– Разумеется. И мне пора прекращать с тобой болтать и надо вешать трубку, иначе у меня будут неприятности. Пока, красавчик. – Пока. Ты тоже красотка. Увидимся через пару дней. Том наблюдал, как Клекнер положил трубку, зашел в ванную, покопался в сумке с туалетными принадлежностями и извлек оттуда блистер с таблетками. Потом он включил воду, закинул в рот две штуки – должно быть, это было что-то болеутоляющее, – запил и включил душ. После этого он вернулся обратно в комнату и стал рыться в мусорном ведре. Затем он проделал то же самое в ванной. – Что это еще такое? – спросил Олдрич. – Зачем он это делает? – Понятия не имею, – честно ответил Том, снял наушники и вышел в коридор. Только тут до него дошло, что Клекнер, скорее всего, искал использованные презервативы. Неужели он настолько напился, что действительно ничего не помнил? Не помнил даже, трахался он с Рэйчел или нет? – Все в порядке, командир? Хэролд по прежнему сидел на диване и читал Daily Mail. Том собирался выйти на балкон и покурить, но внезапно сел, пораженный. Да ведь Рэйчел нечаянно вытащила из Клекнера его расписание! Сегодня у меня куча дел. Завтра я буду занят, а потом, видимо, сяду на ночной рейс. Она им помогла. Команде очень пригодится эта информация. Рэйчел определила временные рамки, когда Абакус планировал встретиться с куратором. Его поездка должна была завершиться в двадцать четыре часа. – Интересная статья? – спросил он у Хэролда, заметив заголовок. Что-то о связи рака и диет. Хэролд поднял голову. – Очень, – ответил он и ухмыльнулся. – Мы все помрем, если не начнем есть пиццу. Этому парню Клекнеру следует бросить все упражнения, отжимания и прочую фигню и начать просто наслаждаться жизнью. Том попытался улыбнуться. Он должен был, просто обязан, отрешиться от того, что видел и слышал, и сосредоточиться на деле. Надо двигаться дальше, работать и работать. Надо поймать крота. Надо – и это было невероятно, неимоверно важно – проследить за Абакусом, чтобы он привел их к своему куратору. И тем не менее он не удержался и задал мучивший его вопрос: – Что там было вчера ночью? После того как я ушел? У него слегка перехватило дыхание. Сейчас Хэролд ответит. Разве не ясно и так, что вчера случилось? Двое молодых людей испытали влечение друг к другу. Отправились в постель. Даже если Рэйчел ушла еще до рассвета, скоро она снова окажется в объятиях Клекнера. Они будут трахаться в ее доме в субботу. А тот факт, что она не против того, чтобы события развивались медленно, и готова подождать, говорил лишь о том, что она воспринимает Райана серьезно. – Да было довольно странно на самом деле, – сказал Хэролд и отложил газету. – В кои-то веки наш мальчик не смог завершить начатое. Может, он был ошарашен красотой этой… как ее там зовут? – Может быть, – ровно ответил Том. Он не знал, как совладать с собой, и его мысли путались. Он уже хотел уходить, когда Хэролд остановил его вопросом: – А кто она такая, командир? Вы что, узнали эту девушку? – Нет. – Ложь сорвалась с его языка машинально. Том даже не успел подумать, соврать ему или нет. Его частная жизнь имела право оставаться частной. – Ну, тогда странно. – Что именно? – Меня попросили стереть записи. – Тебя попросили… что? – Уничтожить записи. Сегодня утром. Стереть, и все. – Зачем? – Вы меня спрашиваете? Задавая очевидный вопрос, Том уже знал ответ. Тоже очевидный. – Кто тебя об этом попросил? Кто велел стереть записи? – Наш босс, командир. Амелия. Глава 49 Том спустился на лифте вниз, быстро вышел из здания на Редан-Плейс и набрал личный номер Амелии. – Где ты? – Том? – Мне надо с тобой поговорить. Как можно скорее. – Ты как будто взволнован. Все в порядке? Ее