– Понимаете? – Вау! Ну да, понимаем… – Номер построен из 11 960 деталей «лего»… – Да, да, мы понимаем… Дело в том… – И там есть двухъярусная кровать! – с гордостью добавил портье. – Это отлично, но дело в том, что у нас нет детей… Портье на мгновение смутился, но быстро овладел собой и продолжил: – А стены украшены бабочками! Я подумала, что он вот-вот предложит нам кубок, наполненный слезами единорога, поэтому попыталась деликатно его остановить: – Все это замечательно, но нам просто не нужно ничего такого… изысканного. У вас нет номера попроще? Портье, нахмурившись, уставился на доску с ключами. Потом, просияв, радостно спросил: – Может, вам подойдет «Пиратский» номер? Свою первую ночь на новой родине мы спали под огромным «портретом» «Веселого Роджера». Все вокруг было разукрашено попугаями, испанскими песо и прочими атрибутами пиратского колорита. А утром Лего-Мен вышел из ванной с черной повязкой на глазу! Впрочем, при свете дня все оказалось не столь мрачно. Так обычно и бывает. Мы отдернули шторы, и перед нами предстал яркий, белоснежный новый мир. Пришлось даже проморгаться, прежде чем в глазах появилась резкость. Нас ожидал впечатляющий завтрак – шведский стол с неизменной маринованной сельдью. После завтрака мы взбодрились и приготовились впитывать различные аспекты администрирования жизни, необходимые для существования в новой стране. И вот мы уже на улице. Погода изменилась. Вместо мягких хлопьев в духе фильмов Ричарда Кертиса[19] нас встретила метель наподобие вихря в сувенирном шаре, который трясет злобный малыш. Мне показалось, что ветер продувает со всех сторон и снег валится отовсюду, поэтому мы вернулись в отель, натянули на себя всю одежду, что была у нас в чемодане, и рискнули высунуть нос на улицу только спустя час. Наши фигуры стали напоминать человечка Мишлен, но теперь мы были подготовлены к встрече нового дня. В машине, взятой в аренду, я судорожно пыталась убедить себя, что рычаг переключения коробки передач находится не слева, а справа, и значит, ехать нужно по правой полосе. Лего-Мен в это время читал письмо из службы персонала. Детальное описание процедуры занимало десять страниц, но это была, как нам сообщили, лишь первая часть документа. – Во-первых, – объявил Лего-Мен, – нам потребуется удостоверение личности. Без него в Дании нас формально не существует. Выяснилось, что паспортная система, отмены которой бритты добились в 2010 году после продолжительной борьбы, является неотъемлемой частью датской жизни. С 1968 года каждый гражданин страны зарегистрирован в Центральном регистре населения с присвоением уникального идентификационного номера, который складывался из даты рождения и еще четырех цифр шифра. Последняя цифра у женщин четная, а у мужчин – нечетная. Номер отпечатан на желтой пластиковой карточке, которую «СЛЕДУЕТ ВСЕГДА ИМЕТЬ ПРИ СЕБЕ» (сотрудник службы персонала особо выделил это требование). Такие номера необходимо предъявлять во всех случаях жизни – от открытия банковского счета и получения медицинской страховки до аренды помещений и даже при пользовании библиотекой. (Если, конечно, мы сможем читать на датском, или узнаем, где находится библиотека, или хотя бы как по-датски сказать «библиотека».) У меня даже будет штрихкод, по которому в случае надобности можно получить мою медицинскую карту. Все это казалось вполне разумным и эффективным и, разумеется, совсем несложным, если только знать, что надо делать или хотя бы как добраться до бюро, где следует зарегистрироваться. Решение этой задачи заняло у нас все утро, но нам еще повезло. Тем, кто приезжает в Данию из стран, не входящих в Евросоюз, приходится месяцами ждать своих карточек резидента, которые нужно обновлять каждые два года. Если вы побаиваетесь бюрократии, не стоит становиться иммигрантом. Затем нам полагалось открыть банковский счет. В местном (и единственном) банке нас тепло приветствовал симпатичный мужчина с короткой стрижкой и в характерных скандинавских квадратных очках. Он представился как Алан и указал на свой бейджик. Я обратила внимание, что «Аллан» написано с двумя «л», на датский манер. Аллан сказал, что будет обслуживать наш счет, а потом предложил кофе и придвинул к нам коробку с шоколадом. Не успела я подумать, насколько цивилизованно