— Товарищ детства. По контракту служит, ранен несколько раз бывал, однажды под обвал взорванного дома попал и контужен был, только недавно из очередной «горячей точки» вернулся, к матери погостить приехал в отпуск, и тут резкая боль в брюшной полости беспокоить стала. Пришел ко мне, я его сразу в больницу и вот: из-под пуль врага живым выбрался, а на гражданке теперь смертного приговора ждет. ​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Да, саркома занимает одно из ведущих мест по числу летальных исходов среди злокачественных образований, а из брюшной полости метастазы мигом доходят до печени. — Хорошо, сразу займусь твоей саркомой. Где тебя искать с результатами? — Позвонишь, я на связи, в ближайшие часы операций нет. С опухолью Тая возилась долго, пока не догадалась разрезать ее пополам, а тогда вскочила со стула и понеслась к Красману: — Герман, ты где? — В палате у Бориса, он уже очнулся от наркоза. Раздумываю, на какую дату назначить ему лучевую терапию. — Отставить! — завопила Тая. — Никого облучения, ты неверно установил диагноз! — Не кричи, я тебе верю, как гласу свыше. Каков твой вердикт? — Я уже добежала до отделения, говори, какая палата. Красман обнаружился у кровати, на которой лежал широкоплечий, заросший трехсуточной щетиной темноволосый мужчина. Темно-карие глаза настороженно уставились на ворвавшуюся в палату Таю. Пока она переводила дух после спринта по лестницам и коридорам, мужчины сумрачно ждали приговора. Темноволосый пациент произнес приятным тенором: — Поразительно симпатичные посланницы смерти у тебя работают, Гера. Так что вы мне скажете, сколько мне осталось небо коптить? — Вначале вы мне скажите: вас голым животом по не струганным доскам никогда волоком не тащили? — поинтересовалась Тая. — Не понял… это такой специфический черный юмор про доставку в морг? — поднял брови бравый военный. — Нет, это конкретный вопрос, на который я желаю услышать подробный ответ. — Всякое бывало, меня год назад из-под завала в бессознательном состоянии вытаскивали, уж не знаю, по каким доскам там меня ребята волокли и сколько на мне при этом одежды оставалось — я в себя пришел только в госпитале на третий день, из меня тогда две пули вытащили. — Могу просветить: плотной одежды на вас не оставалось точно, поскольку глубоко под кожей застряла большая заноза, на которую никто не обратил внимания, сосредоточившись на пулях. Красман так и подскочил на месте, мигом сообразив, о чем она речь ведет: — Да ты что?! Неужели гранулема инородного тела? — Она самая, могу продемонстрировать. Если бы сделал разрез глубже, сам бы эту щепку увидел. Темноволосый военный перевел взгляд с одного врача на другого и спросил: — Я не понял, я буду жить? Ответила ему Тая, пожав плечиками: — Да, если, конечно, не умрете, но поспешу вас огорчить: обычно именно так и происходит, если жить достаточно долго. Старость никого не щадит, знаете ли, мне пока не встречались люди, которые умели бы жить вечно. Красман тяжко вздохнул и перевел для товарища ее речи: — Все отлично, Боря, у тебя была обычная заноза, которая воспалилась, но теперь она удалена и беспокоить больше не будет. Никакого рака или саркомы у тебя нет! Собственно, ты абсолютно здоров, скоро выпишу. Оставшись без обеда, но довольная тем, что спасла человека от приличной дозы радиации, Тая пошла инспектировать последние приготовления к небольшому юбилейному банкету. Семидесятилетний именинник как раз явился к месту действия, и Тая с облегчением убедилась, что Широков находится только в легкой стадии подпития — она опасалась, что тот с утра начнет «заливать за воротник» и вообще на чествование не явится. Увы, Дмитрий Иванович не позволял себе ни капли только на работе, но в выходные отдавался во власть пагубного пристрастия к горячительным напиткам, а тут еще и законный повод имелся. Народ оперативно подтягивался к накрытым столам, вечернее летнее солнышко приветливо светило в большие распахнутые больничные окна, а Тая тем временем отловила пытавшегося улизнуть от нее главврача и допросила с пристрастием: — Вы разговаривали с руководством по поводу стимулирующих выплат патологоанатомам? — Да, — признало начальство, — они отказались вносить изменения в уже утвержденный и подписанный всеми инстанциями документ. — Супер! И что теперь? У нас же нет и быть не может постоянных пациентов, чтобы вы ни решили для остальных врачей! Окружающие примолкли и прислушались, главврач развел руками: — Понимаю, надо что-то придумать. — Что придумать?! — Тая припомнила разговор с подругой, возвела очи горе, воздела руки к небу (точнее, к потолку, но это технические мелочи) и горячо воскликнула: — Боженька, я согласна стать женой некроманта, пошли мне хоть одного, рассмотрю любые варианты! Ее коллеги дружно рассмеялись удачной шутке, Красман поморщился, а на ясное небо вдруг набежали тучи, сверкнула молния и грянул гром. Но не успели закрыть окна, как небо вновь посветлело и озарилось яркими лучами понемногу закатывающегося к горизонту солнца. — В последнее время часто случаются погодные аномалии, — высказались все и пошли угощаться тортом и произносить торжественные речи в честь «единственного врача больницы, который ни разу за сорок пять лет работы не сделал своим пациентам хуже», как выразился главврач. В самый разгар празднования Тая обнаружила, что Широков исчез. Все усердно