительное хранилище, Нурейтдинов уже стоял перед ней и пытался понять, как ее открыть. Замок здесь был хитрый, с обманками. С помощью магии его, конечно, все равно можно вскрыть, но потребуется сначала понять, куда эту самую магию нужно применить. – Стой! – окликнул Борис Евгеньевич, замирая на почтительном расстоянии. – Не делай этого. Пожалуйста. Нурейтдинов оглянулся и посмотрел на него удивленно и даже немножко растерянно. То ли не ожидал встретить здесь его, то ли не думал, что кто-то попытается вступить с ним в переговоры. Они встречались всего один раз в жизни, когда Борис Евгеньевич помогал Лиле и ее друзьям выбраться из небольшого города в Сибири, в котором они оказались после побега из лаборатории ЗАО «Прогрессивные технологии» без денег и документов, а некоторые даже без нормальной одежды. Он делал это ради Лили в нарушение всех своих инструкций, потому что был обижен на Общество. В тот раз они с Нурейтдиновым только обменялись взглядами и парой фраз, старательно делая вид, что не знают ничего друг о друге, но Борис Евгеньевич хорошо запомнил его: как он двигался, как держал себя, как разговаривал. Заглянув в его глаза сейчас, он почувствовал, как томительно заныло в груди от дурного предчувствия. Однако отступать было некуда. Силой они все равно ничего не могли сделать. – Я знаю, зачем ты пришел, – Борис Евгеньевич постарался произнести это спокойно и уверенно. – Но я прошу тебя: не делай этого. Ты же понимаешь, к чему это приведет. Ты ведь этого не хочешь. Нурейтдинов только криво усмехнулся и снова отвернулся, посмотрел на дверь. – Лучше скажи мне, как ее открыть, – потребовал он. – Я ведь все равно это сделаю, но ты можешь сэкономить мне время. – Не делай этого, – повторил Борис Евгеньевич. И добавил уже тише, словно боялся, что их подслушают: – Подумай о Лиле, о том, как это отразится на ней. На этот раз Нурейтдинов повернулся к нему всем корпусом, на время забыв о двери. – Именно о ней я сейчас и думаю, – заявил он, прищурив глаза. Борис Евгеньевич помнил, что они были серыми, но сейчас казались черными из-за расширившегося на всю радужку зрачка. – Тогда подумай еще раз, – посоветовал он. – Когда он вырвется наружу, с ней будешь уже не ты. Лишь твое тело, но не ты. А он не будет ее любить. Потому что не способен любить. И рано или поздно он ее погубит. Никто не сможет ее защитить от него. – Об этом не волнуйся, – самоуверенно заявил Нурейтдинов с пугающей улыбкой на губах. – С ним я справлюсь. – Это невозможно. – Не говори мне о невозможном. Он снова повернулся к двери, еще пару секунд рассматривал ее, а потом просто очертил руками весь периметр, в конце концов найдя, где она на самом деле закрывается. Замок тихо клацнул, толстые металлические штыри в пазах шевельнулись и покорно отъехали в сторону. Нурейтдинов вошел в хранилище, а Борис Евгеньевич тихо выругался. Он вновь чувствовал себя бессильным, жалким и ничтожным, как всего неделю назад, когда пропала Лиля, а Шеф не захотел тратить ресурсы на ее спасение. На мгновение у него появилась идея запереть хранилище и попытаться удержать Нурейтдинова там, но он отмел ее. Если он смог войти, сможет и выйти. А разозлить его – плохая идея. Вскоре Нурейтдинов снова появился на пороге хранилища, крутя в руках Перстень Ангелов, но ни следа торжества в его взгляде Борис Евгеньевич не заметил. Лицо его выглядело скорее сосредоточенным, чем радостным. Да и перстень он не торопился надеть на палец. – Ты подписываешь и себе, и ей смертный приговор, – предпринял Борис Евгеньевич последнюю попытку. – После такого уже никто не будет против твоего физического устранения. А ей достанется за компанию. Причем до тебя-то они едва ли доберутся, зато на ней отыграются за наше поражение. Нурейтдинов замер и поднял на него еще более пугающий взгляд, если только это было возможно. Тот инстинктивно отступил назад, уже понимая, что ошибся. Перерезал не тот провод. Оставалось только надеяться, что бомба замедленного действия под названием «Избранник Темных Ангелов» не убьет его прямо сейчас. Мгновение спустя он оказался прижат к