– Здесь содержались экспериментальные образцы, – Павел Николаевич показал на темнеющую внутри клетки обугленную тушу мутохряка, больше похожего размерами на медведя, нежели на дикую свинью. – Что с ними стало, вы и так прекрасно видите. Мои помощники не успели убрать трупы после трагедии. Морщась от запаха паленой шерсти и горелого мяса, инспекторы мельком глянули на мертвое чудище. Один из лейтенантов, тот, что стоял ближе к главе ревизионной группы, вынул из кармана блокнот с таким же айсбергом на картонной обложке, что и на его рукаве, перекинул испещренные бисерным почерком линованные страницы, щелкнул ручкой и стал что-то быстро записывать. Второй в это время снимал на телефон изуродованные огнем туши монстров в этой и соседних клетках. – С остальными мутантами та же беда? – поинтересовался пухлощекий майор с грустными, как у сенбернара, глазами. – Совершенно верно, – кивнул Любимов. – Как я указал в рапорте, короткое замыкание в проводке привело к возникновению пожара. Огонь в хранилище артефактов спровоцировал серию мощных взрывов и по вентиляционным шахтам проник в виварий. Результат вы видите сами, – печально вздохнул профессор и покачал головой: – Столько лет упорного труда – и все псу под хвост из-за какого-то замыкания. – Ну, замыкание это или диверсия, мы еще выясним, можете не сомневаться, – покосился на ученого полковник. – А пока давайте пройдем в то самое хранилище. – Там нет ничего интересного. – Любимов поджал губы и наклонил голову, словно хотел боднуть председателя комиссии в подбородок. – Я же сказал: пожар начался оттуда. Кроме оплавленных стеллажей со спекшимися в бесформенные кучки бесполезными камнями, вы ничего не увидите. – И все же я настаиваю, – ледяным тоном сказал полковник. Павел Николаевич пожал плечами, словно говоря: «как хотите, я вас предупредил», – развернулся и быстрым шагом пошел прочь из вивария. Инспекционная группа последовала за ним. Вскоре профессор привел проверяющих к массивной двери со сканером отпечатка ладони сбоку от стального наличника. Любимов приложил ладонь к стеклянной поверхности считывающего устройства. Внутри сканера послышалось приглушенное гудение. Сквозь растопыренные пальцы ученого сверху вниз медленно заскользила зеленоватая полоска света. Спустя три секунды раздался щелчок. Дверь плавно откатилась в сторону. Любимов кивком пригласил проверяющих следовать за ним и первым вошел в хранилище. Громко заиграла бравурная мелодия. – Идите, я вас догоню, – сказал полковник, сдергивая с пояса спутниковый телефон. Инспекторы потопали за профессором, а председатель комиссии ткнул пальцем в кнопку приема и приложил аппарат к уху. С минуту мужчина внимательно слушал абонента, потом по-военному четко ответил: «Есть!» – и, на ходу убирая телефон на место, проследовал к ждущим его коллегам. Внутри вытянутого в длину помещения царил полумрак. Свет из коридора проникал в раскрытую дверь от силы на метр-полтора, сгущая тьму до предела за границей освещенного пятачка. Лучи карманных фонарей вспарывали густую черноту, беспорядочно прыгая по ярусам исчезающих в темноте стеллажей. Как и предупреждал Любимов, сильно деформированные полки были оплавлены. Там, где температура достигала предельных значений, к сверкающим на полу серебристым лужицам сверху спускались неряшливые языки застывшего металла. На полках там и сям темнели спекшиеся в бесформенную массу комки разного размера. Они как будто впитывали в себя свет фонариков, тот растворялся в них полностью, не оставляя бликов и не отбрасывая тени. – Если хотите, можно пройти до конца, но вряд ли вам это поможет. Здесь хотя бы стеллажи более-менее сохранили первоначальный вид, а там… – Любимов сокрушенно махнул рукой. – Такая коллекция пропала. – Нам и здесь достаточно доказательств, – бросил полковник и повернулся к лейтенанту с родинкой над верхней губой: – Мухин, сделай снимки для отчета. Лейтенант сунул фонарик в руку майору, достал из кармана кителя телефон и прошел на три шага вперед, подыскивая объекты для эффектных фотографий. – Чего тянешь?! Давай быстрее. Лейтенант защелкал камерой, снимая все подряд. – Достаточно, – сказал полковник, когда Мухин сделал с десяток фотоснимков. – Подождите за дверью. Лейтенанты ответили по уставу и торопливо направились к выходу. Полковник повернулся к майору в пол-оборота: – Сергей Петрович, вас тоже это касается. Отдайте фонарик и покиньте помещение Майор покосился на старшего по званию, но перечить не стал. Вложил в руку полковника фонарь и неспешно зашагал к двери. Стоило ему оказаться в коридоре, главный инспектор понизил голос до свистящего шепота: – В общем так, профессор, пока я не нашел ни одного доказательства твоей причастности к диверсии… – Это была авария, – медленно проговорил Павел Николаевич. – Короткое замыкание. Полковник прошипел сквозь зубы: – Ты шарлатан, Любимов, но я все равно выведу тебя на чистую воду. – Можешь хоть землю носом рыть, Самохин, ничего у тебя не выйдет, – усмехнулся профессор. – Я чист перед законом и людьми. А засудить ты меня хочешь не потому, что за дела компании радеешь. Смерть брата тебе покоя не дает. Думаешь, раз я заведую центром, так за всех в ответе? Ошибаешься. Я ему тысячу раз говорил: не лезь в клетки к мутантам, – но он меня не слушал. Ну конечно, разве брат полковника ЧВК, правой руки создателя нашей богадельни, станет слушать какого-то там профессора. К тому же он считал себя великим псиоником, человеком, способным внушить свою волю кому бы то ни было. Да только твой братец облажался. Не учел, что у мутантов мозги по-другому устроены. Так что, – Любимов искривил губы в презрительной ухмылке, – по всему выходит, твари умнее его оказались. Полковник стиснул челюсти до зубовного скрежета, резко шагнул вперед и, словно бык на корриде, сердито выпустил воздух из ноздрей. Холодные глаза сверкнули сталью, сжатые в кулак пальцы громко хрустнули. – Ну и что ты сделаешь? – насмешливо хмыкнул Любимов. – Ударишь меня? Ну так давай, не тяни. Самохин вдохнул полной грудью, медленно выдохнул и чуть приподнял фонарик. Яркий свет ударил в лицо Любимову. Ученый отшатнулся, прикрывая глаза ладонью. – Хочешь спровоцировать меня, чтобы потом нажаловаться покровителю? – процедил сквозь зубы полковник. – Не выйдет. Я не собираюсь пачкать руки о такую мразь, как ты. Да это и ни к чему. Богомолов взвесил все за и против и решил последовать моему совету в отношении тебя. Он потому и звонил недавно. Хотел, чтобы я лично сказал тебе о его решении. Знаешь, что я ему предложил? Павел Николаевич не знал, что порекомендовал Самохин их общему начальнику, но не сомневался, что добром для него это не кончится. Он помотал головой, инстинктивно отступив на шаг назад. Маленький шажок не остался без внимания. Полковник растянул бледные губы в зловещей улыбке. – Боишься? Правильно делаешь. Я плохого начальству не посоветую. С этого дня ты под домашним арестом. Тебе запрещено покидать острова и общаться с кем бы то ни было, кроме подчиненных и приставленных для твоей охраны сотрудников ЧВК. Это, кстати, не те ребята, с которыми ты давно знаком. Новая смена с материка. Транспортник уже вылетел из Москвы. Часа через два отряд будет на месте. У тебя есть время сбежать, пока на твою шею не надели заминированный браслет. Потом любая попытка выбраться за пределы архипелага закончится для тебя в прямом смысле потерей головы. Полковник помолчал, наблюдая за реакцией профессора. От нахальной самоуверенности Любимова не осталось и следа. Он побледнел, руки едва заметно тряслись, а правый глаз поразил нервный тик. Довольный произведенным эффектом, Самохин продолжил, чтобы окончательно добить ненавистного ученого: – Но это еще не все. Самое интересное впереди: вздумаешь бежать – и ты развяжешь нам руки. Тебя все равно найдут, предъявят обвинение в саботаже и многомиллиардных растратах и до конца жизни упекут за решетку или пустят на опыты. Останешься – должен будешь доказать, что деньги не зря потрачены, иначе тебя ждет тот же финал. В ближайшее время ты окажешься в корпоративной тюрьме, и вот тогда я приложу массу усилий, чтобы превратить твою жизнь в настоящий кошмар. – Я не дам тебе такой возможности, – сказал Любимов дрогнувшим голосом. Полковник покачал головой: – Ошибаешься. Ты уже дал, устроив диверсию. Он снова скользнул светом фонарика по лицу профессора. На этот раз Любимов не стал прикрывать глаза рукой, пытаясь показать полковнику, что угрозы не достигли цели. Самохин смерил Павла Николаевича внимательным взглядом, словно пытался заглянуть в потаенные уголки его души и понять, что там на самом деле происходит. Потом большим пальцем левой руки показал на себя, после нацелился указательным пальцем в грудь Любимова и завершил немую сцену жестом римских императоров, когда те хотели, чтобы гладиаторы добили противников. Смысл этой пантомимы Павел Николаевич понял правильно: с этой минуты полковник пристально следит за ним, и, когда придет время, пощады не будет. Решив, что с Любимова на сегодня достаточно, полковник развернулся и зашагал к двери. Переступив через порог, сунул фонарь в руки лейтенанту, громко скомандовал: «За мной!» – и потопал прочь от уничтоженного огнем хранилища артефактов. Любимов вышел в коридор, когда шаги военных затихли в отдалении. Первой мыслью было бежать куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше отсюда. Угрозы полковника не были пустым звуком. Он и в самом деле мог не просто испортить Любимову жизнь, но и даже забрать ее при удачном стечении обстоятельств. А все потому, что его младший брат Василий Самохин оказался не в меру любопытным и сообразительным парнем. Задолго до работы на архипелаге Новая Земля Павел Николаевич имел неосторожность вляпаться в нехорошую историю. Нет, он никого не ограбил, не избил, ничего такого. Пашка Любимов был не из тех, кто способен на подобные гнусности. Махровый провинциал, студент-отличник физтеха МГУ, медалист, победитель всероссийских и международных олимпиад, он до беспамятства учился, скромно жил в общежитии на повышенную стипендию, которой в московских реалиях с трудом хватало на месяц, и мечтал о счастливой, безбедной жизни ученого с мировым именем. В один из теплых весенних дней к пятикурснику Любимову подошел щегольски одетый, улыбчивый мужчина лет тридцати и предложил встретиться вечером в ресторане, чтобы обсудить вопросы возможного трудоустройства по специальности. Павел не раздумывая согласился. На днях он разослал резюме в несколько крупных научно-исследовательских институтов Москвы и логично предположил, что этот человек рекрутер одного из них. Вечером выяснилось, что мужчина не имеет к науке никакого отношения. Он представился сотрудником американского посольства и предложил Павлу сотрудничество. – Я не шпион, – ответил Любимов и собрался уходить. Майкл, так назвал себя мужчина, положил руку на предплечье студента и тихо сказал: – Уйдешь, и у тебя не останется шансов получить грин-карту или устроиться на работу в США. В то время многие российские ученые и перспективные студенты уезжали за границу в поисках лучшей доли. Один из однокурсников Павла год назад улетел в Америку по программе обмена студентами и слал оттуда восторженные мейлы с фотографиями. В будущем Любимов планировал перебраться в Силиконовую долину, поэтому подавил в себе внезапный патриотический порыв и остался за столом. – Молодец. Я не зря верил в твою прагматичность. – Майкл сунул руку за отворот замшевого пиджака, достал сложенный пополам конверт и положил рядом с Пашкой. Тот накрыл конверт ладонью, быстро стащил со стола и спрятал в карман брюк. – Что я должен делать? – Жить как жил, готовиться к экзаменам. Сейчас от тебя ничего не требуется, и может так сложиться, что не потребуется и потом. Но деньги за твои гипотетические услуги ты будешь получать регулярно. Майкл встал из-за стола. Павел тоже хотел подняться, но тот жестом велел оставаться на месте. – Отдохни как следует. За все заплачено, так что не волнуйся. Американец не обманул. С Пашки не взяли ни копейки, хотя он повеселился на славу в компании подсевших к нему симпатичных девчонок. Вернувшись из ресторана в общагу, Павел достал конверт из кармана. Внутри лежала тысяча долларов сотенными купюрами. Большие деньги по тем временам, особенно для студента. После сданных на отлично госэкзаменов и получения красного диплома Павел устроился на работу в одно из московских научно-производственных объединений. Время шло. Он строил карьеру ученого, трижды сменил место работы, всякий раз переходя на более значимые должности. Обещанные Майклом деньги приходили регулярно, хотя с той встречи в ресторане прошло больше десяти лет. За эти годы его ни разу не побеспокоили просьбой о сотрудничестве. Павел, грешным делом, подумал: его услуги так и не потребуются, что, несомненно, радовало. Время от времени он корил себя за проявленное в тот вечер малодушие, и подобная невостребованность была для него как бальзам на душу. Все изменилось, когда Любимов возглавил частный научно-исследовательский центр на архипелаге Новая Земля. Как только трансмиттер был построен, а в лабораториях компании «N.A.T.I.V.E.» появились мутанты и артефакты, подобные тем, что встречались в ЧЗО, с ним вышли на связь. Павел Николаевич покрылся мурашками, услышав и узнав голос Майкла. Ученый так сильно сжал телефон, что побелели кончики ногтей, а на подушечках пальцев остались глубокие вмятины – следы от чехла. – Пришло время платить добром за добро, – сказал американец. – Инструкции получишь позднее. Следуй им неукоснительно, и все пойдет как по маслу. Вознаграждение вырастет в разы. Больше риска – больше денег. У нас все по-честному, без обмана. Любимов так струхнул после этого звонка, что у него случилась медвежья болезнь. Безвылазно проведя ночь в туалете, Павел Николаевич утром не вышел на работу. Сослался на плохое самочувствие. Через сутки ему полегчало. Не последнюю роль в исцелении сыграли полученные накануне инструкции. От него ничего особо не требовалось. Всего-то регулярно предоставлять сведения об исследованиях компании. Любимов начал сливать информацию заокеанским «партнерам». Позднее от него потребовали изменить хранящиеся на сервере «N.A.T.I.V.E.» данные кое-каких экспериментов. Павел Николаевич был предельно осторожен, но, на его беду, брат полковника Василий Самохин оказался не только талантливым биологом, но и неплохим специалистом в области компьютеров. Он обнаружил следы вмешательства в базу данных и со временем застукал за гнусным делом Любимова. К несчастью для него, Василий не стал сообщать о происшествиях брату. Самохин-младший решил шантажировать проштрафившегося начальника, надеясь срубить с того денег и вытребовать для себя должность заместителя директора исследовательского центра компании. План возник сам собой. Профессор знал о неразделенной любви Василия к устроившейся недавно на работу в «N.A.T.I.V.E.» молоденькой лаборантке. Улучив момент, он отправил с ее компьютера электронное письмо Василию, в котором пригласил на свидание в виварий. Ослепленный любовью и окрыленный надеждами Самохин-младший явился на полчаса раньше назначенного срока, чем едва не нарушил планы Любимова. Профессор чудом не попался ему на глаза. Повинуясь странному наитию, он установил мини-заряд на замок клетки с цербером минут за пять до того, как в виварий пришел влюбленный в лаборантку мужчина. Задержись Любимов у клетки хоть чуть-чуть, весь его замысел пошел бы прахом, но, видимо, в тот день Василию суждено было умереть. Заранее установленные в виварии скрытая камера и заряженные дротиками со снотворным пневморужья дали Павлу Николаевичу возможность контролировать ход событий. Он дождался, когда жертва поравняется с клеткой хищника, и привел в действие дистанционный взрыватель. Василий Самохин даже среагировать не успел, так стремительно развивались события. Звонкий хлопок взрывного устройства, грохот отлетевшей в сторону двери и оглушительный рык оказавшегося на воле мутанта слились для него воедино. В следующую секунду брат полковника оказался на полу с перекушенной шеей, а мгновения спустя рядом с ним рухнула туша чудовища с торчащими из плотной шкуры мини-стрелами со смертельной дозой снотворного.