Нежельский только усмехнулся, покачав головой, но фляжку протянул: – Держи, твоя! Я с удовольствием присосался к горлышку и начал жадно глотать тепловатую воду – только сейчас понимаю, как сильно хотел пить. Живительная влага кажется настоящим нектаром… Пока я ем, парторг возится с собственным трофейным пистолетом – ладным, вороненым. И только я завершаю трапезу, как он тут же обращается ко мне: – Доставай свой. Оживившись после еды, я и сам с удовольствием решил освоиться с оружием, потому с энтузиазмом раскрыл клапан кобуры – что оказалось совсем несложно – и достал из нее сам ствол, попутно обратив внимание, что внутри в специальном отделении остался еще один магазин. – Смотри, – Василий показывает на рукоять пистолета, – тут внизу защелка. Нажимаешь на нее, и магазин можно доставать. Я в точности повторяю все действия товарища, извлекшего магазин из рукояти Р-38. – Рассчитан на восемь патронов, калибр, как я понял, – девять миллиметров. Обратно загоняется вручную до фиксации защелкой. Смотри дальше – слева наверху предохранитель. Видишь? – Вижу. – Режим огня – положение предохранителя параллельно стволу. Поднимаешь флажок только непосредственно перед боем! Нижнее положение защищает от самопроизвольного выстрела. Слушая парторга, я тут же попробовал сместить флажок – и он без особых усилий сдвинулся из нижней точки вверх, заняв положение для стрельбы. – Опусти вниз! Негодующий окрик первого номера заставляет меня испуганно направить ствол в землю – до того я держал его у самого лица, дулом в сторону леса. То есть в сторону погранцов. – Так, – голос Нежельского вновь спокоен, – а теперь берешься двумя пальцами за затвор и аккуратно отводишь его назад. Повторив действие Василия, я испуганно уставился на патрон, открывшийся моему взгляду – правда, он тут же упал вниз, провалившись сквозь пустую рукоять. – Видишь?! Вижу. Спина покрывается холодным потом от понимания того, что все это время в моих руках было готовое к бою оружие с патроном в стволе. – Ну а теперь чуть приподними флажок предохранителя и подай затвор обратно. Можешь нажимать на спусковой крючок. Я послушно повторил все, что мне сказал сделать парторг – раздается сухой щелчок. Спуск показался мне довольно мягким, несложным. – Ну, вот и все. Теперь вставь магазин в рукоять и дошли патрон в ствол, передернув затвор. Выполняю все манипуляции уже с некоторой сноровкой. – Опусти рычаг предохранителя вниз. Сделано, – но тут вдруг щелкает курок и спусковой крючок. Я аж вздрогнул! Но выстрела не произошло, а Нежельский только улыбнулся. – Безопасный спуск. Хорошее оружие, надежное… А теперь достань магазин, доснаряди в него выпавший патрон и снова загоняй обратно. В бою если придется использовать, будет у тебя на один патрон больше. Пока я выполняю все эти манипуляции, Василий достает из трофейной сумки длинноручную немецкую «колотушку». – Удобные у фрицев гранаты – я шесть штук урвал, но свои впредь понесешь сам, понял? – Да, конечно! Парторг по-доброму усмехнулся. – Ну, вот на том и порешили. Значит, смотри: тут никаких заморочек нет. Свинчиваешь нижнюю крышку у рукояти, выпадает шарик на шнурке, – первый номер наглядно показывает все, что озвучивает, так что никаких лишних вопросов не возникает, – рвешь шнурок, запал начинает гореть. После чего гранату можно бросать в цель, летит отлично, очень удобная при броске. Тебе – три штуки, плюс две эргэде. Я только подивился тому, сколько всего тащил на себе Василий, лишь сейчас заметив у ствола сосны и свою СВТ. Проследив за моим взглядом, Нежельский вновь ко мне обратился: – Тебе бы ее почистить, а то до боя дойдет, и будешь ты из пукалки отстреливаться – ведь заклинит же винтарь. Пистолет дело хорошее в окопном бою, а на дистанции лучше «светки» и не придумаешь; выход через двадцать минут, как