стене, а его горло – сдавлено словно тисками. Он захрипел и попытался вырваться, но тут же замер, когда лицо Нурейтдинова приблизилось к его лицу. Теперь глаза полностью скрывала тьма. – Только попробуйте тронуть ее. Передай это всем своим людям: если хотя бы один волос упадет с головы Лили, я уничтожу вас всех. Я найду и выслежу каждого члена вашего поганого Общества. И уничтожу вместе с семьями, включая престарелых родителей и новорожденных младенцев, чтобы вы никогда не смогли восстановиться. – Ты этого не сделаешь, – прохрипел Борис Евгеньевич, скорее убеждая в этом себя. Тиски, сжимавшие его горло, мгновенно разжались, Нурейтдинов отступил на шаг назад и улыбнулся. – Хотите проверить? Правда хотите? За его спиной появился прямоугольник переливающегося света, и он шагнул в него, не оборачиваясь и не дожидаясь ответа. Просто исчез в мгновение ока, оставив Бориса Евгеньевича хватать ртом воздух у открытого хранилища, оказавшегося столь неэффективным. 1 мая 2015 года, 21.32 пр. Науки Санкт-Петербург Лиля не торопилась. Она долго лежала в ванне, прислушиваясь к музыке, лившейся из радиоприемника на кухне: Нев включил его достаточно громко, чтобы и ей было слышно. Два раза она подливала себе горячую воду, чтобы не замерзнуть. Когда густая мыльная пена окончательно осела, а кожа на пальцах рук и ног сморщилась, Лиля наконец спустила воду, но после этого позволила себе еще довольно долго стоять под горячими тонкими струями душа, смывая с себя все тревоги и переживания. Она знала, что эффекта не хватит надолго. Наконец закончив с водными процедурами, она не торопясь вытерлась, накинула тонкий шелковый халат прямо на голое тело и вышла из ванной комнаты. Тишина в квартире ее сразу насторожила. Радио на кухне продолжало петь песни, но Лиля не слышала никаких других звуков, словно в квартире не было никого, кроме нее. Конечно, Нев мог просто выйти в магазин, заметив, что чего-то не хватает для предстоящего позднего ужина, но она не слышала, чтобы хлопала входная дверь. Может быть, он ушел, пока она была в душе? – Нев? Ты тут? – позвала она. Он не отозвался. Лиля заглянула в спальню и на кухню, но они были пусты. Она уже решила, что он действительно ушел, когда в гостиной раздалось едва слышное звяканье стекла, от которого у нее почему-то мурашки побежали по спине. Однако Лиля заставила себя дойти до гостиной и заглянуть в нее. И тут же шумно выдохнула: Нев стоял у единственного шкафа в этой комнате, в котором хранились не книги, а «парадная» посуда. Судя по всему, он выбирал бокалы. – Ты чего опять не отзываешься? Он обернулся и удивленно посмотрел на нее. – А ты меня звала? Я не слышал. – Может, тебе слух проверить? – едко предложила она, все еще чувствуя, как в груди колотится сердце. Он повел бровью и снова отвернулся к шкафу. – В моем возрасте, вероятно, это будет не лишним, – сдержанно ответил он, заставив Лилю поморщиться. Ей совершенно не хотелось, чтобы слова прозвучали так. Поэтому она подошла к нему сзади, обняла за талию и быстро поцеловала в основание шеи. – Извини, ты меня просто напугал. Что ты тут ищешь? – Не могу решить, какое вино мы будем пить и, соответственно, какие бокалы для него взять. – А у нас есть всякое? – удивилась Лиля. – Да, мы же еще месяц назад купили. И с тех пор не пили. – Тогда я голосую за белое, – заявила Лиля, еще раз его поцеловала и выпустила из объятий. – Но раз у нас достаются парадные бокалы, пойду надену что-нибудь более приличное и менее удобное. – А мне и так нравится, – с улыбкой заметил Нев, доставая бокалы для белого вина. – Не сомневаюсь. Но все равно переоденусь. И она вышла из комнаты, оставив его с бокалами наедине. Нев уже собирался последовать за ней, когда услышал, как на журнальном столике завибрировал Лилин смартфон. Экран светился фамилией «Дятлов». Нев поставил бокалы на столик, взял смартфон и после секундного колебания сбросил вызов. А потом полностью отключил аппарат и положил его обратно, но на этот раз экраном вниз. Он не хотел, чтобы сегодня им кто-нибудь мешал. Глава 10 1 мая 2015 года, 21.35 пер. Каховского