– Солвей Шорт? Мотогонщик. Наверняка вы видели его по телевизору. – Я не смотрю телевизор. – И поступаете совершенно правильно. Пустая трата времени, и ничего больше. – Но если вы не любите даром терять время, что вы делаете в «Приюте»? Парень, по-прежнему наблюдавший за ними, переступил с ноги на ногу. – Я заехал сюда, чтобы поужинать. Проезжал мимо и решил заглянуть. – О, так вы намерены вскорости уехать? Мейбери замешкался с ответом. Женщина была так красива, что на какое-то мгновение ему расхотелось уезжать. – Думаю, да, – все же сказал он. – После того как оплачу счет и узнаю, где поблизости можно заправиться. У меня почти закончился бензин. В довершение всего, я заблудился. Сбился с пути. – Те, кто находятся здесь, в большинстве своем сбились с пути. – Вот как? А вас что сюда привело? – Нас всех приводит сюда надежда обрести тепло, отдых и пищу. – Да, пищу здесь можно получить в невероятных количествах. – Это необходимо для восстановления сил. – Честно говоря, я чувствую себя здесь несколько не в своей тарелке, – заметил Мейбери и, помолчав, добавил: – Я так полагаю, вы тоже? – О нет, что вы! Почему вы так решили? – В голосе ее прозвучала откровенная тревога, и Мейбери понял, что совершил ошибку. Он немедленно попытался исправить свою оплошность. – Лишь потому, что вы заметно отличаетесь от всех, кого я видел в столовой. – Отличаюсь? Но чем? – Тревога ее явно возрастала, она не сводила с Мейбери сосредоточенного взгляда. – Начнем с того, что вы очень красивы. В отличие от всех прочих, – заявил Мейбери. Он заметил, что парень, навострив уши, ловит каждое его слово. – С вашей стороны очень мило так считать. – Неожиданно для Мейбери она придвинулась к нему ближе и схватила его за руку. – Как, вы сказали, вас зовут? – Лукас Мейбери. – Наверное, близкие называют вас Люк? – Нет, это имя мне не нравится. По-моему, я не похож на Люка. – Неужели ваша жена называет вас Лукас? – Увы, это именно так, – ответил Мейбери, которому игривость этого вопроса показалась несколько неуместной. – Лукас! Нет, это слишком холодное имя! – воскликнула она, все еще сжимая его руку в своих. – Увы, тут я ничего не могу поделать. Вы не возражаете, если я закажу вам кофе? – Нет, нет, не надо. Кофе мне совершенно ни к чему: он возбуждает, тревожит, будоражит нервы. Ее взгляд, устремленный на Мейбери, был по-прежнему исполнен печали. – Занятное место, – произнес Мейбери, слегка пожимая ей руку. То, что более никто из гостей до сих пор не покинул столовую, казалось ему по меньшей мере странным. – Я не представляю себе жизни без «Приюта», – призналась его собеседница. – Вы часто здесь бываете? – спросил он, чувствуя, что в подобных обстоятельствах эта расхожая фраза звучит абсурдно. – Разумеется. Иначе я не смогла бы жить. Не представляю, как люди могут обходиться без сытной пищи, без любви, даже без теплой одежды, защищающей от холода. Про себя Мейбери отметил, что в гостиной становится все жарче; теперь здесь было почти так же жарко, как и в столовой. Ее печальные глаза молили о понимании. Надо сказать, Мейбери отнюдь не являлся любителем подобных разговоров. Он предпочитал обсуждать проблемы, которые поддаются решению, а ко всем прочим относился с предубеждением. – Да, – тем не менее кивнул он. – Я понимаю, что вы имеете в виду. – Миллионы людей на этой земле вообще не имеют одежды! – воскликнула она, отдергивая руку. – Это не вполне так, – с улыбкой возразил Мейбери. – По крайней мере в настоящее время. Он прекрасно сознавал все опасности, которыми наполнена жизнь, и старался думать о них как можно меньше. Каким бы жестоким ни был этот мир, человеку приходится в нем выживать и заботиться о тех, кто от него зависит. – В любом случае к вам это не относится, – продолжал он, пытаясь придать своему тону беззаботность. – Мне нечасто доводилось видеть такие великолепные платья, как ваше. – Да, – кивнула она с простодушной серьезностью. – Мне прислали его из Рима. Хотите потрогать? Естественно, Мейбери хотел; но скованность, которую он ощущал в присутствии белобрысого парня, была даже более естественной. – Потрогайте! – приказала она, понизив голос. – Господи, ну что вам мешает? Потрогайте! Она схватила его за левую руку и силой приложила ее к своей теплой груди, обтянутой шелком. Парень, по-прежнему наблюдавший за ними, никак на это не отреагировал. – Забудьте обо всем. Расслабьтесь. Для чего еще нам дана жизнь? Страстность, звучавшая в ее голосе, могла бы лишить рассудка любого мужчину, но Мейбери наблюдал за происходящим с некоторой долей отстраненности. Собственно говоря, за всю свою жизнь он ни разу не потерял головы и не сомневался, что, к лучшему или к худшему, ему не удастся сделать это и сейчас. Женщина повернулась и, растянувшись на диване, опустила голову на колени Мейбери, а точнее, на его бедра. Двигалась она очень ловко, так, чтобы не измять подол платья. Запах ее духов ударил в ноздри Мейбери. – Прекратите глазеть на Винсента, – прошептала она. – Я вам кое-что про него расскажу. Бесспорно, он красив, как греческий бог, но он импотент, хотя и не желает признавать этого факта. Мейбери, разумеется, смутился. Он совершенно не представлял, как реагировать, узнав столь интимную подробность, тем более что человек, о котором шла речь, находился в непосредственной близости от него. Впрочем, это уже не соответствовало истине – как только речь зашла о нем, Винсент резко повернулся и покинул комнату, скрывшись за дверью, которую Мейбери считал служебной. – Слава тебе господи, – испустил вздох облегчения Мейбери. – Он отправился за подкреплением, – сообщила дама. – Сейчас увидите. Куда подевались все остальные гости? Что они делают в столовой так долго? Несмотря на то что эти вопросы продолжали вертеться в голове у Мейбери, он невольно ощутил прилив возбуждения и принялся ласкать прильнувшую к нему женщину. Внезапно комната наполнилась суетой и голосами – казалось, все гости, прежде сидевшие в столовой, одновременно устремились сюда. Она села, впрочем без всякой торопливости, и, приблизив губы к его уху, шепнула: – Приходите ко мне попозже. Номер 23. Мейбери не счел возможным ответить, что не собирается проводить ночь в «Приюте». В гостиную вошел Фолкнер. – Всем пора ложиться спать! – добродушно крикнул он, перекрывая царивший в комнате шум. Мейбери растерянно взглянул на часы. Ровно десять. По все видимости, именно таков час отбоя в этом заведении. Конечно, после столь плотного ужина ложиться спать слишком рано. Никто не произнес ни слова, но и не двинулся с места. – Всем пора в кровати! – повторил Фолкнер, и на этот раз в голосе его послышались нотки, к которым точнее всего подошло бы слово «шаловливые». Дама, сидевшая рядом с Мейбери, встала. Гости один за другими покидали комнату, и дама последовала их примеру, не сказав на прощание ни слова, не сделав ни малейшего знака. Мейбери остался наедине с Фолкнером. – Позвольте мне забрать у вас чашку, – любезно произнес Фолкнер. – Прежде чем расплатиться, я хотел бы узнать, можно ли где-нибудь поблизости в этот час заправить машину бензином? – спросил Мейбери. – У вас закончился бензин? – уточнил Фолкнер. – Почти.