В этот момент у «кайенна» загорелись габариты; я заранее притормозил и направил УАЗ на встречную полосу в объезд возможного препятствия, не в силах предугадать дальнейшие маневры явно подвыпившего водителя. Но когда вниз поползло тонированное стекло задней двери, совершенно неожиданно неким интуитивным наитием я угадал: в окне «кайенна» сейчас покажется вовсе не пьяная физиономия или рука с выставленным средним пальцем. Такие озарения не случаются спонтанно; подсознанию нужны для этого зацепки и время, и начавшее уходить вниз стекло как раз и предоставило мне и то, и другое. За миг до того, как на нас уставился ствол, я до упора утопил педаль газа и крикнул: — Пригнись! Митя просто не успел. Лобовое стекло «буханки» вспухло пулевыми отверстиями, и сразу с оглушительным хлопком взорвался угодивший в магическое поле защитного амулета свинцовый шарик. Лобовуху вышибло наружу, боковые стекла выплеснулись на улицу мелким крошевом. Дмитрия вспышкой откинуло на спинку сиденья, миг спустя перед его лицом рванул очередной заряд «свинцовых ос». В отличие от спутника, я к этому времени уже согнулся в три погибели и уткнулся лицом в руль, поэтому меня не оглушило, лишь зазвенело в ушах. И потому ноги с педали газа не убрал. Стрелок перенес огонь на водительское место, во все стороны полетела набивка сиденья, а потом свинцовые шары заколотили по решетке радиатора, прошивая тонкий металл и врываясь в кабину мятыми рваными комками. «Чешуя дракона» налилась невыносимым холодом, но ни один из зарядов не сумел преодолеть ее защитного полога. Отведенные чарами свинцовые шарики проносились стороной и не взрывались, поскольку заключенные в них кристаллы превращались при ударах об автомобиль в бесполезное крошево. УАЗ несся вперед, не снижая скорости; водитель «порша» в панике утопил педаль газа, но прежде чем паркетник сорвался с места, его колеса впустую завертелись на покрывшей парковку толстой корке наледи, и прошитая пулями «буханка» успела зацепить заднее крыло. Резкий толчок откинул «кайенн» на середину дороги, там он крутанулся и вылетел на обочину. Стрельба тотчас смолкла. При столкновении меня приложило грудью о баранку, послышался неприятный хруст, но я успел подготовиться к удару и сознания не потерял. Даже не пытаясь выволочь наружу оглушенного напарника, сразу выдернул из-за сиденья жезл «свинцовых ос», распахнул дверь и вывалился на дорогу. Спину пронзила острая боль, голова закружилась, а ноги враз стали ватными, но это не помешало упереть в плечо приклад и открыть огонь, благо всегда ставил «Шершень» в автоматический режим. Так и загудело… Увесистые свинцовые шары легко прошивали тонкий металл «кайенна», а наружу уже не вылетали, заседая бесформенными комками мягкого металла в сиденьях, обшивке салона и телах. По стеклам не стрелял принципиально, и когда через три секунды опустела шестидесятизарядная банка, борт автомобиля больше напоминал решето. Бросив под ноги разряженное оружие, я достал из сумочки револьвер, взвел курок и настороженно подступил к изрешеченному автомобилю. Через открытое заднее стекло виднелся мертвый стрелок со слипшимися от крови русыми волосами. Его я трогать не стал, нацелил на переднюю дверцу ствол «Тауруса» и дернул ручку. Дверца со скрежетом распахнулась, но водителя внутри не оказалось; он успел выбраться на другую сторону, в сугроб! Я резко отпрянул назад и каким-то чудом успел выстрелить в обежавшего автомобиль парня первым. Стрелял с расстояния в пару метров, но картечь разлетелась веером, отведенная защитным полем чужого амулета. Миг спустя плюнул огнем вскинутый убийцей обрез; пуля прошла мимо и засела в фонарном столбе за спиной, а «Чешуя дракона» задрожала, обожгла холодом и отключилась. Я метнулся в сторону, выстрелил, но вновь безрезультатно. Убийца повел обрезом, ловя меня на прицел, и тут где-то сбоку сверкнула вспышка, что-то прошуршало в воздухе, и голова налетчика взорвалась, забрызгав «кайенн» и дорогу вокруг кровью и мозгами. Массивный жезл «свинцовых ос» в руках выскочившего на крыльцо Ивана Грачева громко лязгнул, досылая очередной увесистый шар, и мой помощник поспешно спрыгнул в снег, уходя от ярко-освещенного окна бара. То почти сразу погасло. — Прикрой! — крикнул я Ване, подхватил сброшенный под ноги «Шершень» и обежал изуродованный УАЗ со стороны пассажирского сиденья. С силой дернув, распахнул дверцу, выволок наружу Дмитрия и потащил его в бар. Уложил прямо на пол и нащупал пульс, а когда заскочивший вслед за мной Иван запер дверь, в полной темноте, чуть ли не на ощупь, пробрался к стойке и поменял опустевшую банку жезла «свинцовых ос» на новую. Нет — повторного нападения я не опасался, просто так спокойней, вот и все. — Граждане, сохраняем спокойствие! — хрипло рассмеялся я, с трудом справляясь с тугой резьбой. — Все уже позади. Все кончилось! — Мы можем уйти? — спросил кто-то. Голоса я не узнал. — Через черный ход. Иван, проводи. Общение с дружинниками мало кому доставляло удовольствие, поэтому я не собирался заставлять посетителей бара давать свидетельские показания. Но и без очевидцев также оставаться не хотел. — Пиво за счет заведения! Работаем до последнего клиента! — объявил, включая свет, и выстроившаяся к черному ходу очередь немедленно поредела. Через чердак прибежал Саня; я