— Это не шрамы. — Сойдет за шрамы. Да подлечим тебя. Вернемся — и сразу к лекарю. Ты кого-то из тех, что здесь видел, раньше встречал? — Нет. Ни разу. — Но описать сможешь? — В масках были, — помотал он головой. — Всегда. Я рыжего по бровям вычислил, там не спутаешь. — А на кого конкретно работать предлагали? — На «больших людей со связями», все. Маски, тайны… Платона убивать они не собирались, собирались ломать дальше, склонять к сотрудничеству, так сказать. Ладно, еще будут допросы в изоляторе Патруля на СПЗ, там из этих троих можно что угодно вытрясти. И вот они точно знать должны, кто к ним в гости катается. И вообще по уму неплохо бы здесь засаду устроить… а с другой стороны — народу у нас маловато для этого. Скорей через пленных… то есть задержанных… в Форте вычислим, кто сюда приезжал. К тому же есть вариант, что они как-то узнают про налет и больше здесь не появятся. Как узнают? Да как угодно, зря, что ли, в Форте борьбу с коррупцией так активно декларировать начали? Течет везде, везде берут, везде информируют. Нет, нечего и время терять. Если Патруль хочет — пусть сам засаду устраивает. А вот и они, кстати. Со стороны дороги донесся шум двигателей. В комнату заглянул Дмитрий, оповестил: — Патруль. — Отлично, — сказал я, поднимаясь с мягкого дивана. — Сдаем им все здесь и едем домой. Может, еще к Салавату успеем с ним, — я кивнул на Платона. — Да и так нормально, — посмотрел на него Дмитрий. — А то расходы одни на него. Хмель. 5 января Выдвинулись затемно. Не я — остальные. Я проводил их, выдул два стакана воды и завалился спать; открывать бар было еще слишком рано. Проснулся с тяжелой головой, посмотрел на часы, с неохотой принялся одеваться. Работать никакого желания не было, но и валяться весь день в постели не выход, тем более что Гордеев оставил оружейный магазин на мое попечение. Ну как попечение — по сути, я должен был стать живым автоответчиком с двумя фразами в репертуаре: «Чего вы хотели?» и «Приходите завтра». Я очень надеялся, что завтра магазин и в самом деле откроется в обычном режиме. А еще лучше — откроется уже к вечеру. Выпив непременные утренние таблетки — как же меня задолбало отсчитывать время, повторяя про себя: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан»! — я спустился вниз, налил в кружку заварки, добавил из термоса кипятка и встал у заиндевевшего окна. Открывать бар не хотелось: мало ли кто заявится? Но это просто нервы, никто не заявится. Некому да и незачем уже. А меня как раз и оставили видимость нормальной жизни изображать. Отперев входную дверь, я встал за стойку и позвонил в Центральный участок, справиться насчет подвижек в расследовании похищения компаньона. Был послан злым с утра Григорием Кузьминком далеко и надолго, но ничуть по этому поводу не расстроился, поскольку именно на такую реакцию и рассчитывал. Просто отметился. Понемногу начали подходить утренние посетители, но надолго никто не задерживался, просто поправляли здоровье после вчерашнего кружкой-другой пива и отправлялись по делам. Потом подъехал фургончик «Западного полюса», грузчики заволокли пустые кеги и забрали новую партию. А когда за пивом приехали из «Ширли-Муры», пустыми бочонками оказался заставлен весь коридор. После прихода тети Маши я оставил бар на ее попечение и принялся спускать кеги в подвал. Совместил необходимое с неизбежным: зарядку и наведение порядка. Под конец изрядно запыхался и устроил себе перекур; накачал полбокала светлого и устроился за стойкой. Занято только два стола, пиво у всех налито, могу позволить. Распахнулась входная дверь, вместе с клубами морозного воздуха через порог шагнул плотного сложения