— Что–то случилось? — спросила мамасан. — Мистер Таканаси ушел слишком рано. Обычно–то до упора сидит, приходитея напоминать ему, мол, все, мы закрываемся. — Его где–то ждут, — проговорила Фуми, натянуто улыбаясь. — Похоже, сегодня я не я дел. — Кстати об этом. — Мама–сан аж лицом просветлела. — Тебя заметил новый клиент и проявил интерес. — Такой среднего возраста с портфелем? — Да, лысый. Дерганый какой–то, на обычного посетителя баров, вроде нашего, не похож. Что он у нас забыл, не пойму. — Ну, у каждого свои причины, — ответила Фуми. Знать их не ее дело, если только клиент не расскажет сам. 19 ДОЛГИЕ СОЖАЛЕНИЯ И БОЛЬ Слегка подшофе Фуми порылась в сумочке и вытащила связку ключей. Который открываег входную дверь? Ага, этот, точно. В попытке вставить ключ в замочную скважину она уронила всю связку на пол. Громкий звон эхом разнесся в ночном беззвучии. Фуми выругалась и подняла ключи. Фуми открыла дверь. В квартире было темНО И ТИХОо. Чего она ждала? Что кто–то ее ждет? Фуми потянулась к выключателю. Комнату залил свет лампы. Эйдзи выглянул из–за спинки дивана: — Добро пожаловать домой! Фуми собралась извиниться за то, что разбудила его, но прикусила язык. Это ее квартира. — Как дела на работе? — спросил Эйдзи. — Как обычно, — ответила Фуми, сняв ‘плеча сумку. — Там мало что меняется. — Ты, наверное, устала. Фуми лишь плечами пожала. — Побалуй себя ночным десертом! — предложил Эйдзи. — В холодильнике есть молочный пудинг. — Молочный пудинг? — У Фуми чуть глаза из орбит не вылезли. — Да, в пластиковой упаковке. Завтра у него истекает срок годности, так что лучше съесть сегодня. — Эйдзи взглянул на часы: — Ой, уже хорошо за полночь. Хотя пара часов погоду не сделает. Фуми отправилась на кухню и открыла холодильник. Да, вот он, белый пакетик, который она раньше не замечала. В нем действительно был молочный пудинг. Фуми не помнила, что покупала его. Может, Рю купил? Хотя Рю десерты не жалует. — Ты забыла про него, да? — спросил Эйдзи, глянув ей через плечо. — Я этот пудинг не покупала, — ответила Фуми. — Может, брат купил его мне, а сказать забыл. — Значит, хорошо, что я напомнил, не то пудинг испортился бы. — Да, да, спасибо! — Фуми вскрыла упаковку. — Но ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что я позволю тебе остаться подольше, потому что ты такой милый. — Эй, так нечестно! — засмеялся Эйдзи. — Я ни на что не напрашиваюсь! Фуми закатила глаза и принялась за пудинг. Сама нежность, он таял на языке. — Тогда расскажи, какие у тебя планы. — В другой раз. — Эйдзи снова лег на диван. — Уже поздно. Тебе спать пора. Фуми съела еще ложку десерта. Не хотелось признавать, но присутствие Эйдзи очень ее радовало. После отъезда Рю квартира казалась слишком большой, слишком тихой. Слишком одинокой. До сих пор не верилось, что неделю назад Рюсэй сказал, что один отправляется в долгое путешествие. Прежде, не считая школьных экскурсий, он не выезжал из Токио без нее. — Куда собираешься? — спросила Фуми брата. — Не знаю. — Рю пожал плечами. — Только бы здесь не сидеть. Фуми потерла шею: — Это из–за Мияко? Рюсэй отвел глаза: — Прости, что не смогу заботиться о Таме, как обещал, но корм я ей закуплю. «Об этом я не беспокоюсь», — хотела сказать Фуми, только слова не шли. Зная, насколько тяжело брату после самоубийства МиЯко, остановить его она не могла. Как же объяснить ему, что ей боязно жить одной? — Я так понимаю, ты не скажешь мне ни Куда едешь, ни когда вернешься? — осведомилась она, стараясь сохранить спокойствие. Рюсэй кивнул: — Вернусь, прежде чем у Тамы кончится корм, а меня исключат из Васэды. — Ну, это обнадеживает, — съязвила Фуми, а днем позже пожалела об этом, ведь Рюсэй закупил корм на несколько месяцев. Сколько он планировал отсутствовать на са; мом деле? Как бы то ни было, Фуми его не остановила. Не смогла. В отношениях с Рю она не могла позволить себе эгоизм. В ее мысли ворвался голос Эйдзи: — Слокойной ночи, Фуми–нэ! — Спокойной ночи, — отозвалась она, доедая пудинг. В нем чувствовалась ваниль… Вот бы жизнь была такой сладкой, как этот десерт! * * * Со временем Фуми привыкла к присутствию Эйдзи. Он действовал успокаивающе, даже если жил у нее только от безденежья. Но вскоре стало ясно: работу он не ищет. Он деньденьской сидел в квартире. Сколько у Эйдзи денег, Фуми не представляла, но понимала, что съедет он, только когда они кончатся. — Двигайся! — велела Фуми, приближаясь к нему с пылесосом. Эйдзи с ногами залез на ‘диван, который стал его личной территорией. — Фуми–нэ, ты сегодня не работаешь? — В студии сейчас делать особо нечего, — ответила Фуми. — Хочешь прогуляться, когда я закончу с уборкой? Могу показать тебе окрестности. Такое ощущение, что ты все время сидишь взаперти. Разве ты не должен осматривать достопримечательности? — Тебя послушать, я мужлан деревенский. — А ты не мужлан? — Вслух об этом говорить незачем, — засмеялся Эидзи. — Если хочешь остаться дома, силком на улицу я тебя не потащу. — Я хочу остаться дома, — подтвердил Эйдзи. — Давай просто побудем вместе. — Где ты подслушал эту пошленькую фразу? В какой–то мелодраме? — подначила Фуми и, Взглянув на Эйдзи, спросила: — Так чем ты хочешь занятья? — Не знаю, — пожал плечами Эйдзи. — Давай кино посмотрим. Фуми потерла шею: — Я не люблю кино. — Ну вот, тыопять. — Что опять? — Шею себе потрогала, — усмехнулся Эйдзи. — Значит, ты любишь кино? — Заткнись! — Фуми отдернула руку. Она ненавидела, когда Эйдзи уличал ее во лжи. — Попробую угадать. — Эйдзи перевернулся на живот. — Ты любишь романтические фильмы со слезливым финалом, но опасаешься, что мой хохот помешает тебе рыдать. Отступать Фуми было некуда: Эйдзи попал в яблочко.