нарезали и поедали пироги из знаменитого на весь город ресторана, специализировавшегося именно на такой выпечке с вкуснейшими начинками: яблоко с миндалем и корицей, красная рыба, говяжий фарш с болгарским перцем, а Дмитрий Иванович незаметно улизнул из-за стола и испарился в неизвестном направлении. Впрочем, Тая подозревала, куда и зачем он направился. Она решительно прошла в кабинет, своего наставника там не обнаружила, зато заметила, что из шкафа исчезла подаренная благодарным коллегой бутылка коньяка (тогда своевременная коррекция диагноза Широковым спасла жизнь юной девочке). Тая развернулась и пошагала через весь корпус в сторону морга. По дороге ей попадались шатающиеся по коридорам пациенты больницы, пришедшие навестить их родственники, один из таковых посмел заступить ей дорогу и заявить: — Как здорово тебе в больнице лежится, Серега! К такому красивому врачу, как эта милая девушка, хочется приходить снова и снова! «Милая девушка» и без того была сильно не в духе, а от глупых заигрываний завелась с пол-оборота: — Снова и снова не получится, — буркнула Тая. — Почему? — игриво спросил парень. — Я — патологоанатом, для повторных визитов вам потребуются услуги некроманта. — Тая прищелкнула пальчиками и добавила: — Да, небольшая личная просьба: если хоть одного некроманта отыщите, попросите его ко мне в прозекторскую заглянуть — мне очень требуется его профессиональная помощь: просто край нужны постоянные пациенты! Станете первым? Парень глянул на нее, как на сумасшедшую, и отшатнулся, а Тая пошагала дальше. Дмитрий Иванович, как и ожидалось, обнаружился в самом холодном помещении больницы. Старому патологоанатому действительно было комфортнее среди неживых, его настоящий дом был здесь. Тая закрыла за собой дверь и прислонилась к косяку, с грустной улыбкой наблюдая, как старик пытается сказать торжественную речь заплетающимся языком (бутылка коньяка наверняка была уже опустошена и валялась в урне). — Друзья! — обратился Широков к закрытым в морозильных камерах «пациентам», но запнулся, видимо сообразив, что знаком с присутствующими не был. Он исправился: — Сограждане! Тут ему пришло в голову соображение, что с юридической точки зрения усопшие могут уже не считаться гражданами страны. Широков почесал седой затылок и заключил свою речь гостеприимного юбиляра: — Словом, так или иначе, но я рад, что вы здесь и что вас так много! Тая дала ему возможность высказаться, от которой он отказался двумя этажами выше, отговорившись тем, что не умеет произносить красноречивых слов. Здесь, в привычной обстановке, Широков чувствовал себя прекрасно и был счастлив, как только может быть счастлив одинокий пожилой человек, всю жизнь только и делавший, что трудившийся на благо людей. Тая поддержала старика, когда ноги отказались ему служить, и повела к служебному входу, попутно вызывая по телефону такси. На пороге ее догнал Красман и подхватил Широкова с другой стороны. — Празднование юбилея прошло успешно, — с улыбкой сказал Герман, пока они стояли под красным закатным небом, дожидаясь машины, — Дмитрий Иванович дошел до кондиции. Широков услышал его, дернулся и громко сказал, взмахивая рукой в такт словам: — Клиент готов, грузите на носилки, в морге очереди нет! — На сегодня морг отменяется, едем домой, — сообщил ему Красман и сел в такси вместе с Таей, продолжая поддерживать коллегу. — Я сама его довезу, — запротестовала Тая, но ей резонно возразили: — Как ты сама его до квартиры доведешь, если он по дороге отключится? Так и случилось: Герману пришлось тащить Широкова до квартиры и помогать Тае укладывать его в постель. Потом они закрыли дверь на защелку и пошли пешком обратно до больницы: к счастью, Дмитрий Иванович жил не очень далеко от места работы. — Ты близко дружишь с нашим корифеем — не знаешь, отчего он один живет? Почему с семьей не сложилось? — спросил по дороге Герман. — Толком не знаю. Слышала историю о том, что в студенческие годы он очень любил одну девушку из своей группы, они вместе снимали квартиру на последних курсах, пожениться собирались. Мой дед очень тепло отзывался о той девушке, она всем нравилась: добрая, веселая, отзывчивая и Широкова любила сильно. Но потом во время отдыха в Крыму, куда они отправились дикарями и исследовали там дикие пляжи и скалы, произошло какое-то несчастье. Дмитрий Иванович никогда никому об этом не рассказывал, даже деду моему ни слова не сказал, а по официальной версии: девушка пропала без вести, заблудившись в горах. Ее долго искали, потом объявили умершей. — Бедный наш корифей. Представляю, сколько дней он без устали исследовал те скалы, где она заблудилась. — Это странно, но он как раз таки не исследовал, — вспомнила Тая рассказ деда. — Его вначале милиция задержала, допрашивала, потом он почему-то под присмотр психиатров был передан на несколько месяцев, даже к началу учебного года в институте опоздал. Но как и почему — не знаю. Они помолчали, размышляя, насколько хрупко и недолговечно бывает человеческое счастье. За очередным поворотом им открылся вид на большое здание больницы и Герман спросил: — Какие у тебя планы на предстоящие выходные? — Поеду на дачу, мать сегодня вечером на последней электричке укатила, а я завтра на утреннем автобусе поеду. — Где дача? Мужская сила на огороде не нужна? Тая удивилась, оглянулась на мужчину, шагающего рядом, заложив руки за спину: