– А вы сегодня бодрая! Я бы сказал боевая! – Неждан спрятался за лошадью, флегматично жующей траву. – Вам идёт. Эдакая воительница. И в мятой влажной одежде, со сверкающим яростью глазами и розовеющими щеками вы особенно обворожительны. – Он выглянул, чтобы отвесить поклон. – Умолкни! Охлёстышь! – Севара бросила новенькую шляпку. Та, стукнулась о круп кобылы, которая только мотнула хвостом. Неждан расхохотался. Понимая, что ничего тут уже не поделаешь, а из жалования за подобное вычитать глупо, Севара гордо развернулась и зашагала прочь. Уши у неё горели от стыда. Ну в самом деле, чего она разошлась? – Всё из-за этого охлёстыша, – пробурчала она. – Пакостник! *** Хозяин Зимы выходил из замка нечасто, тем паче летом. Но теперь у него появилась невеста – достаточный повод для прогулки. Он слышал биение её сердца и смех за многие вёрсты до неё самой. Сегодня она резвилась в воде, он знал, но ещё не видел. Зато заметил пышный венок, прибившийся к берегу. Наклонившись, Хозяин Зимы поднял его. Плетение промокло, но зелень словно дышала, а цветы говорили. Совсем близко послышался хохот. Мужской. Забрав странный венок Хозяин Зимы пошёл на звук. Ещё немного, и он увидел юношу с мокрым потрёпанным венком на голове. Тот чистил лошадь, но будто почувствовав взгляд, оглянулся… Глава 11. Дом ведьмы Лето распалялось. Тучи словно забыли дорогу к Пэхарпу, оставляя небо ярким насыщенно-голубым с ошмётками пуха из облаков. Зелень яростно заполняла собой всё вокруг, боясь упустить представившийся шанс. Увы, цветов в палисадниках ни у кого не было: они не выдерживали зиму и заморозков, зато живучие сорняки заполонили пространство. Дедушка Ежа достал косу. Ею они с Неждом работали по очереди, убирая высокую траву с заднего двора, где Севара планировала поставить беседку. Не сейчас, скорее, в следующем году, однако поддерживать порядок всё равно важно. Оленя каждый день убиралась в разных местах. Не смотря на звание камеристки, с хозяйкой она бывала немного. В основном утром и вечером, иногда приносила корреспонденцию, иногда чай, звала на приём пищи, редко они прогуливались, но чаще занимались с книгами. Севара каждый день находила новые дела и планы, практически живя внутри кабинета. Так что каждое поручение от неё для Олени было чем-то вроде небольшого праздника – ещё один повод пообщаться и быть полезной, а не скучающе бродить по поместью, выискивая упущенные пылинки. Забава же продолжала радовать простой, но невероятно вкусной едой. Готовила она на всех, разве что хозяйке откладывала повкуснее, да пожирнее, а то казалось, что Севара с весны похудела, и скулы у неё заострились, а лицо побледнело. Наверняка так и было. Потому что Оленя, иногда помогавшая со сборами, затягивала корсет на пару перстов боле обычного. Ещё камеристка не могла не подметить небольшой синяк на груди, который Севара иногда тёрла. Тот всё никак не сходил. – Она хоть ест? – спросил как-то Нежд, привалившись к стене на кухне. Он уплетал кусок пирога с черникой и прихлёбывал мятный чай. – Клюёт. А толку? – отозвалась Забава, не переставая шинковать капусту. – Я уж и так, и эдак. Вожгаюсь над каждой стряпнёй. Спросила как-то: невкусно? Не. Всё хорошо. Сказала, мутит. – В рот не лезет, – кивнула Оленя. – Еда-то вкусная, она даже пожаловалась как-то. Мол, вон пирог капустный, люблю такой, а не лезет. Так и не спит уже который день. Я ведь в соседней комнате. Чу, шаги. Прислушаюсь, то она ходит по комнате. – Не спускается? – Нежд отряхнул руку. – Да ну. Спускалась бы, шмыгнула как мышка, я бы и не услышала, наверное, – вздохнула Оленя. – А она ходит. Анадысь заглянула я, она сказала, что пытается устать посильнее, чтобы уснуть поскорее. Велела мне идти. Ходить тише стала, но я уже сама не сплю, прислушиваюсь. – Н-да… Хозяйку нашу долит что-то, а что, нам неведомо. И как помочь, не знаем, – покачала головой Забава. – Я ей цветы ношу, она улыбается, – поделилась Оленя, – нравится ей. Говорит, дом напоминают и бабушку. – Скучает, может? – предположил Нежд, опускаясь на табурет. – Поди разбери. Да пускай и томилась бы, разве ж себя гробить надо? – Что вы тут, косплётки плетёте? – Дедушка Ежа неторопливо зашёл в кухню, по пути выдав Неждану лёгкий подзатыльник для проформы. Тот ответил «начальству» высунутым языком. – Мы тебе смотники какие? – фыркнула Забава. – Мы за хозяйку беспокоимся. – А есть заделье? – А ты не видишь, хезнет она? Худющая стала, бледнющая. Сердце за неё болит. Оленя тяжело вздохнула. Махнула рукой на прощание, да пошла за уборку приниматься. Чего гутарить зазря. *** Ночь стала темнее, дольше. Но Севара всё равно не могла уснуть. Она бы с удовольствием выпила волшебного мятного чая, чтобы успокоить нервы и наконец выспаться. Однако внизу вместе с чаем будет и Неждан, а идти к нему она не собиралась. И без того слишком близко его подпустила. Снова. Не стоит посиделкам давать продолжения, а слуге надежду на большее. Спустив было ноги на пол, Севара всё ж вернулась на кровать. Позавчера к ней уже заглядывала обеспокоенная Оленя, не стоит опять будить её топотом. И так казалось, что все слуги смотрят на хозяйку как-то странно. С… жалостью? Севара мотнула головой: вот ещё, будут её жалеть какие-то… Мысль только сильнее раздражала. Снова она их причисляет к каким-то неполноценным. А они тоже люди, с чувствами. Конечно, они переживают. И есть из-за чего. Рука легла на грудь, туда, где темнело пятнышко. Севара старалась на него не смотреть лишний раз, но от того только лучше замечала, как пятно разрастается. Теперь это был полноценный синяк. Едва Инти поднялась из-за горизонта, Севара не выдержала и поднялась, хотя до утра оставалось ещё пара отрезов, а то и больше. Часть посветлевшей ночи, была отдана кабинету и шелесту бумаг, которые перепроверялись уже раз восьмой. Как хорошо, что сегодня – последний день декады, а значит, пора к Радмилу. Вдруг, он уже что-то узнал, и наконец Севара получит хоть небольшую зацепку. Или как минимум удостоверится: был Хозяин Зимы или нет. Разумеется, думалось, что был, но другой вариант отметать рано. В тайне Севара надеясь на последнее: лучше уж пусть окажется, что она сходит с ума, чем однажды превратится во вторую Неневесту. Всё утро Севара клевала носом. Ароматный кофе, который наконец привезли и ей, хоть как-то спасал ситуацию, но сонливость всё ещё нападала. Когда она добралась до кабинета Радмила, то зевала напропалую. Только рот успевала прикрывать ладонью в тонкой белой перчатке из мелкой сетки. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Так что вы узнали? – Севара сделала большой глоток кофе, кружку которого ей выдал маг. – Информация скудна. Морозные ведьмы появились в реестре около ста пятидесяти зим назад. И отмечены всего три. До них регистраций не было, новой Морозной, как я упоминал, тоже нет. – А как другая может стать Морозной? Как ведьмы вообще предают своё звание? Оно переходит по наследству? – Иногда да, иногда нет. Ведьмы отдают его достойнейшей, а такой может оказаться и собственная дочь, и пришедшая ведьма. Севара закусила губу едва не раздирая кожицу до крови. След утерян. Она не узнает о Морозной ведьме из легенд ровным счётом ничего. – Но если вам интересно, есть ещё кое-что. – Радмил откинулся на спинку стула. Севара обратилась во внимание, придвинувшись ближе к столу, чтобы слышать лучше. – Знаете ведьмин дом? Севара помотала головой. – Ах да, вы же недавно тут. В общем, в лесу, рядом с рекой, есть заброшенный дом. Зимой туда не падает снег и не подступает лёд. – Аномальная зона? – Нет. Только старое заклинание. Древняя магия, так что, когда срок его закончится, никто не знает. Главное – оно безопасно для людей и живности, так что мы его не трогаем. Не к чему лишние силы тратить, – пожал плечами Радмил. – Туда ходит молодёжь в основном. Особенно