раз успеешь. Растерянно осмотрев самозарядку, я грустно спросил: – Поможешь? Пулеметчик, судя по выражению лица, удивился, – но вслух ничего не сказал, видать, вспомнил о моих провалах в памяти. Между тем, осмотревшись по сторонам, я решил поинтересоваться: – Куда отходить-то будем? – Товарищ старший лейтенант сказал, что к узлу обороны нашего укрепрайона, что у Новоселок. Там доты, пушки, пулеметы, патронов и запасов еды в достатке, гарнизон… Зацепимся – и удержим фрицев до контрудара наших. С заставы уходить, конечно, жаль, но командир боится, что окажемся в окружении. Да и артиллерией вновь накрыть могут, только более точно. Согласно кивнув и приступив к чистке самозарядки под чутким руководством бывалого бойца, сам я всерьез задумался над тем, как быть дальше. Каким-то, блин, могильным холодом повеяло после слов о контрударе наших – не будет ведь никакого контрудара в 41-м под Брестом! Будет драп армии от границы под массированными воздушными атаками фрицев! Хотя… Как-то не так я представлял себе первый день этого драпа – уж больно успешно дрались пограничники с германцами: инициативно, смело, с умным использованием тех же пулеметов или гранат. Да и никакого технического превосходства врага я не заметил, разве что безнаказанный минометный обстрел, так от него хорошо защитили окопы. Конечно, одинокую заставу еще не бомбили самолеты, фрицы не бросали в бой многочисленные танки… И все-таки никакого морального слома и пораженческого настроя у погранцов я не заметил – все возбуждены и оптимистичны. Чувствуют, что в этот раз победа осталась за ними! Однако это сегодня – а что будет завтра? Про доты, конечно, здорово звучит, и я не сомневаюсь, что, если погранцы до них благополучно доберутся, немцам они крови попьют. Но ведь в конечном итоге их все равно там перемелят! И меня вместе с ними, если пойду к обреченному узлу обороны… Тогда что? Кинуть, предать товарищей по оружию? Да какие это товарищи?! Боты, просто игровые боты! Долбаной виртуальной игры, которая, походу, как-то заглючила. Весь вопрос в том, что будет, если я погибну здесь? То, что ничего хорошего, понятно и так – уж очень реальной была боль от ранения. Но что случится с моим сознанием в реальности, если меня убьют?! Может быть так, что игровой процесс, запущенный в моей же голове, в этом случае искалечит мозги? Не исключено – я же, блин, не знаю, как все в капсуле работает и какими могут быть последствия сбоя! Ведь чуял же, что будет какая-то подстава с этой скидкой на капсулу, чуял! Ладно, что теперь в прошлом копаться… Самое важное то, что я не должен дать себя убить. Ни при каких раскладах! Тогда как быть? Бежать от погранцов на марше, благо что смеркается, а вокруг меня лес? Звучит неплохо – на первый взгляд. Но, блин, я в форме, при оружии… Даже если все стволы и гранаты скинуть, распознать во мне военного не составит труда. Поменять обмундирование у местных на гражданскую одежду, пересидеть где-нибудь в окрестностях? Да я, блин, даже не знаю, куда идти, где здесь ближайший населенный пункт. Заблужусь в лесу, закружив ночью, а утром выйду к заставе, где обозленные потерями немцы мне даже руки поднять не дадут… Ведь, судя по воспоминаниям из курса школьной истории и фильмов по ВОВ, никакого щепетильного отношения у фрицев к пленным не было. Стреляли себе на потеху, ни о чем не переживая… Засада, блин! Плен отпадает – даже если мне удастся выйти к «добрым» фрицам и меня тут же не шлепнут, в концлагерях мои шансы выжить вряд ли выше, чем в бою. Об этом как раз читал красочную, подробную статью, и даже если она и приукрашена, проверять на собственной шкуре как-то неохота… Вместе с погранцами хотя бы посопротивляюсь напоследок, а в лагере ждут бесконечные мучения, к которым я просто не готов… Хотя, с другой стороны, есть шанс, что