— Нет. Не слышал. Она вышла за Тайлера Гранта? — Не думаю. Она назвала своего мужа Джонни. Это может быть псевдонимом? Он слегка приподнял губы в улыбке. — Джон Кемпбелл. Подходит ей. Тайлер был ее школьной любовью, но Джонни — ее лучшим другом. Тайлер был квотербеком в старшей школе, и Рамона была для него очередным трофеем. Я надеялся, что они расстанутся, когда Тайлер уедет в колледж, но он повредил колено в первом триместре и вернулся домой. Джонни на самом деле любил ее. Рад, что она выяснила это. У них есть дети? — Маленький мальчик. Ей пришлось сдерживать слезы, которые угрожали пролиться. Девушке было больно, что Себастьяну пришлось спросить, есть ли у него племянницы или племянники. — Ему два года, зовут Итан, в честь твоего отца. — Рад за Рамону, — он перекинул руки через ручки кресла, находя колеса. — Думаю, мне пора спать. Она сморгнула слезы, когда ему удалось развернуться. Подальше от нее. Казалось, что мужчина всегда отворачивался от нее. Ничего не получится, если Себастьян говорил ей правду. Если он действительно не мог найти способ любить ее, все это было зря. И все-таки не зря. Тиффани проведет его через это. Будет ему другом, если Себастьян не хочет, чтобы она была его любовницей. Тем не менее, когда мужчина направился к спальне, она не могла отпустить его, не задав вопрос. Ей нужно было знать. Он может не ответить ей, но Тиффани должна была спросить. — Ты очень ее любил? Было больно думать, что Себастьян уже нашел свою любовь, потому что она была уверена, что не будет любить никого, кроме него. Он остановился, крепко сжав колеса инвалидного кресла руками. — Алисию? Имя мягко вышло из его рта, но она могла видеть напряжение в его теле. — Ты любил ее? — Я любил ее с тех пор, как был ребенком, — его голос стал низким, настолько низким, что ей пришлось наклониться вперед, чтобы услышать его. — Ее родители были богатыми покровителями города. Наши мамы вместе работали. Наш семейный ресторан часто их обслуживал. А иногда, пока наши мамы работали, мы играли в саду дома Алисии. Мы были лучшими друзьями в течение долгого времени. Думаю, поэтому она выбрала меня. Ее очень обидел парень из старшей школы. Она никогда не говорила мне, что случилось, но, думаю, я был для нее безопасным вариантом. Богатая девушка и парень из рабочего класса. Как часто он думал о ней? Каждый день? Каждый час? Была ли она призраком, что крепко его удерживал? — Я планировал жениться на ней, — продолжил Себастьян. — И знал, что ее родители не одобрят этого, но у нее была сильная воля. Иногда, думаю, что я просто был ее способом идти против их воли. В другие моменты мне было интересно, не было ли более темной причины, почему она приняла мое предложение. Я пошел в армию из-за сильных возражений моих родителей. Я должен был иметь возможность заботиться о ней. Там и встретил Гэри. У него не осталось семьи, поэтому, когда мы уезжали, он поехал ко мне домой. Ее затошнило. Инстинкты, ничего не поделаешь. — Он был отцом ее ребенка? Себастьян развернул кресло, встретившись с ней глазами впервые за несколько часов. — С какой стати ты думаешь, что этот ребенок не мой? Будь уверена. Алисия была беременна, когда я получил травму. А всего шесть недель до этого я был дома в отпуске. — И ты привез Гэри с собой. Он сузил глаза, уставившись на нее. — Почему ты утверждаешь, что ребенок был не моим? — Потому что ты ни за что не бросил бы своего ребенка. Он наклонился вперед, вперив в нее взглядом. — Может, я понял, что не стану хорошим отцом, так как потерял ноги. Может, я не хотел, чтобы этот ребенок был обременен отцом, который не может ходить, не сможет играть с ним, не сможет быть ничем иным, как источником жалости. — Боже, Себастьян. Прямо сейчас, я понятия не имею, почему я чувствую то, что чувствую к тебе. Ты не источник жалости, но это аргумент для другого дня. Я знаю, что этот ребенок не был твоим, потому что независимо от того, насколько ты погружен в себя, ты бы не оставил своего ребенка одного. Даже если бы Алисия не хотела тебя больше, ты бы остался рядом с ребенком. Поэтому я должна предположить, что Алисия была полной стервой, а ты позволил ей отнять у тебя семью. Почему, Себастьян? Почему ей это сошло с рук? — Потому что она не хотела меня, — слова вырвались из его рта, как взрыв бомбы. — Ты знаешь, что она сказала мне? Она сказала, что хотела бы, чтобы это был я. Сказала, что села, заплакала и молилась проснуться от этого кошмара, в котором я вернулся, а он — нет. Она знала его всего три дня, прежде чем прыгнула к нему в постель. Я выяснил это после того, как он умер, конечно. Мой дорогой друг и невеста спали каждый раз, когда мы возвращались домой. Знаешь, как я узнал, что ребенок не мой? Правда ударила по ней, словно кулаком в живот. — Потому что ты не касался ее. — Потому что она убедила меня подождать, пока я не смогу почтить ее должным образом. Как будто она была какой-то южной красавицей из другого века, но я был глупцом, который любил ее, поэтому и чтил ее. Я никогда не занимался сексом, когда был цельным мужчиной. Она почувствовала, как ее руки сжались в кулаки. — Ты цельный. Тот факт, что у тебя нет ног, не делает тебя менее мужественным, а