— Шайнон, идем, я готова. Когда я вернулась с прогулки, где мы отлично провели время с Шайном и Бали, купаясь в речке, загорая и болтая обо всем на свете, на меня напустилась Надира: — Ты что, с этим выродком общаешься? Что, перед Бейтаром так выслужиться захотелось? Он еще и сюда явился, подумать только! — Надира, не смей так говорить о мальчике, иначе его заклинание с жуками тебе цветочками покажется, это я тебе обещаю, — резко ответила я. Вот бесит меня Надира. Как Неш вообще мог с ней переспать? Пусть девушка и очень даже красивая, но характер оставляет желать лучшего. Или Вейтар сначала переспал, а потом уже познакомился? Не удивлюсь. В общем, так, в ругани с Надирой и ставшим более близким общением с Шайном, в работе и подготовке ко второму курсу академии, и полетели мои дни. Когда прошло две недели, на мой счет поступила первая часть зарплаты, и у меня чуть глаза на лоб не полезли, когда я увидела, сколько нулей у пришедшей на счет суммы. Интересно, Надира так же зарабатывает? Неш периодически, примерно раз в три-четыре дня, слал мне горячие письма, грозясь, что скоро уже вернется, и тогда… С Шайноном мы встречались обычно по утрам и вечерам, пару раз выехали пообедать в городе и там погулять. Во время променада по летнему городу я купила себе огромную порцию очень вкусного мороженого. Шайн долго и нудно пытался отчитать меня, что есть сладкое вместо нормального обеда вредно. И вообще, это сладкое лучше никогда не есть, ибо это зло в чистом виде. Я тогда лишь поинтересовалась, а пробовал ли вообще Шайн мороженое, и продолжила как ни в чем не бывало наслаждаться лакомством, состроив блаженное лицо. Шайн тогда пару минут о чем-то раздумывал, а потом взял и тоже купил себе мороженое, причем выбор его пал на шарики с такими же вкусами, что и у меня. Мороженое, похоже, было ребенком распробовано, поскольку съедено оказалось моментально, а после Шайн купил себе еще две порции уже с другими вкусами. Предупредила мальчика, что тот испортит себе аппетит, и напомнила, что сладкое — зло. От меня отмахнулись. И все бы ничего, но мне совершенно не нравится, как Шайн общается с окружающими. Нет, со мной ребенок ведет себя нормально, придерживаясь того формата общения, что был задан изначально, и практически не срываясь на резкости. Но вот что касаемо остальных… достаточно одного косого взгляда или неловкого жеста, и ребенок изощренно мстит или запугивает того, кто ему неугоден. Мальчик, на мой взгляд, воспринимает всех окружающих весьма агрессивно и, кажется, думает, что это к нему все плохо относятся. А еще Шайн очень требователен как к себе, так и к другим в вопросах соблюдения всевозможных правил и норм. Не дай бог, если, например, официант, подающий еду на стол, будет застегнут не на все пуговицы или не в том порядке подаст блюда. И такое отношение к каждому человеку. Если мальчику кажется, что что-то выполняется неверно, он на это указывает, и далее следует неприятное для провинившегося человека наказание. Пожалуй, пока только Вайра соответствует всем высоким требованиям юного аирафе, ведь и сама женщина в подобных вопросах весьма щепетильна. Потому и Шайн всегда одет с иголочки, идеально причесан, а каждое его движение строго выверено. Все же до сих пор удивляюсь, что мальчишка не пытается и меня отчитывать и указывать на недостатки и нарушения, коих я наверняка уже совершила бесчисленное множество, правда, иногда пытается учить жизни, но без особого энтузиазма, и при этом часто в итоге перенимая мои увлечения и повадки. В последний раз, когда мы с Бали утром стояли и ждали Шайна у выхода из замка, чтобы идти гулять, мальчик уж слишком долго и безжалостно отчитывал уснувшего стражника. А после еще и применил к мужчине неприятное темное заклинание — теперь, когда страж будет засыпать, ему обязательно станут сниться кошмары, и так, пока создатель заклинания не развеет чары. Мне с трудом удалось сдержать негодование. Влезать со своим мнением я не решаюсь, для этого есть Вайра. У аирафе своя психология, но разговаривать и смеяться вместе с Шайном как-то расхотелось. Кажется, ребенок это заметил. — Осуждаешь меня? — Нет. — Я вижу в твоих глазах неодобрение. Стражник уснул. А вдруг бы что-нибудь случилось? Скептически хмыкнула и огляделась. Вокруг