– Почему? – Потому что они постараются свалить большую часть вины на Пола. Скажут, что самые оглушительные провалы – по Хичкоку, по Эйнштейну – произошли из-за него, то есть с нашей стороны. Сначала мы должны снять с Пола подозрения, выяснить точно, что за отношения связывали его с Шандор и Минасяном. – У нас нет на это времени, – не согласилась Амелия. – Американцы должны все узнать. Надо сказать Джиму Чейтеру. – Все в свое время. Клекнер ведь собирается в Великобританию, так? – Да. – Тогда вызови меня в Лондон. Со вторника по пятницу он будет на нашей территории, мы знаем, что сможем контролировать его. Позволь мне перевести операцию из Стамбула в Лондон. Пусть моя команда побывает дома, пусть за Клекнером походят свежие ноги и посмотрят свежие глаза. Он хочет обсудить убийство Шандор. Таким образом, он приведет нас к своему куратору. – А если мы его потеряем? Если он нас стряхнет? – Значит, мы его потеряем. Том понимал, что нужен Амелии в Стамбуле. Станция должна была попытаться установить камеры рядом с тайником; удостовериться, каким образом Клекнер подает сигнал Минасяну; придумать, как разместить на Бююкада команду наружки «длительного действия», и заранее, так, чтобы они могли накрыть Абакуса во время его следующего визита. Том хотел предложить МИ-5 взять тайник под контроль и подменить закладку Клекнера фальшивкой, передав информацию, от которой Москва встанет на голову. Но Лондон означал Рэйчел. Том хотел побыть с ней, даже пусть всего пару дней, пока в городе будет Райан Клекнер. Пора было проследить за американцем до того момента, как он наконец-то встретится с куратором. Но также пора снова разжечь костер в их отношениях. По мнению Тома – самое время. – Тебе нет нужды приезжать сюда, Том. Он услышал как будто бы сожаление, словно Амелии не хотелось, чтобы он тратил силы зря и мотался туда-сюда. – Ну разумеется, нужда есть. Мы поговорим с глазу на глаз, обсудим все детали, подготовимся к приезду дорогого Райана. Если я завтра сяду на ранний рейс British Airlines, то мы увидимся за обедом. – Как насчет конвоя Красного Креста? – А что с ним? – Мы позволим русским проинформировать Асада? Ты считаешь, надо это сделать? – Амелия произнесла это так, как будто хотела проверить Тома на предмет моральных убеждений. – По конвою будет нанесен удар, все раскроется, Джим узнает, что мы были в курсе, и вряд ли останется очень доволен. – С каких это пор ты так беспокоишься о Джиме Чейтере? Выпад был удачный – удачнее, чем Том рассчитывал. Он тоже словно ставил под сомнение лояльность Амелии. – Справедливо, – признала она с подходящим оттенком презрения к человеку, который почти разрушил карьеру Тома. – В любом случае я не хочу, чтобы сирийцы арестовали или расстреляли команду Красного Креста, когда им все станет известно – притом что мы могли бы их спасти. Интересно, какого ответа Амелия ждет от него теперь, подумал Том. Естественно, она понимает, что означает отложенный разговор с Лэнгли. – Я тоже этого не хочу, – сказал он. – Но у нас нет другого выбора. Иди расскажи Джиму, и он спросит, как мы узнали о том, что сверхсекретное американское оружие должно очень скоро перейти в руки Свободной сирийской армии. Предупреди водителя – и русские мигом узнают, что материалы Клекнера были засвечены. – Так что – сопутствующие потери? – медленно произнесла Амелия. Как будто хотела, чтобы Том взял всю ответственность на себя. – Сопутствующие потери, – ответил он. Глава 42 Двенадцать часов спустя Том приземлился в Лондоне. Из нереально шумного потного Стамбула он перенесся в город вечного дождя. Возвращение домой всегда означало одно и то же: аэропорт Хитроу, серенькое хмурое небо, состоящий из жира и мускулов детина-водитель черного булькающего кеба, обязательно болельщик команды Crystal Palace, постепенное привыкание (было в этом даже что-то успокаивающее) к крошечным размерам, мусору и тусклому свету Англии. Рэйчел, которая напрочь исчезла из жизни Тома на целых три дня, вдруг проявилась опять как ни в чем не бывало. Пока он ехал по М4, на него без перерыва сыпались эсэмэски с обычными уже шуточками насчет его возраста и требование поужинать вместе сегодня вечером. «У меня дома. Готовить буду я. Не забудь свои ходунки, старикашка». Как оказалось, улетая на Хиос, Том забыл выбросить мусор. Когда он открыл дверь своей квартиры, в лицо ему ударила струя удушающей вони, почти запах разложившегося трупа. Он распахнул все окна и, прыгая через две ступеньки, выволок мешок на улицу и бросил в бак. Потом он просмотрел почту, принял душ, переоделся и вскоре после часа дня сел в кеб до Бэйсуотер. Амелия ждала его в