«Я могу использовать другие существа, — продолжала Гайа, — насекомых. И даже собственный мицелий. Мы можем подать внешние знаки, но тут есть риск, что нас могут заметить. И тогда мы лишимся преимущества внезапности. Они-то уверены, что мы не знаем, где держат пленников». «Они даже не знают, что есть «мы», — продолжил я, — надеюсь, по крайней мере». «Значит, на помощь пленников во время операции рассчитывать не приходится, — констатировала Гайа, излив на меня очередную порцию грусти, — а у нас ограничено время. Я только что почувствовала, что к нам приближается большой объект. Очень большой. И я думаю, это то, что они ждали, чтобы уничтожить нас». «Сколько у нас времени?» «Сутки. Может быть, двое. Думаю, если им не удастся тебя обнаружить вместе с твоим тюрвингом, они просто всё уничтожат. Всю планету. И твоих друзей тоже». «Значит, надо действовать быстро, — заметил я, — для начала вытащим ребят из их лап, а там посмотрим. Давай думать, что мы можем». А могли мы, как выяснилось, на удивление много. Особенно объединёнными усилиями. Для начала решили вопрос со связью. Гайа была неплохо знакома с элекромагнетизмом, и понять концепцию радио для неё не составило труда. Более того, она могла, используя естественные резервуары магнитных руд нескольких крупных месторождений, генерировать радиоволны, достаточно мощные для устойчивого соединения с моей радиостанцией, встроенной в рабочий комбинезон. Гайе всё же пришлось освоить человеческий язык. Для общения мы выбрали русский, его точно не знали пришельцы и на расшифровку наших сообщений у них уйдёт какое-то время. Главное, чтобы он не догадались допросить с пристрастием Таис… Любое включение радио несло риск негативного развития событий. Возможность жёсткого шантажа никто не отменял. Поэтому нашим главным оружием была внезапность. Мы должны закончить операцию раньше, чем пришельцы даже задумаются о расшифровке языка или выдвинут требования, угрожая благополучию заложников. «Жаль, что нет достаточно крупных летающих существ, — досадовал я, изучая план базы, который возник прямо в моей голове, — было бы идеально сесть на их посадочную площадку. У них ведь нет ПВО, совсем!» «Они ждут твоего нападения. Скорее всего, там засада, — Гайа ответила с такой же досадой, — летающие существа есть, но их физиология не позволяет достичь крупных размеров. Для нас они бесполезны». «Жаль. Был бы идеальный отвлекающий манёвр… Но ничего, после катастрофы появятся гораздо более крупные летающие твари», — пообещал я. «Серьезно? Покажи! Интересно!» — попросила Гайа. Я уже привычно открыл разум, представляя картинки из учебников и с палеонтологических сайтов с изображениями птерозавров. Особенно долго я смаковал знаменитого кецалькоатля. Когда-то это птичка на меня произвела сильное впечатление. Размах крыльев — пятнадцать метров! Вполне себе самолётик! Гайа тоже крайне удивилась. Причём в её удивлении был оттенок любопытства и даже радости. «Должно быть интересно», — подумала она. «Наверно. Но встречаться с таким хищником лицом к лицу я бы не хотел, — заметил я, — и давай вернёмся к плану». «У них есть уязвимое место внизу, под скалой, — у меня в голове высветилась нужная часть картинки, — они строили сеть тоннелей. Планировали уничтожить меня без привлечения крайних средств. Я сначала решила, что они занимаются транспортным строительством — но нет, через тоннели они хотели создать капиллярную сеть для какого-то яда, против которого по их замыслу я бы оказалась бессильна. Это выяснилось уже потом, когда я открылась, — сожаление, досада и почему-то немного стыда, — тогда же они поняли, что яд не нанесёт мне существенного ущерба». «Уроды они всё-таки!» — подумал я. «База на скале напрямую с тоннелями не сообщается, — продолжала Гайа, не отреагировав на мою гневную реплику, — поэтому они спрятали пленников в ней. Но по ним можно проникнуть внутрь охраняемого периметра. Вот здесь, — снова выделился нужный участок плана, — технические штреки тоннеля очень близки к естественной системе пещер, выходы из которой есть на склоне, на вершине которого стоит база. Если вылезешь здесь, до верха останется каких-то пятьдесят метров. Ты сможешь их преодолеть?» ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ «С тюривнгом — без проблем,» — я пожал плечами. «Перемещаясь с помощью артефакта, ты в любом случае должен будешь зайти сверху. Он не работает сквозь твёрдую породу, верно? А тебя там будут ждать. Всё преимущество захода через подземелье теряется». «С верёвкой и костылями я бы, наверно, попробовал, — осторожно ответил я, — но где их взять?» «Вот это? — перед глазами возник образ альпинистского снаряжения, — я взяла у тебя в мозгу, извини, образ был очень близко к поверхности». — Оно, — подтвердил я вслух. — Я смогу сделать подобное, — Гайа удивила; она научилась общаться устно. Кажется, вибрировали нити мицелия в пещере, создавая звуковую волну. Она говорила на чистом русском, — понадобиться немного времени. — Хорошо, — кивнул я; всё-таки общаться вслух было гораздо привычнее и приятнее. По крайней мере, не приходилось каждую секунду бороться с ощущением, будто сходишь с ума, — я пойду пока к реке. Мне надо постирать нижнее бельё, да комбинезон почистить. Думаю, к вечеру высохнет на солнце. Извини, но от меня воняет, я не могу в таком состоянии идти в бой! — Хорошо, — ответила Гайа, немного смущённым тоном, — я призову кого-нибудь тебе на охрану. Если ты не против, конечно. — Спасибо, — кивнул я, — не откажусь. Свежий ветерок и тёплое солнце на берегу речки напомнили мне о Марсе. Я не загорал и не купался с того момента, как меня познакомили с Каем, и мы вместе поехали проходить многочисленные полигоны, готовясь к миссии на Венере. Вспоминая те минуты, я поймал себя на мысли, что был тогда почти счастлив. Оказывается, для этого нужно совсем немного: всего лишь быть живым да иметь хоть какую-то цель. Тогда я грустил о доме, вспоминал родителей. Думал, что больше не будет шанса их увидеть. И тогда мне это казалось главной трагедией моей жизни. По Земле я не очень-то и скучал. На Марсе было даже интереснее. Но я скучал по людям. Однако же, если вдуматься, я бы всё равно с этим столкнулся. Даже если бы не было Кати, Марса, инопланетян и прочего. Вся наша жизнь состоит из непрерывной череды потерь. И приобретений. Должно ли одно компенсировать другое? Может ли Таис заменить Катю? Почему я так давно не вспоминал Босса, своего пса? Может потому, что Кай занял место преданного друга в моём сердце? С Питером и Чжаном, казалось, завязалась настоящая дружба, скреплённая экстремальными условиями — но почему я их даже ни разу не вспомнил за столько месяцев?.. На некоторые вопросы не должно быть ответов. Думаю, сама неопределённость делает нас живыми. А память даёт силы двигаться дальше. Я надел просохшее термобельё. От него немного пахло водорослями, но речная вода смыла запах пота и несвежего тела. Потом натянул комбинезон. Чистота словно придала мне сил и решимости. Кажется, я понял, почему на Руси было принято идти в бой в чистых рубахах. Дело вовсе не в фатализме — мол, на встрече с Богом нужно быть прилично одетым. Просто так реально чувствуешь себя сильнее. — Самое слабое место нашего плана, — сказала Гайа безо всякого вступления, когда я вернулся в пещеру, — это то, каким образом мы можем скрепить троих, чтобы сработал один тюрвинг. Чтобы никто не остался позади. — Таис я вытащил из передряги просто обняв. Правда, она тогда находилась в монолитном пузыре. — Ты уже перемещался с кем-то? Уже хорошо. Значит, это принципиально возможно. — Тюрвинг способен перемещать то, что находится в непосредственном физическом контакте с оператором, — сказал я, — моя одежда всегда остаётся при мне. А ещё он способен перемещать монолитные структуры, и всё, что находится внутри них, если эта структура прикасается к спусковому крючку. — Значит, решение есть, — голос Гайи звучал бодрее, а меня обдало волной оптимизма; несмотря на то, что она начала общаться голосом, я по-прежнему ощущал её эмоции, — я выращу прочную сеть, и спрячу её в твоей одежде. Когда вы будете готовы к прыжку, ты активируешь её. Она покроет твоих друзей и зафиксирует, чтобы они не пострадали. — Есть одно «но», — осторожно заметил я, — тюрвинг принимает не всех. Когда Кай попытался схватить рукоятку, то чуть не лишился руки. Не будет ли это для тебя опасно? — Сеть будет изолирована от основного организма до тех пор, пока мы не убедимся, что опасности нет. А если что-то начнёт ей угрожать — она просто погибнет, превратившись в мёртвую полимерную структуру. — Значит, решено, — сказал я. — Решено, — согласилась Гайа. Я выдвинулся после полуночи. Горы, где держали Кая и Таис, находились почти на том же мередиане, где была пещера Гайи, но значительно севернее. Мы решили атаковать ночью, потому что пришельцы, как и люди, были дневными созданиями. Наверняка им тоже надо спать; суточные ритмы сказываются на системе охраны неизбежно, несмотря на все технические ухищрения и не спящую охрану на постах. Гайя снабдила меня «альпинистском снаряжением» — копиями, созданными по образам в моей голове. Верёвка была очень прочной, я проверил. И «костыли» без труда входили в трещины скальной породы. Сделаны они были из странного пластичного материала, напоминающего полимер. Из него же был сделан молоток, только его голова была тем-то явно утяжелена. Ещё она поместила внутрь комбинезона сеть, которая должна была страховать ребят. Выглядела она как лёгкий налёт белой плесени на камуфлированном материале. Я вдруг поймал не самую приятную ассоциацию: очень похожая плесень была на трупе пришельца, у которого я нашёл первый тюрвинг. Где-то на краю сознания мелькнула странная мысль: а случайно ли она там