– Н-да, сложный вопрос. По каждому человеку специально созданный комитет занимается. Многих, как вы и советовали государю, переводят в дальние гарнизоны и полки с повышением. Но дело медленно продвигается. Кто в отпуске, кто категорически отказывается столицу покидать. Опять же гвардия, если в простой полк перевод, то и так с двумя званиями повышение, да еще плюсом одно. Очень непросто подпоручика да в секунд-майоры, скажем. Все не привыкну. Павел же разделение на премьер- и секунд-майоров отменил в 1797 году. Все теперь стали именоваться просто майорами. Но вы не переживайте, Петр Христианович. Есть кому сим вопросом заниматься. Работают чернильные душонки. Вы и правда поспешайте, неспокойно мне за Александра Павловича. Ну, с богом! – перекрестил Аракчеев Брехта. Потом тот сам, только слева направо. Ну, да ни гвоздя ни жезла. Брехт передумал деньги перепрятывать. Если всех увозит, то надежнее место и сыскать трудно. Денег чуть уменьшилось. Граф забрал по пятьдесят тысяч для Ивашек и Семы Тугоухого на покупку ими земли в Крыму. Взял и себе как бы тоже столько же. Пусть купят и на его долю землицу рядом со своей и пока присматривают. Реальный Витгенштейн основал виноградарство в Молдавии и Приднестровье, почему бы Брехту еще и в Крыму гораздо раньше виноградники не развести. Ровно столько же – двести тысяч он передал Йоне Барбе и его брату Морану на строительство часового завода и приглашение часовых мастеров и ювелиров из Швейцарии и Франции. Огромные деньги. Но если строить завод, то это и должен быть завод, а не подвал с десятком слепнущих от плохого освещения мастеров. Большие окна. Сложно сейчас с большими размерами стекол, ну так можно сделать наборные. И зеленый цвет легко убрать, нужно подобрать песок с минимальным количеством железа и тщательней очищать поташ от примесей. Боялся ли Брехт, что эти швейцарские гномы его кинут? Не боялся. Кому не хочется быть богатым и знаменитым. Тем более что железного занавеса нет и найти богатого человека в Европе не сильно сложно, имея деньги. Ну, и торговцы же, они должны почувствовать выгоду. Опять же времена не те, сейчас купцы друг другу на слово верят. Еще около ста тысяч Брехт взял с собой, чтобы нанять управляющего немца к себе в деревеньку, и чтобы он эту деревеньку раз в пять увеличил, прикупив и земли и крестьян. Ушло в итоге полмиллиона рублей ассигнациями. Все почти, что изъяли у посла англицкого в рублях. И это даже незаметно было на общем фоне мешков и сундуков, что остались лежать в тайнике квартиры Чарторыйских. На следующий день, попив кофею и наказав оставшимся в «нехорошей» квартире двум женщинам и нанятому инвалиду охраннику бдить, тронулись в сторону Первопрестольной. Целый обоз получился. Глава 15 Событие сорок первое – Знаешь, что такое вирус? – Это такая форма жизни? – Нет. Это такая форма смерти… Фильм «Параграф 78» Дорогу до Студенцов описывать не интересно. Разве стоит заметить о двух вещах. С такими лошадьми, что теперь у них, на этой дороге можно почти окупить их приобретение. Шайры легко вытаскивали тяжелый дормез из любой лужи и непролазной колеи. С каретой было похуже. Запрягли тройку цугом, и битюг с двумя обычными низкорослыми лошадками не всегда справлялся. Колеи иногда такие попадались, что карета и лошадки по брюхо увязали. Так вот, довольно часто приходилось выпрягать шайров из дормеза и сдавать, можно сказать, внаем, так как впереди была пробка на дороге. Несколько повозок или карет сидели именно на брюхе, и мелкие российские почтовые лошадки вытащить карету не могли, а находившиеся в них седоки даже выйти не могли, чтобы помочь, там сразу грязи рыжей чуть не по пояс. Ямщики помогали друг другу, но в такую засевшую карету как запрячь еще пару лошадей. Нужна упряжь соответствующая. Дышло специальное или оглобли повышенной длины. И тут граф Витгенштейн весь в белом, а, ну да, весь в голубом, подъезжает, выпрягает Сема четверку английских великанов и за полчаса всю пробку ликвидирует. А Брехт с Ванькой-младшим и Стешей пока обедают. Обитатели богатых карет начинают Семену в качестве благодарности, вполне искренней, полтинники и даже рубли совать за помощь, не подозревая даже, что Тугоухий, скорее всего, богаче их будет. Еще о вызволенной из грязи тетеньке одной стоит