одной из кафешек сети Costa Coffee в северной части торгового центра Whiteleys. Вместе они дошли до офиса несуществующей компании по заказу одежды по каталогам на Редан-Плейс. Именно здесь два года назад Том сообщил Амелии о заговоре с целью похитить ее сына. Этот разговор он вспоминал как один из их самых тяжелых и изматывающих, но Амелия, пока они поднимались на лифте на четвертый этаж, выглядела вполне спокойно. Казалось, все неприятные воспоминания, связанные с тем днем, счастливо стерлись из ее памяти. Забавно, но при этом одета она была почти в точности так же, как тогда: юбка и темно-синий жакет, белая блузка и золотое ожерелье. Как заметил Том, то самое, что она надевала на похороны, – и то самое, что было на ней на фотографии, которую Уоллингер хранил в книге у своей кровати. Отчего-то это его подбодрило. Выбор Амелии показался ему символичным – как будто он предполагал, что она не сомневается в невиновности Пола. – Это место теперь находится в собственности конторы? Амелия настучала код, отключила сигнализацию и открыла дверь. – Снимаем, – коротко бросила она и поставила сумку прямо на пол. Затем прошла в кухню в дальнем конце помещения. – Хочешь чаю? – Спасибо, не надо. За то время, что Том здесь не был, офис изменился. Раньше он представлял собой открытое пространство, где стояли столы с компьютерами и недопитыми чашками кофе и бесконечные кронштейны с вешалками. Теперь помещение было разделено на шесть отдельных секций с коридором посередине. Том видел, как Амелия в кухне наливает воду в чайник. Раньше там стоял красный диван. Теперь его не было. – Тут вообще работают? – поинтересовался Том и тоже пошел на кухню. – Уже почти да. – Амелия повернулась к нему. – Я думаю, что отсюда мы можем наблюдать за нашим другом. Команда прибывает в три, чтобы все организовать и подготовить. Твое мнение? – Звучит неплохо. – Том был впечатлен тем, как быстро Амелия уладила все с визитом Клекнера в Лондон. – Обрати внимание на его маршрут, – сказала Амелия и вручила ему какие-то бумаги. Пока закипал чайник, Том успел их проглядеть. Три листа, где были перечислены все грядущие передвижения Абакуса. Все детали. Время авиарейсов, названия отелей, деловые встречи, ланчи, ужины. Полная информация была собрана за двадцать четыре часа. – Быстро, – присвистнул Том. – И кто это сделал? Эльза? Выяснилось, что Клекнер позвонил Джиму Чейтеру из Бурсы и попросил небольшой отпуск. Звонок перехватили в Челтнеме. Чейтер согласился, и весь вечер Клекнер провел у себя в квартире в Стамбуле, планируя поездку. Эльза наблюдала за его электронной почтой и переводами по кредитным картам, а Центр правительственной связи прослушивал телефоны. – Он решил остановиться в Rembrandt? – Том попытался вспомнить, где жил Клекнер во время своих предыдущих наездов в столицу. Кажется, ночевал он у двух или трех разных девушек – насчет количества Том не был уверен, но в отеле – никогда. – Почему он не попросился пожить в одной из квартир консульства? Ему что, и в голову не пришло? – Он пытался. – Амелия поискала в шкафчике кружку, нашла одну и поставила ее на стол. При этом она пробормотала что-то о «свежем молоке». Том неожиданно вспомнил, как Рэйчел потянулась за банкой с чаем, тогда, на кухне, в доме на побережье. Это была мгновенная вспышка в мозгу. – Дело в том, что в городе сейчас находится делегация, – продолжила Амелия. – Все квартиры заняты. Что здорово облегчило нам жизнь. Том подумал, можно ли сейчас закурить в этом временном офисе, или это будет нарушением закона. – Может быть, это… дымовая завеса. Он остановится где-нибудь еще, а в отеле даже не зарегистрируется. Амелия обернулась и немного поколебалась, прежде чем ответить. – Возможно, – наконец сказала она. – Но на всякий случай я все же послала в Rembrandt команду. Они прибудут завтра утром, во главе с Хэролдом. И займут два номера. Если Райану чем-нибудь не понравится первый, его переведут во второй. Так или иначе, мы будем его видеть и слышать. Том снова подивился, с какой скоростью Амелия организовала операцию. – Rembrandt же находится в Найтсбридже, так? – Все верно, да, – ответила она, наливая в кружку воду. – Интересно, читал ли Райан «Секретного пилигрима» Ле Карре. Амелия озадаченно нахмурилась. Том вошел в кухню и налил себе в чашку воды из кулера, который стоял рядом с окном. – Harrods[24], – сказал он. – Лучшее место во всей Европе, чтобы уйти от слежки. Если парень с подготовкой Клекнера туда зайдет, наши люди потеряют его меньше, чем через пять минут. Столько закоулков, столько комнат, спрятанных внутри других комнат. Это настоящий лабиринт. – Пустыня