направил чародея дозорным к окну, а сам налил стаканчик настоянного на травах самогона, подошел к уже очнувшемуся Дмитрию и передал ему выпивку. Тот буквально вкинул в себя настойку и замотал головой. — В глазах все так и сверкает, — пожаловался телохранитель кондуктора. — Пройдет, — уверил я его, помогая сесть за стол. — Что у тебя за амулет такой? Заряды, блин, один за другим рвались! — «Щит Веры», — ответил Дмитрий. — Замени, — посоветовал Саня. — Хочешь, «Сферу Безветрия» со скидкой организую? — Хочу! — Завтра сделаю. — И мне «Чешую дракона» заряди, — попросил я. — Не вопрос. Тут вернулся Иван и начал разливать пожелавшим остаться посетителям бесплатное пиво, кто-то из завсегдатаев спросил: — Вячеслав, что произошло? В вас стреляли? — Без комментариев, — ответил я, уходя за стойку. — Вы должны изложить дружинникам свою версию, а не повторять мои слова. На самом деле мне просто не хотелось распространяться о случившемся, а отмалчиваться или огрызаться было бы, по меньшей мере, невежливо. Сняв трубку телефонного аппарата, я вызвал наряд и в очередной раз подивился бестолковости налетчиков. Даже проводов не перерезали, кретины! Не посчитали нужным или просто не успели? Вскоре на улице замелькал проблесковый маячок, и на парковку перед баром заехала белая «газель» с синей полосой во весь борт и соколом на капоте. Дружинники настороженно разошлись по улице, вслед за ними подъехал уже знакомый автомобиль следственной группы. — Как же вы меня задолбали, Вячеслав Владимирович! — без обиняков заявил дознаватель Могилевский, выслушав рассказ о нападении. Потом он наскоро опросил свидетелей и, поручив незнакомому парню в штатском заполнить бумаги, поднял со стойки жезл «свинцовых ос», не мой «Шершень», а тот, из которого стрелял Иван. — Обалдеть! — протянул следователь. — Как отдача? — Терпимо, — сообщил Грачев и потер отбитое прикладом плечо. — Надеюсь, изымать не станете? — забеспокоился я. — А это исключительно от предварительных выводов следствия зависеть будет, — спокойно ответил Могилевский, положил оружие обратно на стойку и усмехнулся: — Может, и вас… изъять придется. — Да ладно! — фыркнул я. — Чистая самооборона! Дознаватель вышел на крыльцо, а когда я присоединился к нему, покачал головой. — Весьма похоже на дорожный конфликт. Вы их зацепили, слово за слово, дело кончилось стрельбой. — Вон там, — указал я на дорогу, — вы найдете выбитые стекла моего автомобиля, что… — Допустим, вас обстреляли, — не стал настаивать Могилевский на своей первоначальной версии и велел дружинникам расставить на обочинах алхимические фонари. — Не допустим, а так и было, — решительно заявил я. — Кому это могло понадобиться? — Логично связать покушение с похищением моего компаньона, разве нет? Могилевский немедленно развеселился. — Какой же вы молодец, Вячеслав Владимирович! — расплылся он в радушной улыбке. — Раз похищение забрала себя контрразведка, пусть она и покушение на вас расследует, так? Мне лишний раз общаться с Кузьминком совершенно не хотелось, но особого выбора не оставалось. Пришлось кивнуть. — Так. К ночи похолодало, морозец стал пощипывать ноздри, и все же дознаватель не стал уходить в бар и перешел к телу водителя. — Вряд ли получится его опознать, — вдохнул он, осветив фонарем изуродованную голову. Затем повысил голос: — Документы?! — Ничего нет, — ответил кто-то из его следственной группы. — Но второй жмур в лучшем состоянии. — Да и машину отследить можно, — предложил я. — Отследят. — Могилевский заглянул в расстрелянный внедорожник и вытащил из салона жезл «свинцовых ос» с кустарным прицелом, не слишком удобным прикладом и пузатой банкой на сто пятьдесят шаров. — Знакомо? Я пригляделся, потом кивнул. — «Овод-10». Старая модель, но до сих пор в ходу. Десятимиллиметровые свинцовые шары весили чуть меньше шести граммов каждый, и даже будь в «Чешуе дракона» полный заряд, больше шести десятков попаданий она отвести не могла; Дмитрию хватило бы и того меньше. А здесь — сто пятьдесят! Хорошо подготовились. Затормози я, растеряйся — превратили бы в решето. Поэтому и не стали сразу из обреза палить, пару выстрелов в упор двенадцатым калибром «Чешуя дракона» могла выдержать, если пуля не слишком серьезная. Да и двое нас было, опасно на короткой дистанции перестрелку устраивать. Могилевский кинул «Овод» на сиденье с торчавшими из неровных дыр клочьями обивки и направился в бар. — Угостите чаем? — спросил он вдруг. — Целый день не жравши. — Можем и не только чаем… — На работе не пью. — …а чаем с бутербродами. — Вот это дело. Уехали дружинники далеко за полночь, оформив все необходимые бумаги и запротоколировав показания свидетелей. На служебную видеокамеру они сняли место происшествия и разрешили убрать УАЗ с дороги. На задний двор его пришлось толкать: двигатель не завелся. А вот «кайенн» так и остался на обочине, за ним должны были прислать эвакуатор, но когда точно это случится, не знал даже Могилевский. Тела в морг при крематории увезла муниципальная труповозка — запряженная флегматичной конягой телега, которой правил ничуть не менее флегматичный возница. — Передам дело контрразведке, с ними будете разбираться, — объявил напоследок Могилевский. — А у меня смена закончилась. Все, адью! Да! До особого разрешения постоянное место жительства не покидайте.