была? Но я не стал её додумывать. Это было не к месту и не ко времени. Сеть тоннелей, которую пришельцы успели соорудить, имела чудовищную общую длину. Я даже представлять себе не хотел, с помощью каких машин это было сделано. Такие технологии невольно внушали уважение. Впрочем, не факт, что создателями технологий были слоноголовые. Может, есть тюрвинг, способный на такие вещи? Было бы неплохо выяснить. Технический вход никак не охранялся. Судя по всему, после провала изначального плана уничтожения Гайи, пришельцы тоннели просто забросили. Очень удобно. Я переместился до точки, указанной Гайей, уже привычными короткими прыжками на малой высоте. Отсюда до гор по прямой было километров тридцать. Несколько минут пути с помощью тюрвинга: тоннель был идеально прямой, и целиться не составляло труда, даже в приборе ночного видения. Там, где тоннель разветвлялся, под скалой, на которой была база пришельцев, я обнаружил транспортное средство, очень похожее на то, по которому мы с Катей перемещались к Маньпупунёру. Это было неожиданно — я не смог разглядеть его издалека, даже в режиме. Корпус сливался со скалой. Я мягко приземлился на обе ноги, после чего рефлекторно вжался в стену тоннеля, положив ладонь левой руки на рукоять импульсника (правая была занята тюрвингом). Простоял так несколько минут. Но, к счастью, вагон оказался покинутым и полностью обесточенным. Кстати, странно: его внешний вид и технологии, которые в нём применялись, ощущались как гораздо более развитые, чем те, которые я увидел на космодроме и в городе «хоботовых» пришельцев. Вполне может быть, технологию строительства тоннелей они «позаимствовали» вместе с транспортом. И по изначальной задумке это действительно была транспортная система, которую они приспособили под свои нужды. Надо будет обсудить этой с Гайей. Тут, за стенами тоннеля, никакой из видов связи был недоступен. Вертикальный технических ход тоннеля располагался крайне неудобно: над разветвлением, ещё и не строго по центру свода, а с небольшим смещением. Залезть туда без тюрвинга было бы невозможно: стены тоннеля не поддавались костылям, которыми меня снабдила Гайа. Да и с ним задача оказалась нетривиальной. Я прыгнул к самому отверстию, на расстояние руки. Думал, что внутри должны быть крепления люка, или что-то в этом роде. Но ничего подобного не наблюдалось, только гладкие стенки. Пришлось оттолкнуться одной рукой от угла отверстия, чтобы придать себе небольшой вертикальный импульс. А, когда корпус оказался наполовину внутри — расставить руки в стороны, и зафиксироваться в тоннеле. Какое счастье, что я никогда не переставал тренироваться! Без хорошей физухи в этой ситуации никакой супер-режим бы не помог. Поочерёдно меняя точку опоры с рук на ноги и обратно, я забрался вверх на три метра. Тут в техническом проходе была большая трещина, ведущая в систему естественных пещер. Протиснувшись внутрь, я перевёл дыхание: тут было на что уверенно опереться, и даже присесть ненадолго, чтобы передохнуть. Я достал остатки рыбы, мгновенно их проглотил, и запил водой. Впереди был финальный рывок. Выход наружу, и подъем. Для того, чтобы ползти по вертикальной скале режим не был обязателен, так что ресурсы можно было сэкономить. Я надеялся, что темнота снаружи будет скрадывать ощущение высоты. Да, мне, конечно, приходилось прыгать с парашютом, да и на параплане летать, но это немного другое. Когда высота связана с динамикой — страха почему-то нет. А вот статичные вершины вызывают у меня оторопь. Мне приходилось бороться с собой каждый раз, когда мы выполняли задания в горах на марсианском полигоне, но там было легче. Сильно помогала пониженная гравитация. Чтобы не думать о высоте, я стал детально прокручивать в голове план предстоящей операции. Вспоминал план базы, предоставленный Гайей. Его я, разумеется, выучил в обычном состоянии, не полагаясь на режим. И тут мне в голову пришла одна очевидная мысль. Даже странно, почему я раньше не додумался. У нас ведь есть очень большое количество вопросов к захватчиками. Так почему бы нам самим не захватить одного из них? Для допроса? Я заколотил в щель первый костыль. Закрепил верёвку, проверил прочность крепления. И двинулся вверх по скале. Если не оглядываться и не смотреть вниз — вполне сносно. Прохладно только, несмотря на активную мышечную работу. Так что пришлось активировать подогрев комбинезона. — На верхней площадке бодрствуют всего два охранника, — радио ожило совершенно неожиданно, я чуть не уронил молоток, — один на грани того, чтобы заснуть. Второй бодрее. Более опасный находится ближе к склону, тебе будет легко до него добраться. Активность внутри базы минимальна, но подробностей сказать не могу, не успела туда проникнуть. Я и до площадки-то еле дорасти успела. Использовала насекомых, чтобы разнести споры. — Принято, — ответил я, — спасибо. Я почти на месте.