зеркал, – медленно произнесла Амелия. Том видел, что она пытается прикинуть свои возможности в данной ситуации. Как ей собрать команду, достаточную для того, чтобы наводнить целый универмаг, если Клекнер и вправду решит туда отправиться? Понадобится не меньше двадцати человек наружки, на полный день работы и на все пять дней визита Клекнера. Намного больше, чем она может попросить у боящихся всякого риска бюрократов из МИ-5. Том сжалился. – Позволь мне об этом побеспокоиться. С таким же успехом он может пойти в любой другой крупный лондонский универмаг или музей. – Амелия вытащила из кружки пакетик с чаем и выкинула его в мусорное ведро с педалью. – Просто расскажи мне о его женщинах, – предложил Том, отхлебнув воды из чашки. У Амелии сделалось озабоченное лицо. – А что такое с его женщинами, Томас? – Эльза смотрела его профиль на «Фейсбуке»? Нет ли там упоминания о девушке, которая ему нравится и с которой он спал в свой прошлый приезд в Лондон? – Он попытался вспомнить ее имя. Фото профиля так и стояло у него перед глазами – у девчонки почти полностью была выбрита левая половина головы, но вот имя… Она и Клекнер пообещали друг другу непременно встретиться еще раз, когда он снова будет в городе. – Нам нужно взять под надзор ее квартиру. Ее и любой другой женщины, с кем Райан говорил об этой поездке. У него есть привычка заранее назначать свидания, выходы в свет, даже быстрый секс. Что-нибудь такое она нашла? – Быстрый секс? – переспросила Амелия тоном шокированной тетушки, вечной старой девы. – Надо будет это проверить. Насколько мне известно, у Райана были планы только навестить своих старых друзей из Джорджтауна. Том вышел из офиса в начале четвертого. Он купил продукты в Whiteleys, потом еще взял деликатесов из Waitrose на Порчестер-Роуд и ровно в шесть, как полагается, выпил привычную пинту лагера в Ladbroke Arms. Барменша Кейти едва ли не упала ему в объятия, как жена моряка, который долго был в плавании и вот наконец-то сошел на берег. Том принимал во внимание, что это будет первый раз, когда они с Рэйчел (в новом качестве) встретятся на родине. Он ожидал, что в Лондоне она будет более сдержанной и отстраненной, условно говоря, наденет на себя броню, чтобы защититься от чрезмерной привязанности, сберечь свое сердце. Возможно, они оба убедятся, что нечто неопределимое и восхитительное, произошедшее с ними несколько недель назад, – всего лишь головокружительное влечение, курортный роман. Но как только он вошел в ее квартиру, все вернулось в тот же миг. Они целовались, срывали друг с друга одежду, спотыкаясь, торопились в спальню. Рэйчел была точно такой же, какой он ее и запомнил: опьяняющий запах духов, дурманящие поцелуи, знакомые его ладоням формы ее роскошного тела, ее тяжесть на нем, это странное ощущение – как будто он рассказывал ей о силе своих чувств, не произнося при этом ни слова. Его желание было не просто мощным, в нем присутствовало безумие, дикое неистовство, и он не мог, да и не хотел его сдерживать. Рэйчел отвечала ему с не меньшей страстью и нежностью, что приводило его совсем уж в неземное состояние. Такого он не испытывал практически никогда. Томас Келл видел насилие и отвратительную жестокость, хитрость и искусный обман. Он видел, как убивают людей, как распадаются семьи, как из-за жадности и лжи разрушаются карьеры. Никоим образом он не был сентиментальным и давно уже не имел иллюзий насчет истинных мотивов поведения людей или границ, до которых может дойти человеческая жестокость. Много лет он был женат на Клэр. И несмотря на то что их отношения постоянно подвергались болезненным ударам – Клэр ему изменяла, – Том все же испытывал к своей жене глубокую привязанность. Но ни разу за все свои сорок четыре года он не знал такого смятения, возбуждения, дурмана, такой… благодати, иного слова он подобрать не мог, как рядом с Рэйчел. Так же как в Стамбуле две недели назад, на закате они оделись и вышли в город, на поиски ресторана, где можно было бы поужинать. («Я наврала насчет того, что приготовлю ужин сама, – нахально призналась Рэйчел. – Мне просто хотелось забраться тебе в штаны».) Они обсудили ее новую работу, проблемы с соседями, семейный отпуск, который Джозефин запланировала на август. Только в конце ужина Том осмелился заговорить о своем предполагаемом назначении главой станции в Анкаре. Они перешли уже ко второй бутылке вина, и ему почему-то показалось нечестным не рассказать об этом. – Мне предложили постоянную работу в Турции. – Это замечательно, – сказала Рэйчел. – Должно быть, ты очень рад. Часть его хотела бы услышать хотя бы намек на разочарование в ее голосе.