вот жалость к себе — да. Оглянись. Никто тебя не жалеет, кроме тебя самого. Ты позволяешь всем верить в худшее из-за собственной гордости. Что, черт возьми, ты сделал бы, если бы у нее не случился выкидыш? Ты бы позволил этому ребенку поверить, что ты его отверг? — До этого не дошло. Она совсем не понимала. — Почему ты не сказал маме, что ребенок не твой? Себастьн пробежал рукой по волосам. — Я сказал ей. Она не поверила. Что ты хочешь, чтобы я сделал, Тиффани? Женщина потеряла своего мужа, а потом ей нужно было наблюдать, как ее сын возвращается вот таким. Она хотела этого ребенка больше всего на свете, и ничто из того, что я сказал, не могло поколебать ее веры. Алисия была городской принцессой. Кто, черт возьми, поверит мне? Поэтому я уехал и оказался в Англии, где серьезно задумался о том, чтобы напиться до смерти, но нашел кое-что, в чем был хорош. Я нашел место, где мог бы предоставлять свои услуги. Тебе, Тиффани, не нужны мои услуги? Ты манипулировала мной на каждом шагу. — Услуги. Ненавижу это слово. Ты хоть представляешь, насколько лучше стала моя жизнь с тех пор, как мы съехались? Знаю, что я хаотична. И не могу ничего с этим поделать. Я устроена таким образом, но внезапно у меня появляется этот удивительный покой, потому что мне не нужно беспокоиться о том, чтобы не забыть о важных вещах или не опоздать куда-то, потому что я потеряла счет времени. Уверена, это звучит как мелочь, но ты быстро стал важным человеком для меня на фундаментальном уровне. Моя жизнь лучше, потому что у меня есть человек, которому я не безразлична настолько, что он обо мне заботится. Проблема в том, что этот мужчина не позволяет позаботиться о нем, а мне это тоже нужно. Для меня важен этот обмен, который я никогда не считала возможным. Я согласилась на отношения в Д/С, чтобы поиграть и повеселиться, и вдруг я не хочу ничего больше, чем соблюдать контракт, чтить своего Дома, — она вдруг так устала. Ее охватило бессилие, и это было все, что ей нужно было, чтобы встать. — Ты мне нужен, но я начинаю думать, что ты, как я и думала, был кем-то, кого я себе вообразила. Я собираюсь съесть что-нибудь. Ты можешь есть или нет, но лекарства должны приниматься во время еды. Тиффани повернулась и пошла на кухню, а мир расплывался перед глазами из-за слез. Она придумала его? Достаточно было одного дня доброты, чтобы она влюбилась в иллюзию? Как будто на автопилоте, Тиффани набрала еды себе на тарелку. Она не почувствует вкуса еды, но будет есть. Ей нужно было чем-то заняться, прежде чем попытаться выяснить, как пережить следующие несколько дней, выказывая доброту. Когда девушка обернулась, Себастьян находился перед столом. — Я не погружен в себя Мужчина выглядел таким же уставшим, как и она сама. Тиффани подвинула стул, чтобы он мог подъехать к столу, и поставила тарелку и миску перед ним. — Погружен. Абсолютно. Она начала поворачиваться, но Себастьян вытянул руку и схватил ее за запястье. — Я думал, что любил Алисию, и, когда она отвернулась от меня, хотел умереть. Сейчас я понимаю, что поклонялся ей как маленький мальчик. Это была не любовь. В эмоциях не было ничего сложного, никакого настоящего стремления владеть ею, кроме того, мне казалось, я думал, что должен это сделать. Я говорю, что чтил ее, не касаясь сексуально, но это ее слова, а не мои. Я не пытался тебя обесчестить. Глупый мужчина. — Нет ничего плохого в сексе. Даже если это просто зуд, который ты должен почесать. В этом нет ничего действительно грязного. Он сжал руку сильнее. — Ты не была зудом. Было приятно это слышать. — Я рада. Ты тоже не был для меня зудом. — Если я был опустошен женщиной, которую в действительности не любил, как сильно я буду страдать в другом случае? Ей удалось перевернуть ладонь, предлагая взять его за руку вместо того, чтобы быть пойманной в ловушку. Это было то, что ему нужно было понять. Мужчине не нужно было ее ловить. Она хотела быть здесь с ним. Хотела этого так сильно, но он все еще нуждался в ее терпении. — За все приходится платить, малыш. Любовь может возвысить нас или разрушить. Ничего хорошего не обходится без риска. Я люблю тебя, Себастьян. Ты можешь поверить мне или не делать этого. Можешь ответить на чувства или нет. Единственное, что ты не можешь иметь, это абсолютную уверенность, что ты не пострадаешь. И почти могу пообещать, что будешь. Я могу умереть. Могу оказаться в твоем положении. Что если бы я попала в аварию и потеряла ноги? Ты бы отвернулся от меня, потому что я больше не была цельной? Своими пальцами он сжал ее, и внезапно мужчина ухватился так, словно боялся отпустить. — Никогда. Я бы никогда не оставил тебя. Я бы... — Себастьян сделал глубокий вдох. — Я бы сделал все, что мог, чтобы тебе помочь, потому что это было бы моим местом. Это было бы моим правом. Это было именно то, что девушка хотела услышать. — Почему тогда ты забираешь мои права у меня? Он убрал руку, но не сдвинулся от стола. — Я не хочу потерять тебя и подвергать тому, что тебе придется пережить в ближайшие дни... Я не хочу тебя потерять. — Тогда ешь свой суп. Тиффани больше не хотела на него давить сегодня. У нее и без того будет достаточно проблем, чтобы уложить его в постель.