к тому моменту игра восстановится или капсулу починят – должны же родители спохватиться, когда я перестану отвечать на звонки? Вот только в описании игры заранее же озвучили, что здесь время бежит в десять раз быстрее, чем в реальности. Тогда это казалось преимуществом… А по факту за последние четырнадцать часов пребывания в виртуальном мире «Великой Отечественной» за пределами капсулы прошло полтора часа. Родители забьют тревогу не ранее, чем завтра… Пока приедут, пока поймут, в чем дело, пока вызовут специалистов… Играть я начал в восемь, то есть настоящее время полдесятого. До понедельника – рассчитываю так, чтобы наверняка, чтобы достали специалиста с работы – нужно продержаться… Так-так… Да часов пятьдесят – или пятьсот здесь, на полях ВОВ. То есть как минимум двадцать дней. Двадцать дней на войне… Когда-то казалось, что это совсем немного. Теперь же я понимаю, что этот отрезок времени – едва ли не вечность для сражающихся солдат. Тут ведь один день не каждый протянет… А может, попробовать отбиться от погранцов, вернуться на заставу, добыть там по максимуму запасов еды – если, конечно, там что-то осталось! – да попытаться перекантоваться хоть бы в этом лесу? Конец июня, жара, ночью точно не замерзну. Наверняка здесь и речка поблизости какая протекает… А немцы, может, сюда и не сунутся? Соблазнительная мысль, не лишенная логики. Однако, осмотревшись по сторонам, я понял, что не знаю даже, каких размеров этот лес. А если это и не лес вовсе, а так, лесок? – Слушай, Василий, а тут лес-то большой? Парторг, чистящий затвор СВТ, на секунду замер: – Самсон, ты меня пугаешь! Ты что, вообще все позабыл? Я виновато пожал плечами. – Ну ты даешь… Да пару километров всего в сторону Новоселок. И до Величковичей максимум километр. А тебе зачем? Последний вопрос прозвучал уже с какими-то подозрительными нотками. Отвечаю максимально беспечно, стараясь не провоцировать товарища: – Да просто подумал, сколько сумеем пройти под прикрытием деревьев. – Полпути… Два-три километра в длину, километр в ширину. Разве много? Не так и мало, но если кто-то типа полицаев будет его чистить, найти мои следы и любое укрытие, что оборудую – типа шалаша, – им не составит труда. Или какой-нибудь немецкий полковник решит устроить себе пикник… Твою же ж налево! – Привал окончен, собираемся! Так ничего и не решив, я поднялся от дерева, поспешно собирая самозарядку. Куда ни кинь, везде клин, как в поговорке про богатырей на распутье! Направо пойдешь – смерть, и налево пойдешь – тоже смерть… Но если разум так и не смог сделать выбора, то сердце определенно зовет пойти со своими… Глава четвертая 23 июня 1941 года. Декретное время: 6 часов утра. 8-й опорный узел обороны 62-го Брестского укрепрайона На рассвете от реки повеял легкий ветерок, хорошо освеживший лицо и приятно остудивший влажное от пота тело. Хоть и ненадолго, но он отогнал смрадный запах гари от сожженных дотов. И всего на несколько мгновений донес до меня запах полевых трав и цветов… Будто бы в аду распахнули окошко и дали всего один глоток чистого воздуха. В аду… Я проклял решение остаться с группой. Уж лучше было бы скитаться по лесу и ждать, когда меня накроют тыловые части фрицев или полицаи, чем переться сюда! Но понял я это, только увидев опорный узел и обреченные взгляды его защитников в самые первые секунды прорыва к ним погранцов. Хотя вначале-то люди подумали, что пришло подкрепление, что они выполнили свою задачу по обороне вверенного им рубежа – и каким же счастьем засветились их лица! Но спустя всего несколько секунд, после того как они убедились, что к узлу обороны пробились чуть меньше сорока погранцов… их глаза просто потухли. Буквально, блин, потухли, я выражения подобной безнадеги никогда ранее в жизни не видел. А ведь был у меня шанс уйти! Был!!!