и дружелюбно принимают нас в датском банке – английским до такого обслуживания далеко, – как он спросил: – Правильно ли я понимаю, что в Дании у вас денег нет? – Нет, – покачал головой Лего-Мен. – Мы только вчера приехали и еще не начали работать. Вот мой контракт, договор о зарплате и детализация выплат. Видите? Он протянул банковскому клерку кучу документов. Аллан внимательно их изучил. – Отлично, – вынес он свой вердикт. – Я выдам вам Dankort. – Прекрасно! Спасибо! А что это такое? – спросила я. – Это национальная дебетовая карта Дании, на которую вы сможете положить свои деньги. Разумеется, она действительна только на территории Дании. И никакого овердрафта, никаких кредитных карт. – Никаких кредитных карт?! В Англии предложения о выдаче кредитной карты сыпались на меня с того момента, когда я окончила школу и еще не имела ни пенни. То ли это следствие глобального экономического кризиса, то ли что-то еще, но пользование кредитными картами для моего поколения являлось важнейшим правом человека. Своеобразный пластиковый атрибут современной жизни. А теперь нам объявляют, что у нас не будет кредитной карты! – Никаких кредитных карт! – спокойно повторил Аллан. – Но вы можете брать наличные, когда они у вас появятся, с помощью этого документа. Он протянул нам старомодную карточку сберегательного счета. Наличные! Я не держала в руках купюры с 2004 года! И при этом жила как королева: у меня была синяя карточка NatWest, с помощью которой удовлетворяла свою склонность к покупке непрактичных туфель. А теперь я попала в мир наличных денег с забавными зелеными, розовыми и фиолетовыми бумажками, напоминающими деньги из игры «Монополия», и странными серебристыми монетами с дырочкой посередине! Я даже не знаю названий цифр по-датски! Аллана это обстоятельство не волновало. – С помощью этой карточки (он указал на лежащие перед нами кусочки пластика с таким видом, словно мы должны быть безмерно благодарны ему за высокое доверие) вы можете зарегистрироваться в интернет-банке и получить доступ к правительственным сайтам. Это прозвучало невероятно торжественно. Я уже стала подумывать, что мы говорим о чем-то секретном, вроде ЦРУ, но Аллан пояснил: – Ну, то есть оплачивать счета и все такое… Поскольку банковский счет у нас уже имелся (хотя и пустой), мы могли начать официально подыскивать себе жилье. Наш агент должен был помочь нам в поисках. Однако до встречи с ним оставалось несколько часов, и Лего-Мен предложил порыскать по какому-нибудь городку приличных размеров на тот случай, если игрушечный городок нам не подойдет. Мы колесили по скромным улочкам Биллунда, застроенным однотипными домами, напоминавшими какую-то игрушечную военную базу. Я решила, что этот город нам не подходит, в надежде, что другой окажется посимпатичнее. Настроение у меня поднялось, когда показались элегантные особняки из красного кирпича и муниципальные здания, мощеные улицы и любопытные магазинчики, соседствующие с известными сетевыми брендами. Городок напоминал скандинавскую разновидность Гилдфорда[20]. Прошло немного времени, и мы начали гадать, не случился ли здесь ядерный апокалипсис? Может, об этом объявляли, а мы не среагировали? – Здесь ни души… – Я посмотрела на часы: – Уже двадцать минут мы не видели ни одного человека! – Правда? – Да. Единственное, что хоть как-то напоминало человека за все это время, скульптуры нагих людей с кошачьими и лошадиными головами в странном фонтане, который мы проехали пару кварталов назад. Миниатюрная порноверсия Аниты Экберг в фонтане «Треви» в центре города?[21] Лего-Мен покрутил пальцем у виска, показывая тем самым, что он вовсе не ожидал увидеть здесь оживленный торговый центр. – Вот-вот. Именно! Порнографические пони и кошечки с сосками. – Угу… Как мы впоследствии узнали, эта скульптура была воздвигнута в честь Франца Кафки. «Он, наверное, был бы очень горд», – подумала я. Мы проехали мимо нескольких магазинов – все они были или закрыты, или пусты. Дома казались нежилыми. Кое-где в окнах мерцало пламя свечей. – Но ведь это ненормально, правда? – пробормотала я. – Где все?! – Я… не знаю… Я заглянула в свой телефон, чтобы узнать новости. Об атомном взрыве ничего не сообщалось. О начале третьей мировой войны не упоминалось. Никакая эпидемия не