Упитанная физиономия Эрика расплылась в озорной улыбке: – А тебе-то что? – Эрик, не будь свиньей. Ну что он сказал? – Мы шли мимо тебя в коридоре после естествознания. Ну, Брэндан и говорит, что он, дескать, хотел бы наброситься на тебя прямо там, в коридоре. Типа ты самая горячая, самая отпадная девчонка в школе. Я снова пихнула его: – Дебил. – Ладно. В общем, на самом деле он выразился немножко иначе. Сказал, что ты ему нравишься. Ну, мне кажется, что это было про тебя. Там, в коридоре, была уйма девчонок. Так что, по здравому разумению, он мог иметь в виду какую-нибудь другую. Я покачала головой: – Все ты выдумываешь. Здоров врать, Эрик. – Знаю. Зато я миляга. Правда? Я отвернулась от него, думая о Брэндане. Может, он пригласил меня импульсивно, встретив в ресторане. А может, я и впрямь ему нравлюсь. Но от Эрика ничего путного не добьешься, хоть тресни. Прозвенел звонок. Команды прекратили разминку и припустили к своим скамьям. Двое судей в черно-белых полосатых рубашках вышли на центр поля. Послышались музыкальные трели. Я не сразу поняла, что это мой сотовый. Я достала его из кармана толстовки и поднесла к глазам. Звонила Эми. – Эми? Привет. Ты где? Игра уже началась. – Забудь об игре, – сказала Эми. – Я не приду. Я под домашним арестом. Предки-тупердяи опять тупят. – Почему? Что случилось? Толпа вдруг повскакала на ноги и заревела: на центр площадки трусцой выбежали «Тигры». Ответа Эми я не расслышала. – Можно к тебе? – прокричала я, покрепче прижимая телефон к уху. – Ничего, если я приду? – Игру пропустишь. – Да к черту игру, – сказала я. – Увидимся через несколько минут. Я вскочила и попыталась протиснуться мимо Эрика. Но он сгреб меня за пояс и усадил к себе на колени: – Рэйчел, ты же сама знаешь, что сходишь по мне с ума. К чему бороться со своими чувствами? Я потрепала его по щеке: – Хочешь назначить мне свидание на вечеринке у Брэндана? Он засмеялся: – Не особо. Я встала и поспешила дальше по проходу. – До завтра! – крикнула я Эрику. Но он уже вовсю трепался с какой-то другой девчонкой. Засвиристел свисток, знаменуя начало игры. Я прошла краем игровой площадки, открыла двери и вышла в коридор. Двери закрылись, отсекая рев болельщиков. В коридоре не было ни души, все собрались в зале посмотреть игру. Направляясь к выходу, я думала об Эми. Родичи вечно ее шпыняют. Она никогда не говорила мне почему. Тупердяи, мол, и все. Я знала, что они с ней постоянно на ножах. И ладно был бы какой-то серьезный повод. Как-то раз при мне мама Эми сказала, что той нужно поменять отношение к жизни. Эми поглядела на нее и сказала: «Сама меняй, мне и так хорошо». За это Эми заперли дома аж на неделю. Тупизм полнейший. Я вышла на парковку для учеников, расположенную за школой. Стоял ясный, прохладный вечер. Изо рта у меня валил пар. Парковка была забита машинами. В свете уличных фонарей они блестели ярко, как днем. Через два ряда стоял мой белый «Камри». Зябко поеживаясь, я потуже затянула толстовку. Отыскала в сумочке ключи. До машины оставалось всего несколько футов, когда за моей спиной послышался топот бегущих ног. Не успела я оглянуться, как чьи-то сильные руки грубо схватили меня за плечи. Ахнув, я попыталась вырваться. Но нападающий, крякнув, грубо развернул меня к себе. – Мак! – выдавила я. – Мак, ты что творишь? Пусти меня! Мак, что ты делаешь? Пусти! Глава 6 Я слышал то, чего не следовало – Я хочу только поговорить, – заявил он, припечатав меня спиной к машине. – Мы можем просто поговорить? – Поговорить? Ты в своем уме? – закричала я. – Руки убрал, быстро! Он опустил руки, но не отошел. Его холодные серые глаза смотрели мне прямо в лицо, светлые волосы мерцали в свете фонарей. Я встряхнулась, точно собака, которую замучили блохи. Я до сих пор чувствовала его хватку на своих плечах: – Напугал до смерти, а теперь поговорить хочешь? После того, что ты устроил вчера вечером? Он развел руками: – Выслушай меня, Рэйчел. Просто выслушай. Сердце выпрыгивало у меня из груди. Мне уже случалось видеть, как его спокойствие сменяется вспышками бешеной ярости. Смотреть страшно. Что мне делать, чтобы он не взорвался? Я смотрела на него, будто вижу впервые, напряженно следя за каждым его движением. Мак недурен собой. Эми говорит, что он похож на молодого Брэда Питта, и тут я целиком с ней согласна. Он редко улыбается. А порой на него нападает своего рода нервный тик, и он эдак смаргивает три-четыре раза в секунду. Вроде судороги. Случается это нечасто, но, пожалуй, прекрасно свидетельствует о том, насколько он психованный. Сейчас на нем были линялая армейская куртка поверх черной футболки, джинсы с узкими, драными на коленях штанинами и черные бутсы. Из кармашка куртки выглядывала смятая пачка сигарет. – Мак, – прошептала я. – Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. После вчерашней ночи… – Вчера ночью я просто слетел с катушек, – проговорил он. – Ничего не соображал. Представляешь, Рэйчел, я всю ночь, до утра, просидел в машине. Я так переживал из-за тебя. Всю ночь не спал. Даже в школу не смог пойти. Все думал… думал… о нас с тобой. Мы… – Нет, Мак, – сказала я. – Все кончено. Мне жаль. Но ты сам для этого постарался. Все кончено. С чего ты взял, что я буду с тобой разговаривать? После… после дохлой крысы! Он моргнул: – Что? – Дохлая крыса. – Рэйчел, ты о чем вообще? – Ой, вот не надо мне лапшу вешать. Лжец из тебя неважный, Мак. Зачем зря стараться? Всякий раз, как Мак говорит неправду, на его щеках расцветают предательские розовые пятна. Проступили они и теперь. Это было видно даже в слабом свете фонарей на парковке. Я взялась за дверцу машины: – Пожалуйста, отпусти меня. Давай просто распрощаемся, ладно? Отойди и отпусти меня. – Я… не могу, – пробормотал он, не сдвинувшись с места. Его серебристые глаза снова вперились в меня. – Я должен тебе кое-что сказать, Рэйчел. Кое-что еще. Не про нас с тобой. Ты обязана меня выслушать. – Если выслушаю, ты меня отпустишь? Обещаешь? Он кивнул: