– Какие есть… – Больше ничего не хочешь сказать? – Что именно? – Какие дела связывали тебя или твою фирму с фирмой Матео? Поконкретнее можно? – Поконкретнее нельзя. Это коммерческая тайна. – Ты когда-нибудь слышал фамилию Соколовский? – И я посмотрела на него в упор. – Как я уже понял, это твоя фамилия. – Моя. Я – Ксения Соколовская. А отца звали Александр Соколовский. – Можешь мне не верить, но я слышу эти имя и фамилию в первый раз. Я задумалась. Похоже, узнать мне ничего так и не удастся. Он тщательно маскируется. – У Матео были какие-нибудь бизнес-проекты или финансовые дела с Россией? – попробовала я зайти с другого конца. – Твоя фирма, например, чем занимается? – Я же говорю: коммерческая тайна! Я хмыкнула. – Типичная отмазка. Темним, дорогой товарищ. Темним! По-другому я сказать и не могу! У меня, например, есть неопровержимые доказательства того, что он вел дела с Россией. В частности с моим отцом. – Я решила пойти ва-банк. – В самом деле? И какие дела? – Он откинулся на спинку стула, но глаза смотрели цепко, настороженно. – Тоже коммерческая тайна, – и я принялась за еду. Похоже, мы друг друга стоим. И никто не хочет сделать первым шаг навстречу другому. И вряд ли сделает. У каждого из нас свои тайны и скелеты в шкафу, и обнаруживать их не просто глупо, а весьма опасно. – Ну вот видишь! – с некоторым удовлетворением сказал Александр. – Ты же мне не доверяешь! Почему бы не поделиться той информацией, которая у тебя есть. – Когда я стану больше доверять тебе – не раньше. Ты же ничего не говоришь мне! – Поверь: никаких особых тайн у меня нет. Все очень прозаично и скучно. Но у вашей фирмы просто есть свои коммерческие секреты. А я связан по рукам и ногам определенными обязательствами и поэтому выкладывать тебе информацию насчет своей фирмы и Матео не могу. Я подавила вздох разочарования. Похоже, мне достался крепкий орешек, и ловить мне здесь нечего. От этой мысли я испытала привкус горечи. Неужели я так и не найду убийц своей семьи! Александр пытается внушить мне, что он не обладает никакой информацией. Это был слишком простой трюк, чтобы я повелась на него. Мне нужно было допустить и такой вариант. Проблема состояла в том, что я не могла никому верить. Эти слова мне надо было выжечь каленым железом в голове. Главное – не давать повода думать обо мне как о пустоголовой дурочке, которую легко обвести вокруг пальца. Мне нужно быть начеку и не раскисать от якобы «правдивых» слов. – Твоя фамилия Дремин? – Ну да! А что? Запомнила мою фамилию на допросе в полиции? – Слушай, Дремин! А ты вообще когда подъехал к дому Матео? В какое время и видел ли кто тебя? Александр расхохотался. – Теперь ты подозреваешь меня в этом убийстве? Ловко ты все повернула! Ничего не скажешь! Но копать в этом направлении – дохлый номер. Если бы я убил, то мне никакого резона возвращаться на место преступления нет. Сама посуди – какой в том смысл-то. Ну, убил я его, предположим, так самое время после этого мне тихо смыться. Разве не так? Я поковыряла вилкой в пасте. Как ни странно, я почувствовала аппетит. Жизнь Флоренции, как я уже поняла, протекала на улице. Запахи, говор, экспрессивные жесты – все было ярко, бурно, напоказ. И еще… запах свежайшего хлеба с румяной корочкой! Я расправлялась с нежной пастой и не забывала отпивать красного вина. – Может быть, причину убийства стоит искать в его адвокатской деятельности? Может, в компетенцию Парчелли входила юридическая защита какого-нибудь мафиозного клана? И его убила враждующая группировка? Дремин поморщился. – Похоже, у него было мало клиентов. И эта фирма была… как прикрытие… Мимо прошли две молодые итальянки: одна из них была жгучей брюнеткой в мини-юбке, демонстрирующей загорелые ноги в золотистых босоножках на шпильке. Длинные черные волосы спускались ниже лопаток. Розовая кофточка почти обнажала грудь. Александр проводил девушку глазами. Она уселась за соседний столик и закинула ногу на ногу. Официант сразу подлетел к ней и протянул меню. Я почувствовала невольный укол ревности. Почему-то сразу вспомнила, что забыла депилятор и сижу сейчас ненакрашенная, как говорится, замухрышкой. Видно, никуда