разразилась. Судя по всему, угроза неминуемой гибели миновала. Лего-Мен предложил зайти куда-нибудь попить кофе, чтобы согреться. Но мы не смогли найти паб, или бар, или что-нибудь еще, что показалось бы нам открытым и не напоминало «Макдоналдс» или «кебабную». Позже нам все же удалось отыскать пекарню, где подавали кофе. Я предложила Лего-Мену заказать «всего по одному» – надеялась, что углеводы нас взбодрят. В зале никого не было, и мы в нерешительности остановились, ожидая, что нас обслужат. Однако женщина за стойкой не обращала на нас ни малейшего внимания. – Здравствуйте! – я рискнула проявить инициативу, но она отвела взгляд и занялась выкладкой булочек в витрине. Лего-Мен тоже попытал счастья, указывая ей на разные булочки и поднимая брови (универсальный знак «Можно мне вот эту штучку?»). В конце концов женщина оторвалась от своего занятия и посмотрела на нас. Мы улыбнулись, а она – нет. Вместо этого она указала на дисплей, висящий над ее головой, где горели цифры «137», а потом – на автомат, выдающий талоны, и что-то сказала по-датски. Мы ничего не поняли. Я не пыталась купить ветчину у мясника в 1980-е годы! Просто хотелось булочек. И намеревалась купить их у нее. В пустом магазине. Она действительно хочет, чтобы я взяла талон? Или она показывает, что уже обслужила 136 человек? Или в этом городе живет всего 136 душ? Дама, решительно сложив руки на груди, словно говорила своим жестом: «Играйте по правилам, иначе никаких сдобных булочек не получите». Что ж, я умею признавать поражение. Развернувшись, сделала три шага направо, взяла в автомате маленький белый талон с номером «137» и вернулась к стойке. Женщина кивнула, взяла мой талон и опустила руки, показывая, что теперь можно приступать к нормальному обслуживанию. Мы сделали заказ, и тут Лего-Мену позвонил любезнейший представитель службы персонала. Муж отошел к автомату молочных коктейлей, чтобы поговорить, а я с заказанными булочками выбрала для нас столик. – Не начинай без меня, – строго приказал муж, прикрыв микрофон рукой. У него были основания для волнений. Он отлично знал, что меня нельзя подпускать к булочкам ближе чем на сотню метров. Мой живот издал жадное урчание. Даже не знаю, как мне удалось удержаться, чтобы не откусить хоть кусочек до возвращения мужа. Желая отвлечься от вожделенных булочек, я набрала в Google запрос: «Дания, новая страна, культурный шок» и принялась за кофе. Я знаю, что датчане пьют больше кофе, чем в любой другой европейской стране, а также потребляют 11 литров чистого спирта на душу населения в год. Как знать, может, нам здесь и понравится… Более полезным для меня оказался сайт, посвященный культурной интеграции, от Пернилле Чаггар. Решив, что консультант по вопросам культурной интеграции – это именно то, что нужно для начала жизни по-датски, я приступила ко второй чашке крепкого местного кофе. Я тотчас позвонила Пернилле и попросила ее принять участие в моем проекте «Счастье». Она любезно согласилась, и мне даже не пришлось брать талон, чтобы перезвонить ей позже. Пернилле очень удивилась, когда узнала, что из Лондона мы переехали в сельский район Ютландии, и посочувствовала нам, что это случилось в январе. – Зима – тяжелое время года для иностранцев, – сказала она. – В Дании это время уютной, семейной жизни. Все сидят за закрытыми дверями. С ноября по февраль датчане кутаются. Не удивляйтесь, если на улицах будет малолюдно, особенно в сельских районах. Прекрасно! – Значит, вот где они все! А чем они занимаются? – Они занимаются хюгге, – ответила Пернилле. Мне показалось, у нее в горле что-то застряло. – Простите, что? – Хюгге. Это такое датское слово. – И что оно означает? – Трудно передать словами. Все датчане это понимают. Такое уютное время… Непонятно. – Это глагол или существительное? – И то, и другое, – ответила Пернилле. – Хюгге означает «сидеть дома, в уютной обстановке, при свечах». Я поделилась своими впечатлениями о пустынных улицах и огоньках свеч, которые мы заметили в некоторых окнах. Пернилле повторила, что люди сидят по домам и предаются хюгге. Свечи – неотъемлемый атрибут датской жизни. В пересчете на душу населения датчане сжигают больше свечей, чем жители любой другой страны мира. – Но хюгге – это скорее концепция жизни. Пекарни – это тоже хюгге…