отрывистые ответы и обычный официальный тон – немного высокомерный, даже презрительный – взбесили его еще больше. – В порядке. Но нам нужно встретиться. – Зачем? – Зачем? – Том замер посреди улицы, отнес телефон подальше от уха и от души выругался. – А как ты думаешь, зачем? Насчет работы. Насчет Абакуса. – И это неотложное дело? – Это прозвучало так, будто у Амелии еще сотни и тысячи куда более важных и неотложных дел. – Да, неотложное. Так где ты? – Разве ты не должен быть в офисе? – спросила она. Словно он нарушил субординацию. – Где сейчас Абакус? – Дэнни за ним присматривает. Я оставил его за главного. Наш разговор важнее. Долгая пауза. Наконец Амелия соизволила ответить. – Тебе придется подождать, – сказала она. – Сейчас у меня ланч, который я не могу отменить. Мы можем встретиться у меня дома в половине четвертого? – Договорились, – сказал Том. – В половине четвертого. ✽✽✽ Он пришел раньше. На этот раз у дверей стоял охранник, и он велел Тому подождать в атриуме. На улице снова лил дождь. Когда Амелия прислала ему сообщение, что застряла в пробке и опаздывает, Том решил пройтись. Прикрываясь зонтом, быстрым шагом двинулся по Кингз-Роуд, потом вверх и вниз по Байуотер-стрит, вышел на Маркхэм-сквер, миновал дом, в котором раньше жил Ким Филби. В Sainsbury’s купил пачку сигарет, вернулся назад и курил, пока не увидел наконец, как к дому подъезжает Амелия в своем официальном автомобиле. Она вышла и молчаливым кивком позвала его внутрь. Через несколько секунд он уже расхаживал по гостиной, ожидая, когда Амелия появится снова. Она извинилась и сказала, что ей нужно пять минут, чтобы снять костюм и переодеться «во что-нибудь более удобное». В ее присутствии Том всегда чувствовал себя менее воспитанным, менее образованным и дисциплинированным, слишком желторотым. Он и был практически на целое поколение моложе. А свои иррациональные ощущения объяснял преклонением перед ее профессионализмом и естественным уважением. – Только посмотри на себя. Мечешься туда-сюда, – сказала Амелия, появляясь в дверях. На ходу она застегивала пряжку ремня – теперь на ней были джинсы. Между незастегнутыми нижними пуговицами белой полупрозрачной блузки Том успел заметить маленький кусочек загорелого, плоского, подтянутого живота. – У меня такое впечатление, что ты пришел просить моей руки. Она успела сбрызнуться духами. Hermés Caléche, как обычно. – Я пришел не за этим, – возразил он. Амелия бросила на него внимательный взгляд. Оценивала ситуацию она всегда мгновенно и тут же поняла, что сейчас его не смягчить женскими уловками и очарованием. Том был зол, и она прекрасно знала почему. – Выпьешь? – предложила она. – Как обычно, – ответил Том и тут же пожалел. Это прозвучало слишком по-дружески, как будто у него не было к Амелии никаких претензий. А дружеская атмосфера нужна была ему сейчас меньше всего. Амелия подошла к шкафчику с напитками и достала бутылку односолодового виски. – Льда нет, – объявила она и направилась было на кухню, но Том остановил ее: – Льда не надо. Забудь о льде. Просто немного воды. – У тебя ужасно напряженный голос, Том. Он промолчал. Амелия налила виски, на три пальца, как всегда, и через диван передала ему стакан. Том остался стоять; она уселась в свое любимое кресло. Диван стоял между ними, как барьер, сетка, разделяющая противников. – Итак… По улице промчались двое ребятишек на велосипедах, изо всех сил трезвоня в звонки. Интонации Амелии, вместе с ее нетерпеливыми жестами, производили такое впечатление, будто у нее есть пять, максимум десять минут, прежде чем ее позовут неизмеримо более важные дела. – Почему ты уничтожила записи? К его удивлению, она улыбнулась.