ни души. Любого путника, подходящего к замку, увидят еще со стен и предупредят на воротах. Да и записывающие артефакты я видела на воротах. Никто не уйдет и не придет незамеченным. — Передо мной не надо оправдываться. Я давно уже заметила, что у аирафе своя правда и свои взгляды на жизнь. — Я не оправдываюсь! Просто объясняю. Теперь он надолго запомнит, как правильно надо поступать. — Либо станет учиться, как защищаться от враждебных заклинаний. — Тоже неплохой вариант. Будет грамотный стражник. — Будь он грамотный, многосторонне развитый маг, то и в стражники бы не пошел. — Хватит о нем уже говорить! — Вообще-то это ты захотел поговорить. Мы замолчали на какое-то время, неспешно идя к речке. Похоже, каждый остался при своем мнении. — Все-таки ты меня осуждаешь. — Шайн. — Давай уже начистоту. Мне не нравится возникшая напряженность. — Хорошо. Мне непонятно, почему ты порой так жестоко обращаешься со своими подчиненными, да и вообще со всеми, кто тебя окружает. Ты запугал весь замок. Очень многие теперь испытывают к тебе ненависть. — Я наказываю только за дело. И мне не важно, любят меня или нет. Я знаю, что не любят. Для всех я чужой. Ты ведь должна понимать, о чем я говорю, ты тоже для большинства чужая, хоть и не пугаешь своей чужеродностью, как я. Не понимаю, зачем отец приказывает мне в замке снимать иллюзию с глаз? Хотя и в пансионе, даже несмотря на то, что внешне я ничем не отличаюсь, меня все равно сторонятся и поначалу нападали, пока я не стал давать отпор. Я чувствую, как непросто даются мальчику признания, как трудно ему сдерживаться и говорить якобы спокойно и безразлично. Полагаю, если я выкажу жалость, гордый ребенок обидится, потому лишь неопределенно пожимаю плечами. — Не давать себя в обиду, конечно, правильно, но мне кажется, ты переступаешь грань. — Так лучше запомнят. — Запомнить-то запомнят… и будут ненавидеть. Но ты живешь в замке бок о бок с этими людьми и все время ощущаешь их все увеличивающиеся страх и ненависть по отношению к тебе. — По-твоему, лучше презрение? — По-моему, не все такие умные, чтобы оценить тебя по достоинству с первого взгляда. А второго шанса ты не даешь. К тому же я стараюсь придерживаться принципа, что не стоит делать другому что-то, чего не хочешь, чтобы сделали тебе. Тот стражник на первый раз мог бы обойтись и внушением, потом, если вдруг вновь попадется, денежным наказанием, а в третий раз, в качестве высшей меры, уволить, но не переходить границы его личности. — Мое наказание эффективнее. Никто не уволен, стражник получит урок на всю жизнь. Вздохнула, поняв, что сейчас ничего не докажу Шайну. Такое впечатление, что мальчик на весь мир озлоблен. Может, со временем, если будем общаться, и удастся хоть немного переубедить этого взрослого ребенка. — Знаешь, а ты мне нравишься какой есть. Уверена, пообщавшись с тобой подольше, и другие бы тебя оценили по достоинству. Ты умный, много знаешь, с тобой очень интересно поговорить, ты милый, если, конечно, не изображаешь темного властелина. А еще красивый: твои глаза, как по мне, — твоя изюминка. Как сказал один мой знакомый — это то, что тебя выделяет. — Я знаю, что ты испытываешь ко мне симпатию, — нейтрально отметил ребенок, тоже, видимо, решив больше не спорить. — Я чувствую направленные в мою сторону эмоции. Способен ими питаться. Ужас острый и наиболее вкусный. Страх тоже имеет довольно интересный сладкий привкус. Твою симпатию я ощущаю как что-то свежее, тоже вкусное, почти холодное, словно мятное мороженое ем. Вот почему ты не боишься моих слов? Тебе еще и смешно. — Я просто подумала, как это круто, ощущать эмоции как еду. Тогда не нужно было бы сидеть на разных диетах. Вкус есть, калорий нет — мечта. Так что от такой способности я бы тоже не отказалась и периодически выводила бы окружающих на эмоции. Только на твоем месте я бы все же пробовала расширить рацион, пробуя получить от других самые разнообразные вкусовые эмоции. Мне кажется, одно и то же быстро приедается. — Страх никогда не приестся. Но над расширением спектра я подумаю, — произнес Шайн и вдруг взял меня за руку, сделав вид, что так и надо. Руку не отняла, и дальше мы так к речке и пошли. Возможно, мальчик захотел ощутить на вкус, что такое настоящая дружба. Вечером мы