Фумио не понимал, почему он плачет. Рури была даже не человеком, а скитающимся духом, приблудившимся к их храму. Видеть ее не Мог никто, кроме Фумио. Он поверил, что обрел друга, поэтому и страдал. Но он же понял, что Рури не из мира живых. Если принять это как данность, боль исчезнет, да? Как бы то ни было, появляться Рури перестала, и отец Фумио решил, что она перевоплотилась. — Рано или поздно такое случается с каждым духом, но с детьми, как правило, быстрее, — объяснил он после сеанса медитации. — У них меньше грехов, которые нужно искупить, и меньше связей с нашим миром, чем у взрослых. Фумио молчал, не сводя глаз с алтаря. Два огромных фонаря заливали татами теплым золотым сиянием. Сильно пахло фимиамом. Наступил полдень, но взатемненном зале время так просто не определишь. — Многие духи считают, что вблизи святых мест быстрее перевоплотятся, — продолжал отец. — Точно это никому не известно, но если терять нечего, почему бы не попробовать? — Думаешь, поэтому Рури сюда пришла? — через некоторое время спросил Фумио. — Не исключено, — ответил отец. — Вряд ли она умерла вблизи храма: в таком случае мы были бы в курсе. — По–твоему, отчего она умерла? — спросил Фумио, чувствуя, что в горле пересохло. — Вариантов много. Ты сказал, она маленькая, значит, скорее всего, от болезни. Девочка упоминала, что в школу не ходит, так? Другая вероятная причина — авария. Как правило, если духи сами не откровенничают, мы не спрашиваем. Лучше не знать лишнего и ни во что не вмешиваться. Духи живут в своем собственном мире. Фумио кивиул, вспоминая, как они с Рури болтали во дворе храма. В любой из тех дней она могла рассказать ему о себе. Шансов было хоть отбавляй, но Рури решила не откровенничать, — Фумио! Мальчик понял голову и увидел наморщенный лоб отца, — Сынок, ты как, ничего? Фумно снова кивнул. — Я должен объяснить тебе, в чем дело. Фумио слушал, низко опустив голову. Вот уже несколько поколений эта способность передается в нашей семье первенцу вместе с обязанностью служить в этом храме. Наш далекий предок получил ее в награду за ревностное служение и самоотверженность. Отец поведал Фумио, как много веков назад, в эти края пришла чума. Она выкосила больше половины населения. Выжившие целиком отдались горю. Беспокойные духи наводнили местность, заряжая людей негативной энергией. Глубоко опечаленный верховный священнослужитель уединился в храме и сто дней провел там в посте и молитве. В сотую ночь боги даровали сму способность общаться с умершими, дабы он помог им удалиться в другой мир — Как правило, этот дар проявляется у взрослых. Я не представлял, что у тебя он проснется так рано, — Отец тяжело вздохнул. — Если бы зцал, я поговорил бы с тобой об этом. Я думал, у нас еще много времени, поэтому не рассказынал тебе ни историю этого храма, ни историю нашей семьи, Прости, что тебе пришлось страдать. — Ничего страшного, — твердо сказал Фумио, — Ты же объяснил, что девочка ненастоямля. Как ненастоящее может причинить мне страдания? Больше о Рури они не заговаривали. С тех пор родители Фумио с особым усердием готовились передать храм сыну. Раннее проявление способностей укрепило их уверенность в том, что он лучший кандидат. — Учись разумно использовать свой дар, — наставлял отец. — В прошлом были случаи того, что избранные пренебрегали правилами и в итоге теряли рассудок. — Угу. — О твоих способностях не должен знать никто. Даже Рю. Это секрет, который мы, служители храма, бережно храним и открываем лишь спутникам