упомянуть. Мелкая помещица из Подольска. Километрах в десяти у нее деревенька от Подольска и километрах в двадцати от Студенцов. Деревенька еще меньше, чем у Витгенштейна. Называется – Костишово. Но это ладно, Брехт лоб наморщил, пытаясь припомнить что-то про это Костишово, а помещица и говорит: «Так это в пяти верстах от села Бородино». Ба-бам. – Бородино? – Брехт себе его в другом месте представлял, и было ли там село это Бородино. Там, кажется, поле Бородинское? И это точно не под Подольском? Вроде бы Можайск рядом. Это не на юг, а на запад от Москвы. – На полдень от Подольска, – подсказала женщина. Нет, точно другое. – И как у вас урожаи? – ну нужно же разговор поддержать, пока вытаскивают бричку помещицы Цыбиной Варвары Капитоновны. – Да какие урожаи, еле хватает подати уплатить, хорошо за мужа пенсию назначили, а то хоть ноги протягивай. Продать хочу да к сестре в Воронеж перебраться, у них там с мужем хорошее имение. Буду приживалкой жить, а то тут совсем невмоготу стало. – И сколько хотите? Сколько у вас душ? – Хотел же расширить и углубить вотчину, почему не с Костишово начать? Но это ладно. Стоит подумать про Бородино. Если его прогрессорство ни к чему кардинальному не приведет, то иметь в собственности Бородинское поле и его чуть приготовить к обороне – не самая плохая мысль. Названия вспомнит деревень близлежащих. Шевардино точно есть. Легко найти. – Тридцать душ, четырнадцать дворов. Померло в холеру много людишек, – отвлек Брехта от наполеоновских планов тихий, какой-то скрипучий голос женщины. – Да, и у меня много людей от холеры умерло, – согласился с Варварой Капитоновной Брехт. – Знаете, что говорят люди у меня в деревушке про болезнь эту? – как-то совсем уж скрипуче хихикнула Цыбина. – Иноземцы завезли? – предложил граф. – Иноземцы? Вы точно знаете, ваше сиятельство? – Нет. В смысле понятно, что с юга от турок и персов болезнь пришла, я про то, что у меня в Студенцах говорят. – О, а у меня выдумщики. Холеру в деревне крестьяне называют птица-юстрица. Якобы имеет она вид черной птицы с хвостом длинным, как у змеи, и змеиною головой. Ночью пролетает над селами-городами – где зацепит воду железным крылом, там будет повальный мор, – опять заскрипела, заколыхалась помещица. – Правы ваши крестьяне. Нет, не про птицу, про воду. В воде вся зараза. Нужно воду кипятить. И лучше не из речки брать, а из колодцев. Так почем продаете имение, Варвара Капитоновна. – Пятнадцать тысяч прошу. Именьице не заложено. Речка небольшая прямо посреди деревни бежит, с обеих сторон Мочи-речушки дома стоят. Леса есть кусочек небольшой. Дом с флигелем. – На ассигнации? – Побойтесь бога, Петр Христианович, на серебро. Ежели на ассигнации, то двадцать две тыщи прошу. Лесок же, речка опять. – Я куплю у вас имение, дорогая Варвара Капитоновна. Давайте вы уж дальше с нами путешествуйте. У меня времени в Подольске совсем не будет. Только забежать в присутствие да оформить покупку. Служба, на Кавказ направляюсь. – Вот спасибо, ваше сиятельство, с вашими великанскими лошадьми знамо лучше, а то три раза уже застревала. Так и до дому не доеду. Устала в дороге – страсть. Н-да, весной по России-матушке путешествовать – то еще удовольствие. Нужно в Москве найти Валериана Зубова и подсказать ему, что дороги нужно хоть немного привести в порядок, хоть колеи засыпать, ямы чуть заровнять. На коронацию вместе с Александром поедет огромное количество народа, в том числе и послы иностранные, а то и сами правители соседних государств заявятся. Родственники же все. Позор будет на всю Европу. Сейчас весна и распутица, а там будет осень, в сентябре же коронация, и могут осенние дожди зарядить, ничем не лучше. И можно же это почти бесплатно сделать. Пообещать помещикам, которые у своего села по дороге приведут дорогу в порядок, наградить коронационной медалью. Медная финтифлюшка – копеек тридцать стоит. А часть дорог будет приведена в порядок абсолютно бесплатно. Событие сорок второе Военачальнику мы в особенности удивляемся тогда. когда даже в его отсутствие войско соблюдает порядок. Иоанн Златоуст Быстро сказка сказывается. В Подольске бумаги начали оформлять, и совершенно искренне заверил его мужичонка в сюртуке английского покроя, что за неделю все сделает. Завтра? Ну, что вы, ваше