человек в овчинном тулупе. Он внимательно осмотрел посетителей, вздохнул и подошел к стойке. — Слава, что за сосед у тебя неуловимый такой? — фыркнул зампотех СЭС. — Застать невозможно просто! — Привет, Васильич! — пожал я протянутую руку. — Вечером будет или уже завтра с утра. Передать что? — Пива лучше налей. Только темного. Разливной стаут давно закончился; я сходил за бутылкой портера в холодную комнату, перелил его в бокал и передвинул Васильичу. — Слушай, ты Милу помнишь? — Милу? — задумался тот. — Ну ты с год назад еще просил ей работу подыскать. Я думал, она с тобой тогда встречалась. — Ах, Мила! — вспомнил зампотех. — Которая сейчас с Клондайком? Нет, нагрешил я немало, но с ней не встречался. — Как так? — не понял я. Васильич отпил портера, одобрительно цокнул языком и пояснил: — Ты, наверное, не помнишь Сашку Панфилова? Башковитый такой, геолог бывший вроде. А в очках линзы в сантиметр толщиной… — Классное описание! — Да ты не помнишь его. Он к тебе не заходил, в библиотеке вечно пропадал. — В Форте есть библиотека? — удивился я. — Ну, Слава! Ты хоть свое бескультурье не показывай так откровенно! А то палишься просто, — тихонько рассмеялся Васильич. — Есть у нас библиотека, есть. Гимназисты держат. — И башковитый этот здесь при чем? — Он с Милой вроде как встречался. С год назад его зарезали в подворотне, когда с работы шел, ну я и помог девчонке. А что? Что-то не так? — Все так, — усмехнулся я, — только съехала она, не оставив обратного адреса. Не могу сказать, что у Коли сердце разбито, но осадок остался. Хочет отношения прояснить. — А! Ну тут я тебе ничем не помогу. — Не знаешь, кто-то из вашей конторы с Панфиловым дружил? Зампотех СЭС глотнул пива и покачал головой. — Нет, Сашка всегда сам по себе был. Хотя… — Он задумался. — Ты ведь Антона Василенко знаешь? Теперь уже я задумался. — Нет, не знаю. — Ну Василенко! Высокий, светловолосый! Постоянно на правой руке перчатку носит, будто киборг какой. — Первый раз слышу. — Да знаешь ты его! — возмутился зампотех. — Семен Лымарь ведь сюда заходит? Я его видел здесь как-то. — Лымарь? Лымаря знаю. — Вот! Василенко у них одно время бригадиром был. Но бригада развалилась, он обратно в Гимназию вернулся. — Колдун, что ли? — Ну да. Панфилов к нему как на работу ходил. Может, он что-то расскажет. — Благодарю. — Да не за что, — отмахнулся Васильич и допил пиво. — Запишешь на мой счет? Мелочи с собой нет. — Запишу. — Значит, завтра Гордеев будет? — Или сегодня к вечеру. — Нет, завтра заеду, чтобы наверняка. Зампотех санэпидстанции покинул бар; я собрал со столов пустые бокалы и принялся наполнять их по новой, попутно обдумывая услышанное. Почему-то у меня твердо отложилось в памяти, что Мила встречалась именно с Васильичем. По крайней мере, устраивая девушку в «Ширли-Муры», я оказывал услугу в первую очередь именно ему. А вот оно как на деле вышло. Еще одна странность; небольшая — люди часто слышат вовсе не то, что им говорят, — но странностей и так с лихвой накопилось. В очередной раз попросив подменить себя тетю Машу, я стаскал через угольный люк мешки с дробниной от вчерашней варки пива в кузов пикапа Дмитрия и заколебался, не зная, как поступить. С одной стороны, надолго оставлять бар на стряпуху — не дело, с другой — странности странностям рознь, из-за некоторых и пику в почку схлопотать можно. Если Мила скрывается, если ее ищут — надо бы разузнать, что и как, пока горелым не запахло. Недаром ведь она из Форта так резко сорвалась. В итоге я не придумал ничего лучше, как отпустить тетю Машу, выпроводить посетителей и повесить на входную дверь обычную для таких случаев табличку «Санитарный день».