с Шайноном, как обычно, увлеклись игрой в местный аналог шахмат, называемый здесь даштаг, что в переводе означает «противостояние». Игра стала нашим ежевечерним ритуалом, и хотя бы одну партию мы всегда проводим. Шайну игра не надоедает, в ней он эксперт и обучает теперь всем премудростям меня. Недавно с горящими глазами мальчик поведал, что скоро должна выйти магическая усложненная версия игры, с эффектом присутствия на поле боя. Да, должно быть очень интересно. Мы с Шайном так увлеклись игрой, что, когда надо мной вдруг раздался удивленный, очень знакомый голос, вздрогнула и выронила фигурку, которую на тот момент держала в руке. — Ника, а что вы здесь делаете? Почему-то первым делом отметила, что магистр обращается ко мне на вы. — Играю в даштаг, полагаю, вы это и так заметили. Вы рано вернулись, — если честно, я растерялась, не зная, как реагировать. Хочется счастливо улыбнуться и броситься мужчине на шею, но Вейтар выглядит таким строгим и далеким… аирафе, что я не решаюсь. Тем более неизвестно, как это воспримет Шайн. А вообще, Неш прибыл дней на восемь раньше положенного срока, но меня об этом в письмах не предупреждал. — Здравствуй, отец, — кисло улыбнулся Шайнон, кивнув отцу, более никакой радости от долгожданной встречи с родственником не проявив. Да, высокие отношения. — Здравствуй, Шайнон. Повисла неловкая пауза. Такое впечатление, что непонятно, как лучше себя вести, не только мне, но и отцу с сыном. Решила взять инициативу на себя. — Вейтар, а вы давно приехали? — Только что. — Действительно, на Неше дорожная мантия от дождя — сегодня к вечеру стало пасмурно и хлынул ливень. Судя по всему, мужчина, даже не раздеваясь, поспешил в место, где предположительно находится его сын, правда, не ожидал там увидеть еще и меня. Значит, в отношениях между ребенком и родителем еще не все потеряно. — О! Вейтар, тогда, может, я распоряжусь, чтобы принесли чай и какую-нибудь еду? — говоря это, встаю с кресла. Подумала, что пока лучше оставить двух моих мужчин наедине. Я подумала «моих»? Ладно, об этом позже. — Давайте свою мантию. Передам ее в чистку. Может, доиграете пока за меня? Обидно оставлять партию неоконченной. Магистр лишь благодарно кивнул и сел в мое кресло. Когда я вернулась, чтобы проконтролировать, как быстро слуги принесли чай и закуски, невольно залюбовалась отцом и сыном, в одинаковой позе склонившихся над игровой доской. Такие красивые и гордые. Сплошное умиление. Шайн бросил в мою сторону короткий насмешливый взгляд и снова вернулся к игре. Ну да, мальчик же чувствует эмоции. Кстати, я и сама заинтересовалась игрой. Когда оставляла партию, дела мои были совсем плохи, ситуация — почти безвыходной. Сейчас же белые вдруг пошли в довольно успешное наступление, тесня с доски черные фигуры. А папочка, оказывается, у нас тоже большой любитель этой игры. Сама не заметила, как увлеклась игрой, присев на подлокотник кресла Шайна. Неш посмотрел на меня с каким-то странным прищуром, но ничего не сказал. Так и не поняла, что значил этот взгляд. Игра затянулась. Если наши с мальчишкой партии заканчиваются довольно быстро, то игра отца и сына оказалась очень долгой и больше похожей на настоящее противостояние. Никто не хотел сдавать своих позиций. Во время игры Вейтар и Шайн стали перекидываться фразами. От игры мужчины испытывали явное удовольствие, и кажется, что лед тронулся. Напряжение и неловкость исчезли. Принесенная еда и напитки сметались с немыслимой скоростью. Игра закончилась поздно и победой Вейтара. Родственники пожали друг другу руки. Я, зевая, допиваю свой чай и собираюсь уходить. — Ты очень продвинулся в игре. Молодец, — похвалил отец сына. Шайн довольно фыркнул. — А Ника хорошо играет? — вдруг поинтересовался Неш у мальчика. — Ничего, она только учится. Настало и мое время польщенно фыркать. На выходе Шайн пошел в одну сторону, я направилась в другую, но не сделала и нескольких шагов, как меня догнал магистр, взяв под локоток. — Ника, а ты куда? — спросил и, не дожидаясь ответа, повел в другую сторону. — А мы уже на ты? — все-таки не выдержала и поинтересовалась я, впрочем, новому заданному курсу не сопротивляясь. Курс магистр явно держит в сторону своей спальни. — Извини, но при посторонних будет официальное обращение.