на Русалью декаду и на Разулье. Придумали себе, что когда-то там жила беглая тёмная ведьма, а когда умерла то обратилась духом, да осталась в доме, где по ночам предсказывает путникам будущее за каплю крови. – Правда предсказывает? – Умоляю, Севара Милояровна, вы хоть каждой байке не верьте. Будь там дух, мы бы от дома щепки не оставили. И вы бы то и дело видели чёрные с золотом плащи, которые прочёсывают местность, чтобы не допустить повторения. Но духов у нас, благо, не водится. Тихие места. Горы не дают им попасть сюда. – Так а что за дом тогда? – О. Видите ли, предыдущая Морозная ведьма… Как бы сказать… Она моя бабушка вообще-то, – улыбнулся Радмил, но тут же с грустью добавил: – Была. – Простите… – Севара вспомнила, как нагло допытывала информацию в том числе и о ней. – О, бросьте. Мы ведь о другом ведём речь, так? В общем. Я решил заглянуть в бабулины дневники. И выяснил интересную вещь. Дом у реки, ведьмин дом, он принадлежал не какой-то безымянной ведьме, не тёмной тем паче, он принадлежал когда-то первой Морозной ведьме. Своеобразный памятник всем Морозным ведьмам. Бабушка чтила тот дом, но я никогда не понимал почему. Думал, что обычная солидарность ведьм. Но теперь мы с вами знаем правду, – Радмил заговорщицки подмигнул. Севара вскочила, едва не хлопая в ладоши от радости. Она и не надеялась на такой подарок судьбы. Будто сама Мабакью взялась за нити жизни, чтобы привести её сюда. – Огромнейшее вам спасибо! Без вас я бы ни за что не справилась, – заверила Севара. – Не знаю, как отплатить за вашу помощь! – Да ладно уж, – он махнул рукой, – я кое-что выяснил и о своей семье. Без вашего любопытства, никогда бы не узнал о таком. Поболтав ещё немного, Севара распрощалась с Радмилом. И поспешила в поместье. Первым делом она отыскала деда Ежу, чтобы спросить о ведьмином доме. Тот знал, где он находится, да только далековато от Пэхарпа, ближе к Лединску. Ехать долго, а осмотр сколько займёт? Севара решила ехать завтра, правда повезёт её всё же Неждан: дед Ежа пару дней назад взял себе выходные на начало четвёртой летней декады. Ночью поспать нормально вновь не удалось, потому утром Севара не проснулась, а просто вышла из кабинета, где просидела ночь. Оленя помогла переодеться, уточнила не стоит ли ей поехать тоже, а получив вместо ответа качание головой, удалилась. Севара спешно затолкала оладья в рот, с удовольствием выев всю плошку мёда. Большими глотками допила кофе и выскочила наружу. У кареты стоял Неждан, театрально широко зевая. И не было рядом деда Ежи, который бы отвесил ему за такое поведение перед хозяйкой подзатыльник. Севара же решила игнорировать его всеми силами, которые только оставались в её распоряжении после бессонных ночей. По дороге Севаре удалось вздремнуть, что удивило её и порадовало. Большую часть пути она и не заметила. У тропинки, куда не могла проехать карета, Неждан остановился, постучал в дверь кареты и отворил её: – Дальше пешком, госпожа. Корюшка тут постоит, я её привязал. Севара молча кивнула, руку помощи проигнорировала, держась вместо того за стенку кареты. Неудобно, но лучше так, чем трогать его длинные наверняка прохладные пальцы. – Чего мы в такую рань припёрлись? Сюда по тёмному ходят за предсказаниями, – бурчал Неждан, плетясь позади. Севара сразу же вырвалась вперёд, надеясь, что надоедливый слуга сам поймёт, что ему не рады и останется рядом с лошадью. Однако тот, если и замечал намёки, то игнорировал их с невероятным профессионализмом. Тропка была узкой и недлинной. В конце ждал махонький домишко почти у самого обрыва, внизу которого бурлила река. Птички звонко пели, радостно чирикали, явно обосновавшись и внутри комнат тоже. Домишко плескался в дневном свете и летней теплоте, нагоняя на гостей не обещанной названием жути, а скорее уют и покой. Вокруг не рос сорняк только мелкая сочная трава. Видимо, последствия упомянутого Радмилом заклинания.