от своей женской природы не деться… Даже в эту не совсем приличествующую для размышлений о собственной внешности минуту. День сегодня кончаться и не думал. Я перевела взгляд на Александра. Он сидел и изредка бросал взгляды на красотку, ставшую центром притяжения восхищенных мужских взглядов. Эх, мне бы эту беззаботность, неожиданно подумала я: пустая головка, крепкие зубки, смех и короткая юбочка. И никаких забот. То, что произошло полтора года назад, сделало меня моральной старушкой, и я не знала: смогу ли когда-нибудь так открыто заразительно смеяться? Дремин перевел взгляд на меня: расплавленная зелень, которая волновала и жгла. И правду говорят: все мужики – бабники. Им все равно с кем! Лишь бы очередную женщину подцепить и затолкать в постель. Сделать снимки, забить в мобильный и хвастать потом: вот моя новая герлфрендша, девочка на ночь. Неужели что итальянец, что русский – одно и то же? И этот такой же, ничем не отличается от других! Мне нельзя поддаваться его чарам, иначе он раскусит меня и будет веревки вить. – Что будем делать? Я пожала плечами. – Если честно – без понятия. – Я тоже не знаю. А мысли какие-нибудь есть по этому поводу? Даже самые бредовые? – Бредовые? – Ну хоть что-то! – Вернуться обратно в Россию! Тебя такой расклад устраивает? – И в самом деле бред! – вздохнул он. – Ну сама посуди-ка, я, не выполнив задания, явлюсь к начальнику. Как он меня встретит? Сообрази! Уволит в два счета и глазом не моргнет. И останусь я тогда на улице. – Ценные кадры на дороге не валяются, – поддела я его. Он бросил на меня быстрый взгляд и промолчал. – Должны же у него быть какие-то родственники, блин! – К чему ты клонишь? – К тому, что можно у них поспрошать насчет его дел. Тебе такой вариант в голову не приходил? – Слушай! Кто-то же убирается в этой конторе? Мы можем спросить у этого человека. – Мысль! Тогда – что? Завтра опять туда же? Я невольно скривилась. – Если только нас не сцапают! – Не боись! – Александр перегнулся ко мне через стол. – Ты же у нас храбрая девочка, кажется! А сейчас – трусишь? От его близости перехватило дыхание: он был совсем рядом, и его зеленые кошачьи глаза плавились, таяли; в них плясали веселые искорки. И я не знала, смеется он надо мной или говорит на полном серьезе. Я глубоко вздохнула. – Я не боюсь. Я уже ничего не боюсь. Из кафе мы пошли ко мне в гостиницу. Он вызвался проводить меня. В номере он остановился посередине комнаты и сказал, ухмыляясь: – Завтра с утра – к Парчелли в контору! Встать надо пораньше. Я еще толком не успел расположиться на ночлег. Вещи оставил в одной гостинице. Но она мне не очень нравится. – При этом глаза его откровенно смеялись. – Тут, по-моему, намного лучше. Здесь, кажется, одна кровать. – И его губы растянулись в дьявольской ухмылке. – Как делить будем? Твоя половина – правая. Моя – левая. Или как? У тебя есть предложение по ночевке? – Могу лечь на коврике. Если уж мужчины стали такими галантными. – Ну зачем на коврике? – Он махнул рукой на кровать. – Она – широкая. – Мы с тобой на брудершафт не пили! – вспыхнула я. – А жаль! Может, еще не поздно?.. – Ну, знаешь ли… – пробовала возмутиться я. – Что ты себе, в конце концов, позволяешь? – Всего-навсего пытаюсь организовать нашу ночевку. Наиболее комфортабельным способом. Учитывая побочные обстоятельства – я в городе один. Ты тоже. – У меня другие представления о комфорте. – Как хочешь! – Мне показалось, что в голосе прозвучала досада. – Я никому не навязываюсь. – А чем ты занимался только что? Скажи на милость? – Предлагал скрасить досуг одинокой девушке. – И он ухмыльнулся. – Я не одинокая. У меня бойфренд есть. – Это вряд ли. – И он смерил меня взглядом с головы до ног. – Это почему же?! – вспыхнула я. – Потому… вряд ли он отпустил бы тебя одну сюда. Если бы был. Нормальные бойфренды своих девушек одних не отпускают. – Мы поссорились накануне моего отъезда. – Только что придумала. Я здорово разозлилась. Наверное, потому, что не представляла, как я вообще окажусь с ним в одной комнате. Даже на расстоянии – даже на коврике. Сам воздух вокруг него таил опасность и напряжение. У меня закололо в висках.