жизни и наследникам. Вечера и выходные Фумио проводил в молитвах, медитации, чтении священных текстов, Занятия эти оставляли в душе гулкую пустоту, но он выполнял наказы родителей. Он не желал их беспокоить. Что касается трегирования в школе, однажды Фумио решил, что с него довольно. Шесть девчонок снова вызвали его на крыщу, но, когда начали бить, он не спасовал, а сам схватил палку. Вопли девчонок Фуми помнила до сих пор. Засранки побросали палки и метлы и дали деру, но Фумио рванул следом, дико размахивая своей палкой. Они кинулись врассыпную, визжа так, чло у Фумио в ушах звенело. Он погнался за тощей командиршей. Подружки сбежали, а она сиолкнулась и упала. Фумио палкой пригвоздил ее к настилу крыши. Впервые за все время он увидел у нее в глазах страх. Привычного отвращения как не бывало. Возвышаясь над ней, Фумио замахнулся палкой, готовый ударить. В том замахе собрался гнев, месяцами нараставший у него в душе. А потом Фумио замер. Закрыв лицо ладонями, девчонка билась в истерике. Фумио бросил палку и проговорил строгим голосом, который прежде у себя не слышал: — Никогда больше не лезь ко мне! С этими словами он развернулся и ушел. Впервые за целые недели Фумио чувствовал себя свободным. У него гора с плеч свалилась. Фумио поднял голову. Сквозь облака сочился яркий солнечный свет. Небо еще никогда не было таким красивым. Следующим утром, когда Фумио вошел в класс, все попрятали глаза. Шагая к своему месту, он физически чувствовал, что отношение к нему изменилось. Никто не опрокинул ему парту, не исчеркал ее, не тронул его учебники. Забитый тихоня резко превратился в хулигана. Друзей Фумио Янаги так и не завел, но доставать его прекратили. Ему этого было достаточно 23 РАЗВЕ НЕ ГРУСТНО СМЕЯТЬСЯ ЧЕРЕЗ СИЛУ? Эйдзи лежал на диване и не поприветствовал вошедшую в квартиру Фуми. Она сняла тапочки и увидела, что обе перепачкались, а одна порвалась. Она придвинула стул к дивану, уселась, скрестив руки на груди, и стала ждать объяснений. Первой заговаривать не хотелось. — Думаю, ты злишься, — сказал Эйдзи. — Если я извинюсь, станет хуже или лучше? — А ты как думаешь? — спросила Фуми чисто риторически. — Да и что бы ты сделал? Вмешаться и дать отпор хулиганам ты все равно не сумел бы. — Тебя послушать, Фуми–нэ, я вообще ни на что не годен. — Дело не в этом. — А в чем? — Ты правда хочешь, чтобы я сказала об этом вслух? — Валяй, потешь меня! Фуми набрала в грудь побольше воздуха и заглянула ему в глаза: — Эйдзи, ты уже мертв. В лице он изменился. Чуть заметно, да, но Фуми углядела. — Ты уже мертв, — повторила Фуми. Поэтому не выходишь на улицу. Тебя вижу только я. Эйдзи отвел глаза, потом захохотал: — Фуми–нэ, тебе точно нужно стать частным детективом. — А это точно повод для смеха? — со вздохом спросила Фуми. — Что прикажешь мне делать? Рыдать? — Нет. — Фуми покачала головой. — Но разве не грустно смеяться через силу? Эйдзи осекся и зло на нее посмотрел: — Только всепонимающую из себя не корчи. — Я никогда и не корчила. Эйдзи отел взгляд и заложил руки в карманы: — У меня ведь тоже теорийка имеется. Касательно тебя, Фуми–нэ. Фуми плотно сжала губы и нахмурилась. — На операцию по смене пола ты не идешь из–за брата. Фуми как под дых ударили. — Кто тебе сказал? — Никто, — ответил Эйдзи. — Сам догадался. Ты старший сын того священника, верно? — Откуда знаешь? — Помнишь фотографию, которая из альбома выпала? Ну, там семья священника перед храмом стоит? — Эйдзи облизал губы. — Мальчик постарше — это ты?