— Юдифь, у тебя ведь есть герб… ты должна понять. Наверное. — Она посмотрела по сторонам и только убедившись, что лишних глаз и ушей нет, продолжила: — Амира убили. Из–за его герба. И это должно мне что–то сказать? Хотя… На одежде Софии никаких изображений герба не было, вообще никаких. Простое однотонное платье с минимумом украшений в виде вышивки на рукавах и по подолу. Совсем не так, как у тех гербовых, что я уже видела. Я присмотрелась к ее подсказке. И все равно осталась в недоумении. Здоровье госпожи Като явно уменьшилось, ранг в профессии поднялся, должность сохранилась. — Разве герб не должен был перейти к вам? — решила уточнить я. София всхлипнула. — Нет. Герб передается от родителя к ребенку. Но наши дети еще слишком малы. Только в шестнадцать они могли бы унаследовать герб Амира. — Давайте зайдем внутрь, — предложила я, указав на часовню. — Скоро станет еще холоднее, не хотелось бы заболеть. Конечно, она увидела и существ, и то, что они делали. А делали они всё те же фонари. Бенно натирал костную пыль, Ендол полировал черепа, а Далия ставила свечки. Конвейер. — Так ты действительно! — воскликнула она, повернувшись ко мне. — Действительно что? — Действительно получила силу Арантона, прежнего Некроманта этого кладбища. Выяснилось, что она видела тогда еще, в первый день у ворот, как я прокляла повозку герцога Сенье. И слетевшие у меня с пальцев молнии. Видела, и потому помогла мне. В городе уже давно не было хорошего специалиста по потустороннему, и таким около–магам, вроде нее, было трудновато. И теперь она хотела моей помощи. Ведь ее мужа убили, и убили из–за появившегося у него по весне герба. — Разве прежним владельцем не был Ендол? — спросила я. — Ну, не совсем… Ендол, конечно, присматривал за всем тут, но сила ему не подчинялась. Да и герб к нему не пришел. А этим кладбищем может владеть только обладатель герба. — Гербы приходят сами собой? — уточнила я. — И никто этому не удивляется? — Не все так просто, Юди. Некоторые гербовые семьи существуют уже несколько поколений. Некоторые — появляются вновь. Иногда, бывает, что на владельца герба снисходит божественная воля, а бывает, что в город приходит круглая сирота, без ничего, но с гербом. Ясно. Вот, значит, как это выглядит для НПС. — И что произошло с вашим мужем? София немного замешкалась с ответом, поглядев на улицу, в сторону могилы. — Амир тогда проснулся. Дома. Подошел к стене, и долго–долго стоял и смотрел в нее. А затем сказал, что у него теперь есть Миссия! И он должен привести свой род к могуществу! — Вот даже как. И каким образом он хотел это сделать? — Ему следовало занять наивысшую должность в городском совете, и удерживать ее десять лет. — То есть стать царем этого города, я правильно поняла? — Совереном. Вот только сделать этого он не смог, — София опустила голову, подняла руки и спрятала лицо в ладони. — А теперь уже и не сможет. Раздались гулкие рыдания. По всему выходило, что Амира Като убили по заказу кого–то из других игроков. Именно для того, чтобы он не смог достигнуть своей Миссии, и выиграть. Интересно получается. Я немного задумалась о том, как бы разузнать про миссии других игроков. — Госпожа Като… У вас ведь есть предположения, кто это мог быть? Или может, вы знаете этого человека? Который убил вашего мужа? Она покачала головой. — Вчера все было в порядке. Сегодня утром, ещё до рассвета, он пошел в ратушу, подавать заявление на должность. Через час, когда мы с детьми закончили завтрак, прибежал работник из лаборатории Амира, с сообщением… И вот я здесь. Вот только детективного расследования мне и не хватало! Эй, игра, ты вообще про что? Что за грёбаный квест? Как ни странно, никакого уведомления о принятии задания, или как в случае с могилой Сфортино — обязательства, я от игры не получила. Хотя, надо же задать «Самый Главный Вопрос». — Вы хотите, чтобы я нашла убийц вашего мужа? — спросила я Софию. — Я… Я не могу просить о таком. Но у тебя есть герб, а значит, они могут прийти и за тобой. — Она вздохнула ещё раз. — Но если тебе удастся узнать, кто это был и отомстить за моего мужа, то моя благодарность будет неизмерима. Лучше бы размер благодарности в деньгах сказала, они мне нужнее. — Хорошо. Я помогу вам. Вы приняли обязательство узнать и покарать убийц Амира Като. Если вам удастся выполнить обязательство, ваши отношения с семьёй Като будут улучшены на 45% (до состояния «Союз») А вот и подсказочка мурлычет баритоном. Значит, все правильно делаю. Нужно, правда, заметить, что обязательства не разорять могилу Като у меня не появилось, в отличие от семьи Сфортино. Когда София Като с детьми наконец–то ушла, я вернулась к своим существам. И с неудовольствием отметила, что их состояние ухудшилось. У Ендола отвалилось ухо, у Далии на плече появились рваные отметины, и только у третьего помощника видимых повреждений не было. — Кар! — сообщил мне вороненок. Сегодня он уже растерял серый пух, и теперь выглядел как взрослый ворон. Глядел он на меня довольно зло, словно я не оправдала его ожиданий. — Так это ты загнал существ в часовню? — я протянула ему руку, и он сразу попытался отгрызть мне пальцы. — Ты ж мой хороший птиц. Не надо есть меня, когда есть крысы. Голодным он не выглядел, но, думаю, мне стоит найти мясника и покупать какие–нибудь обрезки. В качестве лакомства. — Каррр! — Ворон слетел с жердочки и вцепился когтями в замершего Бенно. Работник очнулся и продолжил натирать костную пыль — с тихим скрипом водя обломком кости по гнилому черепу. Хорошие черепа шли на фонари. Я подозвала шатающегося без дела Никко, и сказала ему нагружать телегу. Шесть уже готовых Воровских фонарей должны сегодня закрыть мои долги. И даже, надеюсь, останется на завтра. Завтра начнется списание штрафа. По три тысячи за день. Я даже немного пожалела, что вчера потратила почти всё. Но, с другой стороны, должна увеличиться скорость производства, и существа сделают больше товаров. Никко уехал, а я присела к столу. Дневник некроманта все так же оставался бесполезным. Дальше первых страниц, с описанием производства фонарей и браслетов, расшифровать не получалось. На столе нашлась ещё одна тетрадь, и все листы в ней были пустыми. Писчие принадлежности этого стола были плоховаты, но мне удалось кое–как заострить перо. Чернил не было. На дне чернильницы лежали сухие хлопья. Я принесла немного снега снаружи, чтобы развести чернила, и уже начала записывать свои обязательства в свой собственный дневник, как с улицы донеслось жалобное ржание. У Никко была разбита губа. У лошаденки на первый взгляд повреждений не было, но ее шерсть потускнела и несчастная скотинка старалась не опираться на одну из передних ног, а на телеге теперь красовалось несколько даже не царапин, а разрубов. — Хозяйка, что ж это такое деетси–то! Чуть ли не у самых ворот — грабят! — Кто? — возница увидел мое лицо, и поклонился совсем низко. — Я не рассмотрел… но один из нападавших мене знаком, ранешнее он под Вампой ходил. Я закрыла глаза. Досчитала до десяти. Все, игра, я в бешенстве. Если кто–то хотел увидеть меня в состоянии фурии, то он своего добился. Падать ниже мне просто некуда. — Утрись, — потребовала я. — От тебя несет кровью. Никко ошарашенно вытер губу рукавом, глядя как я возвращаюсь из часовни с лопатой и на треть стесанной бедренной костью. — Показывай, где тебя ограбили! — я кивнула на дорогу, и возница побежал вперед. Кость я сунула за спину, под пояс. Лопату положила на плечо, удерживая одной рукой, и пошла за Никко. А Вампа постоянен в своих привычках. Ровно тот же поворот дороги, что и в первый день, когда он попытался меня ограбить. Я приказала