сиятельство. – Хм, это ускорит? – Брехт показал билет в двадцать пять рублей. – Сей момент. Завтра в десять утра все будет готово! – И тоже белая, как и сторублевая, ассигнация испарилась. Договорившись с попутчицей, что встретятся здесь же поутру, Брехт с Ивашками и прочими Семами проследовал домой. Не ждали, но бросились «прямо из печи все на стол мечи». После обеда Петр Христианович обошел колхозное хозяйство. Артель «Свободный труд» не развалилась. А говорят, только под кнутом русский крестьянин будет работать. Мычали коровы, визжали свиньи, ржали лошади, гавкали собаки. Благодать. Воняло навозом так, что слезы на глаза наворачивались. Было третье мая и жара прямо наступила. И ни ветерка. И все запахи вились вдоль земли. Лепота! Деревня. Правда, при осмотре детальном оказалось, что не все благостно. Сено практически кончилось, как и овес, кормить коров и лошадей нечем. Интересно, а если бы Брехт не приехал именно сегодня, то что бы делали християне? Петр Христианович шмякнул по загривку председателя артели Осипа и задал ему этот вопрос. – Ты что, председатель, решил загубить все начинания? – Не рассчитали. – Ни грамма раскаяния в глазах голубо-небесных преданных. – Так издохнет с голода скотина! Столько денег вложено?! А вы как будете жить? – На все воля Божья. Ясно, с-суки, не считают это своим, у них вон коровенки в сараюшках мелкие стоят, сено жуют. Это их коровенки, а вот эти непонятно чьи. Барские. Ничьи, чего же думать о чужом, о своем думать надо. Сто процентов, корма к себе в сараюшки перетащили. Брехт Тихона с Фролом построил и их спросил, а с овсом что? Лошадей уморить голодом надумали? – Не рассчитали, уж больно прожорливые твари. Вестимо вон каки здоровые. – Тихон, я о тебе лучшего мнения был. Ладно, чего уж. Седлай коня и… Двух седлай и езжай к соседу. Найди там управляющего немца Карла Генриховича и попроси его срочно сюда племянника прислать – Иоганна Бауэра, ну, который собачек продавал, пусть сюда едет. Найму его на постоянн… На год найму. Фрол, а ты на втором жеребце объезжай соседей, не продает ли кто овса и сена, поспрашивай. А ведь хотел как лучше. Нет, без жесткой руки немца управляющего ничего не получится. Черт с ними с теми деньгами, которые он запросит, сто раз это окупится. Вот сейчас, если бы он не приехал еще пару дней, то стали бы массово забивать коров и свиней и за копейки мясо продавать, да еще не факт, что продадут. Весна ведь. Как его хранить? И все тысячи рублей, что потрачены на закупку кормов и животных, просто пропадут. И ведь Осип казался разумным человеком. Нельзя осчастливить людей, дав им богатства даром. Не поймут, не оценят. Людей осчастливить можно только из-под палки. Аракчеев был прав, создавая свои военные поселения, только чуть переборщил с муштрой. Или, наоборот, воли много дал. Казачьи станицы же благоденствуют. Почему? Там старшина строжайшую дисциплину блюдет. Это только разговоры про казачью вольницу. Там все регламентировано. Нужно будет Аракчеева раньше на мысли о военных поселениях навести. Пороть, пороть и пороть, и не за грехи, а для профилактики. Фу, разбушевался. Петр Христианович сел у полевой кухни на лавочку дух перевести и успокоиться, а то точно по роже кому засветит, половину зубов на волю выпустив. Месяц, блин, прошел всего, а страну до ручки довели. У кухни крутились две бабы, варили кашу для детишек, ну хоть это не похерили начинание. Хоть дети с голоду умирать весной не будут. Зря радовался. Одна из теток, та самая, раненная в задницу соседом непутевым, Серегина, мыла чашки деревянные. Почему не после еды, а перед? Брехт подошел, посмотрел. В грязной воде, в деревянной кадке, раненая просто ополаскивала тарелки, даже не проходя хотя бы шматком соломы, и ставила их в горку, не переворачивая. Грязная вода с остатками жира так в чашках и оставалась. Дай бог терпения. А, дай, Джим, на счастье лапу мне… Если бы не подбежавший Абрек, Брехт, не сдержавшись, тут же выпорол бы сволочь эту. Это прямой путь к холере. Что, нельзя принести чистой воды, нельзя принести плошку с золой? Как сейчас Петр Христианович Чацкого понимал. Уехать нужно срочно. Где там этот Саратов? По дороге? Уехать, либо пока он кого не зашиб, либо пока его кондрашка не хватила. – Матрена! – заорал граф на все село. – Василиса!