Никко ждать меня, а сама активировала Воровской фонарь и пошла по тропинке, уходящей с дороги куда–то в сторону леса. Лагерь разбойников прятался за небольшим холмом, полого поднимающимся с одной стороны, и с отвесной стеной с другой. Одной стороной лагерь примыкал к вертикальной стене холма, а с трех других сторон был обнесен деревянным частоколом. Вокруг центральной площадки с костром находились три домишки–хибарки и что–то вроде полуразвалившейся каменной башни, от которой остался только остов с лестницей и площадкой на самом верху. На площадке дремал часовой. Ну что ж, если Тайное Знание не их сильная сторона, оно мне только на руку, не так ли? Ворота лагеря были гостеприимно распахнуты. На площадке спешно перегружали мои фонари, мешки с зерном, какую–то руду и бестолково кричащих птиц в клетках — весь улов разбойников за сегодняшний день. Пара мужиков бестолково лупила дубинами по соломенному чучелку — удары отрабатывают что–ли? Стараясь идти как можно тише, я вошла на территорию лагеря. Заглянула в завешенную рогожей дверь первой хибарки. Это оказалось чем–то вроде казармы: на полу лежали соломенные тюфяки, кое–как прикрытые тканью. На некоторых были и грязные подушки. Их, похоже, украли, как и все остальное. У одной стены тихонько тлел очаг, совершенно такой же, как в моем домишке в городе. На мгновение мне пришла в голову мысль поджечь тут все, но я отбросила ее. Если огонь начнет распространяться слишком быстро, то могут испортиться мои Воровские фонари, да и я сама могу пострадать. Это совершенно излишне. Вторая хибарка, засыпанная землей почти до середины высоты, на первый взгляд была пустой. Четыре стены и крыша, и ничего больше. Просто шедевр минимализма. Но в зеленом свете фонаря на полу очертился круг. Тайный проход. Этим я займусь попозже, наверняка там есть что–нибудь интересное. Третья хибарка была больше остальных и стояла чуть в стороне. Одна и ее стен упиралась в отвесную сторону холма, возможно, играя роль входа в подземное помещение. Не успела я подойти, как оттуда выглянул Луиджи Вампа. — Шевелитесь, уроды! Это еще сбыть надо, — прикрикнул он на грузящих краденое разбойников. Немного постояв на пороге, он окинул взглядом свои владения — и часового наверху, и две хибарки, и костер. Дверь скрипнула, закрываясь за ним. Я, как могла тихо, скользнула к двери. Толкнула ее. Скрип заставил Вампу повернуться к входу, но меня он по–прежнему не видел. Как и его «работники». Я замерла. Вампа вернулся к пересчету каких–то украшений, кучей сваленных на столе. Поудобнее перехватив лопату, я обошла Вампу со спины, и что было силы ударила. Бить одной рукой было неудобно, но и выпустить фонарь я не могла. Тяжелое тело только гулко брякнуло, упав. Подсказка игры ничего не сказала. Значит, не убила. Я вернулась к двери и до упора воткнула лопату в землю. Теперь, если кто–то сюда будет ломиться, лопата помешает открыть дверь. А мы с Вампой пока поговорим за жизнь. Веревок или цепей тут не нашлось. Пришлось разорвать первую попавшуюся тряпку, и прикрутить руки барона–разбойника к ножкам стола, а на ноги я затащила по тяжеленному мешку непонятно чего. Зерна, скорее всего. Укладывать на стол его, я конечно, не стала — хоть и было такое желание. Быстрый обыск ничего не дал. Даже если у Вампы и было оружие, оно пряталось в невидимом инвентаре. Плохо. — Сука… — он открыл глаза и кое–как сфокусировал взгляд на мне. Фонарь все же пришлось затушить, иначе он бы меня не видел. Я вытащила обломок кости, показала его Вампе и приставила острым концом к его горлу. — Будешь верещать — зарежу сразу, — пообещала я ему. Игра есть игра, НПС есть НПС. Никаких угрызений совести у меня не будет. Даже если с НПС можно взаимодействовать «беспрецедентно широко». Заодно и проверю, насколько это «широко» распространяется.